— Я бы помог ему, но у меня уже есть одно дело: Виктор Полянчук с улицы Воровского.
Лейтенант поставил на стол большой, тяжелый ящик. На извлеченной из ящика карточке значились те проступки Виктора Полянчука, о которых Анатолий еще не знал. Он сделал выписки из карточки и вдруг вспомнил Пашку, парнишку в «лондонке», Пашку Лопухова — дружка Боба Троицкого. Анатолий спросил, нет ли материалов о нем, и лейтенант вынул карточку Павла Васильевича Лопухова, 1941 года рождения, имевшего пять приводов.
— Знакомый? — поинтересовался лейтенант.
— Да, — отозвался Анатолий, — я подозревал…
— Пашка Лопухов замешан и в дела тех двух школьников, с которыми я беседовал.
— Каким образом?
— Пашка Лопухов сказал им о меди в сарае и сунул им ломик. Ребята чуть нажали ломиком, и скобы запора вылетели. Значит, эти скобы были заранее ослаблены. Понял? Зачем же Пашка навел мальчишек на этот сарай? Дело в том, что, кроме меди, там хранилось имущество какой-то строительной конторы. Если бы соседи не заметили ребят, Пашка потом вытащил бы все и продал на рынке, а в случае чего — виноваты ребята! Но он не донес бы на них. Он бы шантажировал их и толкнул на новое преступление.
— Тертый калач!
— За ним кто-то стоит, покрупнее, чем он, — заметил лейтенант. — Ну, а ты что знаешь о Пашке?
— Знаю, что он приручает одного паренька, Боба Троицкого.
— Боб Троицкий? — повторил лейтенант, стараясь что-то припомнить. — А ну, посмотрим в картотеке.
— Что вы! — возразил Анатолий. — У вас он, конечно, не был.
— Посмотрим, посмотрим карточки.
В алфавитном ящике на букву «Т» оказались сведения и о Бобе — Борисе Павловиче Троицком.
— Да, тот самый Боб. 1941 года рождения… проживает по улице Воровского… один привод.
— Вот так штука! — Анатолий был поражен. — Как же это он… Родители, вероятно, не знают.
— Надо будет вызвать родителей Бориса Павловича Троицкого, — распорядился лейтенант, обращаясь к Асе, и пояснил — Давно пора вызвать, а руки не доходят.
— Не надо вызывать родителей, — горячо возразил Анатолий. — Я Троицких немного знаю. Я сам пойду к ним и выясню. Беру Боба Троицкого на себя.
Лейтенант засмеялся:
— Не много ли на первый раз? Сразу три дела: Леня Ушков, Виктор Полянчук и Троицкий. Ну хорошо, запишем всех троих за тобой. Но тогда тебе придется заняться и Павлом Лопуховым. Впрочем, с ним сложнее, да и опаснее. Не знаю, справишься ли ты… Это надо поручить более опытному.
Лейтенант испытующе посмотрел на бригадмильцев, горячо споривших за соседним столом.
— Да ведь и я не из робких, — поспешно возразил Анатолий.
— Дело не в смелости, а в опытности. Надо знать воровские повадки и прочее.
— Да я же побывал в детской колонии. Активист. Помогал воспитателю. Был членом комсомольского комитета.
— Так ты же для нас находка! А я было принял тебя за другого. Мне звонили из райкома, что пришлют комсомольцев из ремесленного училища. — Лейтенант с большим интересом посмотрел на Анатолия. — Вот на что надо обратить внимание: Ушков, Лопухов, и эти два школьника с цветным ломом, и Борис Троицкий — все из одной школы. Почему среди других она как бельмо на глазу? И даже не вся школа, а в основном ученики шестого класса? В чем дело? Влияние Пашки Лопухова? Только ли это? Поговори с директором, с классной руководительницей, с пионервожатой, особенно с ней. Может быть, комсомольцы старших классов возьмут шефство над шестым?
В заключение лейтенант посоветовал Анатолию набросать план действий и попросил зайти послезавтра к пяти вечера. Удостоверение бригадмильца он оформит Русакову в следующий раз, после более подробного инструктирования.
«Вот тебе и Боб! — думал Анатолий, выходя из детской комнаты. — Скажи родителям — не поверят, обидятся. Да и не с них надо начинать. Поговорить с Бобом? Или начать с Пашки? Начну-ка я, для практики, с Витяки», — решил Анатолий. Но когда же к нему идти? Сегодня? Сейчас? А когда же он, Анатолий, будет работать и учиться? Пожалуй, прав Коля. Без точного расписания толку не будет. Придется начать с расписания: часы работы, учебы, бригадмильство. Но как составишь расписание, если неизвестны часы работы?
