– Его слова точны и остры, – говорит Широкохвост. – Убежища строит их народ. Захватчики их выгоняют. Как я говорю не в первый раз, это ужасное преступление.
– Чего хотят эти захватчики? – спрашивает Долгощуп. – Куда они планируют ударить теперь?
– Я не уверен, позвольте спросить, – Широкохвост выстукивает новый вопрос.
«Захватчики хватать все?»
Новое обсуждение. Наконец Каменщик 1-й отвечает: «Захватчики хватать каменщиков».
– Как я понимаю, все, чего хотят захватчики, – это выгнать каменщиков, – переводит Широкохвост.
– И пусть! – говорит Остробрыж. – Это не наш спор.
Комната отзывается возгласами одобрения.
– Каменщики сейчас здесь, – замечает Широкохвост. – Они – гости Долгощупа. Как и все мы.
Повисает неловкое молчание. Все ждут, что скажет хозяин владений. Тот выдерживает паузу, и Широкохвост сознает, что всеобщее внимание ему льстит. Последнее время Широкохвост производит много шума. Это не слишком удобно: да, это дом Долгощупа, но каменщиков сюда привел Широкохвост. Долгощуп вполне может отказать им в защите. Кто будет его винить? Закон не распространяется на чужаков. Долгощуп имеет полное право убить их и съесть.
Тот распрямляет ноги, приподнимаясь, чтобы каждое его слово было хорошо слышно.
– Они мои гости, – отчетливо произносит он. – И в пределах моих границ находятся под моей защитой. Их враги – мои враги, – повторяет он то, что записано в старых законах, напоминая остальным гостям об их долге. Приняв его гостеприимство, они обязуются быть ему союзниками в битве.
В поселениях у источников общее голосование пришло на смену старым законам, но Горькая Вода находится на отшибе, окруженная холодным морем. Долгощуп в подобных делах серьезен.
Широкохвост переводит пришельцам: «Каменщики могут остаться. Мы сразимся с любыми захватчики, которые решатся на вас напасть». Он чувствует невероятное облегчение. С согласия Долгощупа каменщики останутся в Горькой Воде. Широкохвост может исследовать их вдоволь и узнать все, что только можно!
* * *
– «Люди оставаться [неизвестно]. Ильматариане удар [неизвестно] тянуться к людям», – зачитал Роб. – Я так понимаю, они предлагают нам защиту.
– От шоленов? Ты уверен? – воскликнула Алисия.
– Не уверен, но это так прозвучало. Думаю, наш широкохвостый друг уболтал остальных.
– Но мы не просили их об этом. Роберт, скажи им, это не их война.
Роб попытался:
«Ильматариане сложить клешни».
«Ильматариане наносить удар, – повторил Широкохвост. – Люди и ильматариане наносить удар».
– Алисия, я думаю, они все решили.
– Может, нам уйти?
– Звучит так, будто ты надеешься, что мы начнем их переубеждать, – заметил Осип. – Я за то, чтобы остаться.
– Роберт?
– Ты же хотела собрать больше данных. По крайней мере с их помощью мы можем протянуть подольше. Да еще будем жить посреди ильматарского поселения! Я так понимаю, мы остаемся. Я им скажу.
Он простучал ответ, а потом попытался поудобнее устроиться, пока ильматариане совещались. Когда такое количество аборигенов посылало сигналы и щелкало одновременно, это походило на безумный концерт для клавесина и кастаньет.
Широкохвост переводил отдельные куски обсуждения в числовой код, чтобы Роб мог получить хотя бы смутное представление о происходящем. Хозяева пытались решить, где будут жить люди и как их защищать. Кое-кто предлагал устроить их за пределами поселения. А затем они, похоже, пришли к общему мнению, потому что писк и щелканье неожиданно прекратились.
Широкохвост простучал Робу новый вопрос: «Люди много еды, да?»
«Нет, – ответил Роб. – Люди двадцать еды».
Один из ильматариан подошел к выходу и издал серию громких звуков. Через какое-то время явилась целая процессия со свертками и сосудами, которые они выложили на пол посреди комнаты.
«Еда», – прощелкал Широкохвост.
– Вот блин! – сказал Роб. – Алисия, как им объяснить, что мы не можем есть их еду?
