Впрочем, почему обязательно шпиона? Провокатор во вражеском стане — тоже немало. А провокация может обладать любой долей искренности. Наоборот даже: чем чистосердечнее, тем лучше. Управлять ненавистью легче, чем неприязнью, и уж куда проще, чем спокойным равнодушием. Равнодушного не соблазнишь на лету исполнением простейшего желания. Сначала надо посеять и взрастить в нем это желание, прежде чем собирать урожай жажды…
Так или иначе, с наложницей придется держать ухо востро. Да и самому поберечься, чтобы не дать своим чувствам к Музафару Великолепному сделать себя управляемым.
Или хотя бы слишком предсказуемым, что не многим лучше.
5
Тысяча и одни сумерки
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,К сожалению, трудно. Красавицы платье задрав,Видишь то, что искал, а не новые дивные дива.И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,Но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут —Тут конец перспективы…
Начало парада было назначено на полдень. До пристани за полчаса добраться можно, если я правильно припоминаю пояснения гида-извозчика. На месте тоже минут за пятнадцать обернуться со всеми церемониями, плюс стандартный запас на все про все…
В общем, за час до того я уже спустился к воротам подготовить выезд. Все-таки хорошо, что в местные легкие повозки запряжены не живые скакуны, а кадавры. Настоящих-то верховых зверей в пустыне не прокормишь, да и от жары им урон слишком велик. А с искусственными их подобиями из семи металлов, движимых пятью стихиями, я всяко общий язык найти смогу по старой армейской закваске.
Переквалифицированного в кучера кадавростюарда тоже удалось натаскать на славу. Во всяком случае, в ворота он теперь попадал с первого раза и способен был маневрировать по двору, не пытаясь протаранить ни ограду, ни особняк, ни попутно задавить меня самого.
Единственное, что слегка отвлекало от привычной работы — доносящееся даже сюда с Теневой площади истошное агуканье султана, с утра пораньше начавшего осваивать прыжковый шнур, преподнесенный в числе прочих даров. Почти неразличимая с такого расстояния фигурка на светящейся нити, прикрепленной к краю верхней площадки Проекционной Башни, плясала и подпрыгивала, как йо-йо с бородой, воплями распугивая с соседних крыш ящеричных обезьянов.
Хорошо хоть те же лизардманки не мешали мне своим любопытством и навязчивостью. Окажись у них крикунячья манера тащить все блестящее при лапах столь же ловких, как руки драконидов с двумя противолежащими остальным пальцами, за целость инструментов и амулетов пришлось бы беспокоиться почем зря.
Правда, вокруг посольства ящеричных обезьянов почему-то и в помине не было. Боялись, что ли, мертвого посла не меньше местного персонала?
Так что сборы в путь особо не отняли ни времени, ни внимания — во всяком случае, у меня. Вот в ожидании женской половины семьи и свиты пришлось немного потоптаться у экипажа. Но это в порядке вещей, у любой расы и сословия так положено от начала времен.
Дорога тоже, в противовес дню прибытия, оказалась на редкость обыденна и пустынна. Немногочисленные прохожие спешили в том же направлении, что и мы, и не обращали особого внимания на кортеж посольства с анарисскими флажками на задранных кончиках задних крыльев открытой повозки. Конечно, это вам не торжественный въезд с гоблинихами и лягушками…
Чем ближе к морю, тем чаще улицы пересекали изящно изогнутые арки трубопроводов из пропитанных измененной смолой или заклятых на нетление бамбуковых стволов. Выкрашенные в зеленый цвет — для морской воды, в синий — для горючего газа, добываемого из-под морского дна со специально построенных платформ.
И те, и другие трубы чаще всего вели к очередному храму Лармо-Огненной Бороды. Алтари здешних жрецов в первую очередь были опреснителями, а минареты — маяками. Жители Хисаха не только романтику полагали выгодной политикой, но и религию предпочитали видеть жизненно необходимой.
Кружевное плетение труб зависло в воздухе достаточно высоко, но, проезжая под ним, так и тянуло наклониться. Или глаза опустить, что ли…
Поэтому море, сверкнувшее бесчисленными солнечными бликами в промежутке между домами, я увидел совершенно внезапно. Тут оно обещало показаться во всю силу — уже не призрачной полоской, едва видимой из-за крепостных стен при въезде в город, неотличимой от миража, нереальной…
«В избытке повидав огонь свободный, вихрь в небесах и гор высоких пик, лишь с танцем женщины из всех стихий природных сравню впервые видный моря блик!» — похоже, не лгут слова Принца Хисахского, впервые въехавшего в Хасиру после проведенной в изгнании юности. Во всяком случае, танцы у нас вчера были такие, что не каждое столетие увидишь, а море, даже мельком показавшееся, уже зацепило что-то внутри не слабее…
Пробиться от государственной стоянки к месту проведения парада оказалось не в пример сложнее. Принявший нас стражник в лиловой тунике минут десять водил нас от одного кордона к другому, сличая врученный ему пергамент в посольских печатях со всеми доступными образцами документов. Я уже начал нервничать, прикидывая, что отведенного в запас времени не хватит до начала церемонии.
Но тут очередной начальник, по умственному уровню способный разобраться в нашем статусе, громогласно наорал на нерасторопного служаку и уже лично направил к трибунам. Даже подсуетился так, чтобы идти пришлось не мимо рыбных складов, как прочей публике, а совершенно особым путем, чистым и благоуханным. Это он сам так выразился про туннель, может, и не воняющий рыбой, но оттого не менее темный и длинный. Султанских путей только в символометрии и ритмодинамике нет, а в жизни они существуют в изобилии. Только никто не гарантирует, что в силу предназначенности избранным они окажутся намного легче и привлекательнее прочих…
Наконец на выходе из туннеля сверкнул резкий, ничем не приглушенный сполох дневного света. Как оказалось, на вторые сутки пребывания в защищенной кофейной тенью Хасире глаза уже отвыкли от южного солнца, палящего в полную силу. Похоже, именно границей порта заканчивалось действие проецируемого на город светофильтра. Да еще тут, за пределами затенителя, морская гладь возвращала добрую половину лучей беснующегося светила белесому от жары небу.
Но все равно так и хотелось рвануть поближе к воде, к солено-горькому запаху волн и намеку на прохладу свежего воздуха. Однако от моря, солнца и порывов ветра нас отделяла еще одна неприятная процедура. По этикету, прежде чем отправиться к отведенным посольству местам, следовало засвидетельствовать почтение султану. То есть, по сути дела, Музафару Злокозненному, без чего лично я обошелся бы с превеликим удовольствием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});