6
Дома на столе лежала записка. Мать подробно писала, где стоит борщ, котлеты, кисель, соленые огурцы. Анатолий отломил кусок ржаного хлеба, густо посолил, взял любимый роман Жюля Верна о капитане Немо и улегся на диване.
Вскоре пришла с работы Ольга Петровна. То, что Анатолий не захотел обедать без нее, радовало, но ведь сыну надо регулярно питаться. О пользе правильного режима Ольга Петровна говорила даже за обедом. Анатолий соглашался и поддакивал. Мать пристально взглянула на него и тихо спросила:
— Что случилось?
— Ничего особенного, только… Ты знаешь, мама, я стал бригадмильцем.
— Боже мой, зачем тебе это?!
— Мне, может быть, и не очень нужно, да ведь комсомольское поручение. Значит, надо выполнять.
— Откажись! Возьми сто более трудных поручений, но только не это. Ну, пусть кто-нибудь другой. Ведь ты и так… Это невозможно!
— Что значит «и так»? — Анатолий начинал сердиться.
— Ну, я не так выразилась. С хулиганами связываться опасно. Давай посоветуемся с дядей.
— Вот что, мама, уж если я взялся, значит, буду делать. Ты ведь знаешь, какой я упрямый. Не спорь…
Идея! А не пойти ли нам в кино? Ты видела индийский фильм «Бродяга»?
— Нет.
— В «Ударнике» идут сразу две серии.
— Так ведь билетов не достанешь. Разве что у перекупщиков.
— Это я, бригадмилец, буду поощрять спекулянтов? Да ты что? Если увижу перекупщика, то обязан задержать его.
— Час от часу не легче! А я должна тебе помогать?
— Конечно! — Анатолий засмеялся…
Глава XV
Трудный мальчик
1
Анатолию не пришлось звонить в квартиру Полянчуков. Дверь в полуподвал, на которую показывала полустертая временем серая стрела с надписью «Бомбоубежище», видимо, никогда не запиралась. Он вошел в длинный коридор, освещенный матовой лампочкой, и направился на звук голосов и запах жареной рыбы.
В кухне он увидел двух женщин, поздоровался и спросил, в какой комнате живет Полянчук Подана Ивановна. Тщедушная старушка, стоявшая у плиты, живо обернулась, видимо стараясь догадаться, откуда Анатолий и зачем. Она проявила неожиданную для своего возраста прыть, ринулась в коридор, распахнула дверь Полянчуков и, зазвав Анатолия в комнату, сказала:
— Сами видите, никого нет. Вот что тут делается! На полу лежали незастланные тюфяки. Вещи валялись где попало.
— Муж? — спросил Анатолий, указывая на вырезанную из газеты фотографию молодого капитана, пришпиленную к стенке кнопкой.
— Отец Витяки. Да только какой же это муж, если незарегистрированные. Был бы законный брак, тогда бы Витяка получал пенсию. Можно было бы это сделать через свидетелей, так фашисты всех свидетелей порешили, когда жгли деревню. А поглядите на карточку —
Герой Советского Союза! Он им деньги и посылки с фронта присылал.
— Убит?
— Убит, батюшка…
Старушка подробно рассказала о боевых подвигах Полянчука. Видно, Полина гордилась мужем и не раз говорила о нем с соседями.
Из кухни донесся крик: «Рыба горит!» — старушка кинулась из комнаты. Анатолий последовал за ней. Сердито бормоча, она перевертывала на сковороде подгоревшую рыбу. На вопрос, когда можно застать Виктора Полянчука, она язвительно ответила:
— А кто ж его знает, где он болтается? Может, и пять ден не заявится.
Полная блондинка в цветастом халате сидела у стола и не спеша чистила картофель. Она бросила пытливый взгляд на Анатолия и снисходительно спросила:
— А вам, собственно, зачем?
Ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто. Сказать прямо, что он пришел по поручению детской комнаты милиции — значит заранее настроить Полянчуков против себя. Отделаться уклончивой фразой — значит лишиться доверия соседей. А Хлопунов советовал установить с соседями наилучшие отношения.
— Да мне, как комсомольцу, поручили помочь Виктору Полянчуку стать человеком, а я его и в глаза не видел. Вот и хочу с ним познакомиться.
— И-и-и, милый! Много тут вашего брата ходило, — ворчливо отозвалась старушка, — а толку чуть. Избавил бы ты нас от этой заразы, век бы за тебя бога молила. За ним глаз да глаз нужен. Из кастрюли мясо тащит, окаянный. Ну никакой управы на него нет. Я уже три заявления в милицию снесла — и ничегошеньки. Дворникам бы им заняться, а им, вишь, лень порядок во дворе среди ребят навести.
— Как же это вы собираетесь из него человека сделать? — не скрывая иронии, спросила блондинка.
Анатолий смутился.
— Я хотел бы прежде всего заставить парня не болтаться на улице, а учиться, готовить уроки.