Читать интересную книгу Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

Анатолий смутился.

— Я хотел бы прежде всего заставить парня не болтаться на улице, а учиться, готовить уроки.

— Перво-наперво, чтобы у своих не воровал, — вмешалась старушка. — Уж я ему твердила: «Кради, говорю, где хочешь, а в своей квартире — ни-ни!»

— Ну, а он что? — поинтересовался Анатолий.

— Не признается, стервец. «Я, говорит, за ваших кошек не в ответе». Уж я и Полину, мать его, уму-разуму учила: «Дура, говорю, до чего сына распустила! Люди говорят, он билетами в кино спекулирует, по двадцать копеек у прохожих просит. Дери ты его, как Сидорову козу. Выбей ты из него, подлеца, начисто всю дурь».

— Била?

— Уж как старалась, сердечная. Да разве такой материнскую науку поймет? Одно слово — безотцовщина. Тут мужской характер нужен. А у матери сердце-то слабое, отходчивое, особливо как пригубит водочки. Парень глаза еще не продрал, а она ему в рот сует конфетку.

И снова вмешалась блондинка:

— Скажите, пожалуйста, какими чудодейственными средствами вы хотите этого «милого» ребенка привести в человеческий вид? Поделитесь своим секретом.

Анатолий и вида не подал, что его задел тон, каким был задан вопрос.

— Никакого секрета не имею и что буду делать, сам не знаю, — несколько неожиданно для самого себя признался он.

Молодая женщина сразу перестала иронически улыбаться.

— У меня, — продолжал Анатолий, — есть желание помочь ему, а опыта нет. Но свет не без добрых людей. Не пропадать же парню! Найдется добрая душа, подскажет мне, чудаку, как надо действовать. Вот вы, например, в миллион раз лучше меня знаете этого Витяку и если спрашиваете, какими методами я хочу воздействовать, то ведь не для того, чтобы высмеять, а хотите помочь, подсказать. Вот и посоветуйте.

Во взгляде Анатолия было столько простодушного доверия, что старушка даже сочувственно вздохнула. Молодая женщина бросила в таз картошку с ножом и вытерла руки фартуком.

— Все, что я могла бы вам посоветовать, я уже перепробовала сама — без успеха… Потому-то и усомнилась в ваших силах. Что толку говорить с Полиной, если она считает, что ее навек унизили, когда лишили шоферских прав. Поэтому она и выпивает. Сына она любит по-глупому: то тиранит его, то балует и тогда покрывает все его грешки. Единственное спасение для него — воспитательная колония. А Полина считает, что если мы, соседи, ей советуем, значит, хотим ей досадить. Да и сам Витяка панически боится колонии.

— Так что же делать?

— Изменить ее жизнь, а для этого надо вернуть ее к любимой работе — вернуть шоферские права.

— Может быть, вы мне все-таки поможете?

— Вам лучше действовать без нас, — отозвалась молодая женщина. — Полина со всеми нами в ссоре. Вы сами поговорите и с Полиной и с мальчишкой, сумейте расположить ее к себе. Она сейчас у дворника, над нами, квартира семь. Комната у дворника хорошая, большая, вот там и происходят, как говорит муж, большие и малые «ассамблеи» картежников и выпивох.

— Как же я пойду, меня ведь не знают?

Женщина засмеялась, молча развела руками и снова принялась чистить картошку.

— А ты, милок, — посоветовала старушка, — зайди и спроси, когда домоуправление работает, вот тебе и дело.

— Спасибо. Вот видите, свет не без добрых людей, — сказал Анатолий, чем вызвал довольный смех обеих женщин. — А где мне найти Витяку?

— А это ты у мальчишек во дворе спроси. Все-то они знают, да не каждому откроются.

2

У полукруглого кирпичного угла дома ребята по очереди ударяли битой в стенку так, чтобы, отскакивая, она падала возле монеты, лежавшей на земле. Слышались возгласы: «кон», «доваливаю», «остыл», «чир»…

Игрой командовал невысокий, плотный, коротко подстриженный белобрысый подросток с озорными светлыми глазами. Он был одет в поношенные темные штаны, белую майку и старые сапоги, требовавшие срочного ремонта. Голенища сапог ради фасона были отвернуты чуть не до половины. Этого паренька мальчишки и называли Витякой.

Анатолий молча наблюдал за игрой, потом сказал:

— А у меня к тебе, Витяка, разговор есть.

Паренек неторопливо оглядел незнакомца. На его лице быстро сменялись выражения любопытства, недоверия и настороженности.

— Чего надо? — развязно спросил он и шумно вытер ладонью нос.

— Есть о чем поговорить. Пошли.

— А что дашь? Никуда я не пойду, — нагло заявил мальчишка. И, не обращая внимания на Анатолия, продолжал играть.

Ребята насмешливо поглядывали на Анатолия. Как отозвать Витяку в сторону? Он молча поднял биту Витяки, сунул ее в карман и не спеша зашагал к воротам.

