Не было большего унижения в его жизни. «И ты называешь себя мужчиной?» Дрожь пробежала по спине при воспоминании о язвительном замечании Амелии и Джеймс так растерялся, что не смог сразу уйти из ее спальни.
— Этот инцидент давал ей пищу в течение нескольких месяцев.
Опустив руку, он захватил пальцы Роуз в свою ладонь, ища ее поддержки. Джеймс никогда никому не рассказывал правду о своей женитьбе. Скрывал это от всех, стыдясь признаться, что его жена много лет назад усомнилась в его мужских способностях и потом при каждой возможности попрекала его этим, причем испытывая явное удовольствие. Казалось, такое невозможно перенести, но он смог.
В глубине души он знал, что может довериться Роуз, открыть ей правду. Это был основательный, надежный и неоспоримый факт. Она не станет судить его или думать о нем хуже.
Роуз не сказала ни слова. Просто держала его руку в своей руке, пока он не успокоился.
Лошадь Джеймса нетерпеливо пошевелилась под ним, напоминая, что они слишком долго стоят на месте. Он сжал руку Роуз, прежде чем отпустить ее.
— Мы должны добраться до пруда, пока не стемнело.
Роуз кивнула, и они поскакали через поле небольшую рощицу к пруду, где гуси скользили по водной глади. Соскочив с лошади, Джеймс помог Роуз спуститься на землю и привязал лошадей к дереву.
Сняв сюртук, он постелил его на упавшее бревно и жестом пригласил ее сесть.
— Так как я ответил на все твои вопросы, теперь твоя очередь ответить на мои, — сказал он, усаживаясь рядом с ней.
Ее спина напряглась, словно она знала, о чем он хочет спросить. Джеймс ждал, что она откажет ему в его просьбе, ускользнет от его вопросов, как она предпочитала делать. Десять дней, как они знакомы, а он почти ничего не знает о ней. Роуз дала ему свободный доступ к своему красивому телу, он изучил каждый его дюйм…
Но то, чего он не знал и что действительно хотел узнать, она держала под замком.
— Что ж, ты можешь задавать свои вопросы.
— Почему ты работаешь у мадам Рубикон?
— Из-за денег. Из-за чего же еще?
Роуз потянулась и, сорвав травинку, намотала ее на палец. Джеймс уже не ждал, что она продолжит, но она заговорила. Ее тон был небрежный, порой она пожимала плечами.
— Женщина имеет несколько возможностей в жизни. Замужество — одна из них. Однако я не была знакома ни с одним мужчиной, который был достаточно богат, чтобы соответствовать моим запросам. Мама умерла, когда я была ребенком, и когда пять лет назад за ней последовал отец, он оставил долги, которые нужно было немедленно заплатить, не говоря о моем брате Дэшелле. Сейчас ему 18, но в тот год он учился в Итоне. Я не могла рассказать ему, что отец проиграл все наше состояние.
— Почему?
Роуз с ужасом посмотрела на него.
— Дэш обожал отца. Я не могла рассказать ему, что он был настолько безответственен, что разорил поместье. Для тринадцатилетнего подростка смерть отца и так стала ужасной травмой. Я не могла поколебать его мнение об отце. Это было бы жестоко.
Роуз говорила так, словно была одна во всем мире и вся ноша легла на ее хрупкие плечи. Видимо, именно ей пришлось сообщить брату о смерти отца.
— У тебя не было никого, кто мог бы помочь тебе? Никаких родственников?
— Никаких. Только я и Дэш.
Если ее отец владел поместьем, значит, она из уважаемой семьи.
— Но если Дэшу исполнилось тринадцать, когда отец умер, почему не был назначен опекун, чтобы заботиться о нем и присматривать за имением до его совершеннолетия?
— Юридически опекуном являлся наш дядя, причем не только Дэша, но и моим, пока мне не исполнится 21, но он живет в Америке. И я никогда не беспокоила его. — Роуз наморщила нос. — Он выжал бы из поместья все, что можно, если там еще что-то оставалось.
— И как долго ты работаешь у Рубикон?
Она сорвала новую травинку и стала накручивать ее на палец.
— Четыре года, — сказала она, избегая его взгляда.
Разделив ту сумму, что он заплатил, на семь, Джеймс понял, сколько она зарабатывала за одну ночь. Работая всего одну неделю в месяц, к этому времени она должна была накопить приличную сумму.
— Тебе все еще нужно работать там?
Роуз кивнула:
— У меня остались еще долги. По крайней мере дела приведены в порядок. Я работаю, чтобы возместить те деньги, что проиграл отец. И потом загородный дом… — Роуз тяжело вздохнула. — Отец умудрился распродать все земли, которые могли что-то производить и приносить доход, поэтому поместье не в состоянии содержать себя само. И у Дэша свои расходы, но я надеюсь, он вернется в университет на следующий семестр.
Джеймс поднял брови.
— Он оставил университет? Но почему? Его исключили?
— Нет, его не исключили. Просто он решил временно пожить в городе.
— И ты позволила?
— Я ему не отец и не мать. Дэш делает что хочет. И, не забывай, он молодой человек. Ты можешь представить, какие соблазны таит в себе Лондон для молодых джентльменов? Я хотела, чтобы он хотя бы воздержался от покупки экипажа и лошадей… — Она обреченно вздохнула. — Ничего с этим не поделаешь. Дело сделано.
Джеймс сжал губы.
— Ты портишь его, — произнес он.
Рассердившись, Роуз выпрямилась.
— Нет, не порчу!
— Нет, портишь.
— Нет, я просто предоставляю ему те возможности, которые, как он думает, он имеет. Будет несправедливо, если он станет расплачиваться за ошибки отца.
— А справедливо то, что ты взвалила на себя такую непосильную ношу?
— Я его сестра. Единственный родной человек. И моя обязанность заботиться о нем.
— Одно дело заботиться о ком-то, но другое — позволять кому-то необдуманные расходы, такие как парный экипаж.
Если парень похож на Роуз, то наверняка дьявольски красив. Джеймсу приходилось наблюдать подобных молодых людей на балах. Юные бездельники, обеспеченные денежной поддержкой семьи, проводили ночи, шатаясь по городу и совершенно не думая о том, что они мужчины и должны вести себя соответственно.
— Я полагаю, ты оставляешь его в неведении относительно места своей работы?
— Конечно, — усмехнулась Роуз, как если бы это было очевидно. — Когда он пошел в школу, он редко появлялся дома. Можно сказать, отсутствовал годами. А я жила надеждой, что когда Дэш станет взрослым, то возьмет на себя управление поместьем, а я к тому времени пополню семейные сундуки, и он ничего не узнает.
— Почему ты продолжаешь скрывать это от него? Ему восемнадцать. Достаточно, чтобы взять на себя какую-то ответственность.
Роуз покачала головой, страх наполнил ее глаза. Негодование испарилось, словно его никогда и не было.