Читать интересную книгу Распутин: жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Молчанов: «В тот период Распутин пил мало и на всем периоде его жизни лежала печать скромности».

Филиппов: «Будучи поэтически мечтательным в первый период 1911 — 13 годов… « Они не знали о его тайной жизни? Но Филиппов-то уж точно знал. Тогда почему они так говорят?

И наконец, Царская Семья. Да, Распутин проповедовал любовь, был бескорыстен, рассказывал «царям» о том, чего они не знали — о труде и быте простого народа, о радостях странника наедине с природой и Богом. Он снимал нервические припадки царицы и вселял уверенность в царя. Он спасал их сына…

Но бесконечные газетные статьи, полицейские описания распутинского гона за проститутками, запросы в Думе с цитатами из показаний его жертв, рассказ няньки царских детей и многое другое — все это, как мы теперь знаем, доходило до Николая и Александры. Премьеры Столыпин и Коковцов, фрейлины, двор, любимая сестра Элла и все члены Романовской семьи вплоть до великого князя Николая Николаевича (которому царь, кстати, доверял настолько, что назначит его Верховным главнокомандующим в грядущую войну), исповедник царицы Феофан — все говорят им о разврате Распутина.

А они — не верят!

Не верят? Или… знают что-то, объясняющее его поведение? Что-то недоступное суетным его обвинителям?

ГЛАВА 7. ИГРЫ С ПЛОТЬЮ

ЗАГАДКА ЕГО УЧЕНИЯ

Чтобы попытаться ответить на все эти вопросы, нам придется вернуться к попытке понять его учение.

Жуковская рассказывает: «О Распутине я услышала в первый раз в Киеве. Я тогда только что кончила гимназию и… благодаря случайному знакомству посещала тайные собрания „Божьих людей“, как они себя называли (много позже я узнала, что их же зовут хлыстами… ) И вот там, на окраине города, однажды, во время обычного вечернего чая с изюмом, любимого напитка „Божьих людей“, Кузьма Иваныч, как звали хозяина, вдруг повел речь о старце Григории Распутине… Прищурив свои яркие глаза (у всех хлыстов глаза совершенно особые: они горят каким-то жидким переливчатым светом, и иногда блеск становится совершенно нестерпимым), он… сказал нехотя: „Он с нашими братьями был, а только мы отреклись от него: в плоть он дух зарыл“.

Никто из крупнейших российских знатоков сектантства не сомневался тогда, что Распутин — хлыст. Пругавин, будучи эсером, весьма уважал хлыстов, видя в них носителей «крестьянского православия». Он собирал рассказы людей, бывавших у «старца», и доказывал: Распутин — хлыст, который своими похождениями извращает, компрометирует идею хлыстовства. Уже упоминавшийся богослов Новоселов, протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский, знаменитый религиозный философ Сергей Булгаков, архиепископ Антоний Волынский, епископы Гермоген и Феофан — все они, и левые, и правые, утверждали, что Распутин — хлыст. И, наконец, его друг Филиппов в «Том Деле» заметил: «По какому-то чутью мне показалось, что мой знакомый — сектант… принадлежит к секте хлыстов».

Из современных Распутину серьезных исследователей сект только Бонч-Бруевич в статье, напечатанной в радикальном журнале «Современник», писал, что Распутин «решительно ничего общего не имеет с сектанством». Но в письме в редакцию, разъясняя свою позицию, Бонч прямо говорит о политической подоплеке важности реабилитации Распутина: «Он, который ранее был вместе с правыми, теперь стал иным (после скандала с Гермогеном и Илиодором. — Э. Р. ), и правые, видя, что Распутин ускользает… из сферы их тлетворного влияния… стали валить его всеми силами». Но унылая реплика большевика Бонча, исходившего, как и положено членам его партии, из «политической подоплеки», потонула в хоре мнений признанных знатоков. Точка зрения большевика заинтересовала разве что… царицу и Вырубову, которая и попросила Бонча переслать ей его заключение. Царица с Подругой трогательно хранили этот документ за подписью большевика-подпольщика. Его найдут при аресте Вырубовой, и он окажется в архиве Чрезвычайной комиссии.