— Эй, дядька, черт, отдай! — завопил растерявшийся от неожиданности Витяка.

Он схватил Анатолия за руку, силясь вынуть ее из кармана.

— А ты возьми, — спокойно ответил Анатолий, не замедляя шага и волоча за собой уцепившегося мальчишку.

Паренек сунул руку в карман Анатолия, юноша крепко зажал ее и, не отпуская, продолжал идти. Витяка чуть не плакал от злости. Он крикнул:

— Пусти, укушу!

Сзади на почтительном расстоянии свистели и кричали дружки Витяки, камешек просвистел мимо уха. Анатолий пригрозил вздуть хулигана, мальчишки присмирели.

— Эх ты, герой, — сказал Анатолий Витяке и остановился. — А я думал — ты умнее! Ты сначала узнай, в чем дело, а потом действуй.

— Отдай! Отдай! — вопил тот.

Анатолий вспомнил фотографию отца Витяки и вдруг неожиданно сказал:

— Я к тебе от Якова Ивановича Полянчука, а ты дурак дураком. Помнишь отца? — И встретив растерянный взгляд сразу же присмиревшего паренька, пояснил — Ну, твоего отца, капитана Полянчука, Героя Советского Союза?

— Так он же убитый… — растерянно прошептал парнишка.

— Одним словом, есть у меня разговор от него. А не хочешь, катись к черту! — Анатолий выпустил руку мальчика и швырнул на землю биту. — Буду я с такими канителиться. Ему хочешь добра, а он укусить норовит.

Витяка догнал Анатолия у ворот и, схватив за рукав, просительно зашептал:

— Так вы не сердитесь, дяденька! Я же не знал. Вы бы сразу… Ну, извините. А то тут ходят всякие, ругают почем зря… А какой у вас разговор ко мне?

Он заглядывал Анатолию в лицо. А тот и сам еще не знал, о чем будет говорить с Витякой. Слова об отце выскочили совершенно неожиданно, они явно поразили мальчишку. А как быть дальше?

Они остановились в подворотне, и Анатолий сказал:

— Я вместе с твоим отцом воевал. Таким, как ты, мальцом был, фронтовым воспитанником Якова Ивановича. Много мне добра твой отец сделал. От смерти спас. И я поклялся Якову Ивановичу за все его добрые дела отплатить добром, а не пришлось. Он погиб в Германии, адреса вашего не оставил… А я после войны в армии служил, потом учился, вот только сейчас впервые в Москву попал, с трудом разыскал вас. Ты об отце знаешь что-нибудь?

— Ага… Знаете, какой он герой был? Он разведчик был, пробирался в самые главные фашистские штабы. Он даже гитлеровского генерала поймал и повел через фронт. А сколько «языков» переловил! А меня отец хотел в Суворовское устроить.

— Он тебе это говорил?

— Нет, мамке писал.

— А ты очень хочешь там учиться?

— Еще бы!

— А как у тебя с учебой?

Витяка нахмурился, потупился, шмыгнул носом и молча начал чертить правой ногой по асфальту.

— Так, — понимающе протянул Анатолий. — Значит, плохо?

— Плохо, — прошептал паренек, не поднимая глаз.

— А на что живете? Мать работает?

— Ра-бо-та-ет… — презрительно растягивая слово, проговорил Витяка и бросил подозрительный взгляд на Анатолия, не улыбается ли тот. Но глаза Анатолия были совершенно серьезны, и тут Витяка заговорил горячо: — Если бы работала, как люди, а то так, мотается. Тому постирает, там уберет, то с работой, то без работы… Да разве по ней это? Она шофер первого класса… Орден у нее! Вернули бы ей права, она бы показала, как надо работать. А теперь пьет водку… Говорит — с горя. Ну, и меня лупит. — Он грустно усмехнулся. — Мне что, пусть лупит, лишь бы за дело, а то от злости. Соседи нажалуются, она и давай… Вот брошу все и уеду.

— Куда?

— Куда-нибудь. В Одессу. Моряком стану.

— Моряком интересно быть. Что ж, это тебе может удаться. Кончишь школу, и я тебе помогу. Ты в какой класс перешел?

Витяка потупился и невнятно пробормотал:

— В шестом учился.

— Значит, перешел в седьмой?

Со двора донесся призывный крик мальчишек. Витяка обернулся к ним и досадливо махнул рукой.

— Не перешел я…

— Экзаменов не выдержал?

— А я и не держал. Мне классная руководительница учиться не дает, ненавидит меня, другим учителям наговаривает. Даже прогоняет.

— Прогоняет? Как же это?

— Честное даю! Чуть забалуюсь в классе — все! И хорошо отвечу — другому за такой ответ все четыре, а мне все равно двойка-тройка. Она говорит мне: «Ты позор школы. Уходи от нас!»