– Покажи, – ответила она и достала брикет концентрата.
Роб какое-то время копался в лексиконе, затем простучал: «Люди есть ноль еда, – он поднял брикет и развернул его. – Люди есть предмет».
Это вызвало некоторое волнение. В конце концов Робу пришлось пропихнуть кусочек концентрата через маленький самогерметизирующийся порт в лицевой части шлема. Предназначен он был для питания вне станции, но всегда пропускал воду. Ледяная струйка заскользила по шее, моча поддевку, но Роб все-таки засунул кусочек в рот. Из-за краткого купание в ильматарском океане тот вкусом походил на пересоленное яйцо, что, впрочем, не слишком испортило концентрат. Ильматариане столпились вокруг, прослушивая и ощупывая Фримана, пока он жевал и глотал.
Широкохвост отважился взять кусочек концентрата в собственные щупальца. Смотреть, как он ест, оказалось столь же увлекательно, как, наверное, ильматарианам было наблюдать за Робом. Внутренняя сторона каждого щупальца напоминала терку, и Широкохвост фактически наскребал себе пищу, запихивая щупальца в рот, чтобы проглотить то, что на них оставалось.
– Он ест! Мне его остановить?
Алисия торопливо листала файлы на дисплее шлема.
– Да! Скажи, чтобы остановился! С углеводами все должно быть в порядке, но жиры и белки могут оказаться неприятны на вкус или вызвать аллергическую реакцию.
– Поздно, – признал Роб, когда Широкохвост остановился и выпустил изо рта облачко измельченного концентрата.
«Не еда», – после паузы сказал он.
«Еда каменщиков не ильматарская еда», – простучал в ответ Роб.
Это снова вызвало живое обсуждение, в ходе которого часть ильматариан решила, что не годится оставлять всю эту вкуснятину валяться на полу. Они принялись есть, передавая продукты друг другу. Так как органы, производящие звуки, у них были абсолютно независимы от ротового аппарата, болтать им это совершенно не мешало.
– Возьми образцы, – подсказал Осип.
– О, точно! – ахнула Алисия. – Помогайте!
И раздала мужчинам пакетики для образцов, которые всегда носила в кармане гидрокостюма.
– Опять сбор данных? – вздохнул Роб, запихивая в пакетик небольшое количество чего-то, похожего на икру.
– Да, но не только ради науки. Тут может оказаться что-то съедобное и для нас.
* * *
Тонконог приближается к Широкохвосту и Долгощупу.
– Дорогие коллеги! Я должен вернуться домой. Долгощуп, могу я воспользоваться услугами подмастерья, чтобы погрузить вещи?
– Разумеется, – соглашается Долгощуп. – Но почему тебе необходимо покинуть нас прямо сейчас? Так много всего происходит.
Тонконог вытягивает клешню и стучит по панцирю Долгощупа достаточно громко, чтобы Широкохвост тоже мог слышать.
– Именно поэтому я должен уйти, – говорит он. – Слишком много. Я помню, как присоединяюсь к Научному обществу для развлечения, отдыха от забот. Открытия и дебаты участников весьма интересны, а кое-что из идей приносит весомую пользу. Как я говорю, достойное развлечение. С членами Общества приятнее беседовать, чем с моими соседями и подмастерьями, а у тебя, Долгощуп, хорошая кладовая. Но то, что происходит сейчас, это слишком! Пришельцы с обратной стороны льда. Создания, способные мыслить и говорить, как мы. Два разных вида, воюющие друг с другом. Я опасаюсь, что, если останусь, буду вынужден принять участие в этой войне и подвергнуть риску мою жизнь или мое имущество.
– Мне жаль это слышать, – говорит Долгощуп. – Но я рассчитываю принять тебя снова.
– Я благодарен, но должен идти.
Широкохвост ждет, пока Тонконог удалится на достаточное расстояние, чтобы он не мог его услышать, и, в свою очередь, стучит по панцирю Долгощупа.
– Кто еще уходит?
– Насколько я помню, двое. Узкотел и Гладкошкурка.
– Я сожалею, что так происходит, Долгощуп, – Широкохвост колеблется. – Если присутствие каменщиков создает неудобства, я могу увести их куда-нибудь. Может, укрыть их в других развалинах или увести в пустоши?