Так что недаром, как писал современный горячий почитатель и исследователь жизни «отца Григория» историк Фалеев, христововеры (хлысты) до сих пор почитают Распутина, а его «Житие опытного странника» воспринимается ими как программа с главной идеей: «Всякий мужчина может стать „христом“, каждая женщина — „богородицей“. Из этого тезиса Фалеев выводит интересную расшифровку второй фамилии Распутина (Новый) — „Новый Христос“.

Видимо, Распутин действительно начинал как обычный хлыст — недаром его делом дважды (в 1903 и 1907 гг. ) занималась Духовная консистория. Но если второе расследование можно объяснить историей с черногорками и великим князем Николаем Николаевичем, то чем объяснить первое? И хотя второе расследование было тщательно спланировано, малообразованные в вопросах сектантства тобольские следователи, как мы помним, его провалили — уже на допросах приверженцев «старца» они спасовали перед их фанатичной верой в святость Распутина.

Но, как мы уже знаем, одна из его поклонниц, Берладская, впоследствии написала «Исповедь», где поведала о «блуде», который творил с нею «отец Григорий». И сам Распутин, который в свое время решительно опровергал грозные обвинения в том, что он ходит в баню с женщинами, уже вскоре, в Петербурге, заговорит совсем по-другому.

Все его последователи лгали во время следствия. Они не хотели и не могли объяснить «официальным» священникам мистические тайны, которые открыл им удивительный учитель.

Но свидетельства о близости Распутина к хлыстам есть не только в «Тобольском деле». Их дает и заклятый враг «старца» — Илиодор. И не столько своим сочинением, сколько своим поведением после снятия сана.

В Тобольском архиве хранятся показания сподвижников Илиодора, последовавших за ним на хутор, где иеромонах обрел пристанище. Илиодор построил там новый дом, который назвал весьма симптоматично — «Новая Галилея» («Новым Израилем» называлась хлыстовская община под Петербургом), и стал проповедовать свое учение. О нем нам известно со слов почитателя Илиодора, некоего Синицына.

«Христос был распят, заявляет Илиодор, но не воскрес, а воскресла только вечная истина, которую проповедовал Христос. Теперь ее проповедует он, Илиодор. Он создаст новую религию, благодаря которой изменится вся жизнь людей». Чтобы людям было понятней, что он — основатель новой религии — и есть новый Христос, Илиодор стал носить белый хитон (одеяние Иисуса) и «благословлял своих посетителей, как Иисус, возложением своей руки на голову благословляемого… и открыто называл себя Царем Галилейским». Итак, «Новая Галилея» во главе с новым «Царем Галилейским» была всего лишь очередным хлыстовским «кораблем». Теперь, сбросив сан, Илиодор перестал таиться. И его хлыстовство (которое явилось неприятным сюрпризом для Гермогена и Феофана), видимо, и является причиной столь тесной в прошлом дружбы и удивительного доверия Распутина к злосчастному монаху.

Еще интересней показания знаменитого поэта и сектанта Николая Клюева.

«Меня Распутиным назвали», — писал он в одном из стихотворений 1918 года. «Судьба» Клюева, по его собственным словам, «началась с того, что старец, пришедший с Афона (в Афонском монастыре была разгромлена хлыстовская секта.

— Э. Р. ), сказал, что нужно мне… самому Христом быть». Тот старец познакомил Клюева с «братьями» — так началось его странничество. «Братья-голуби (скопцы. — Э. Р. ) привезли меня, почитай, в конец России, в Самарскую губернию. Там я жил два года царем Давидом большого Золотого Корабля белых голубей-христов, а потом с разными тайными людьми исходил всю Россию».

В Петербурге настолько увлеклись поэтом-хлыстом, что он был приглашен в Царское Село. Его привезли в Александровский дворец к царице, где, как вспоминал Клюев, «на подмостках, покрытых бархатным штофом, в холодной зале царскосельского дворца, перед рядами золотых стульев стоял я в грубых мужицких сапогах — питомец овина и посол от медведя». Тогда же и состоялся его разговор с Распутиным:

«Семнадцать лет не виделись, и вот Бог привел к устам уста приложить… Поцеловались… будто вчера расстались… и был разговор… старался я говорить с Распутиным на потайном народном языке о душе, о рождении Христа в человеке… Он отвечал невпопад и наконец признался, что нынче ходит в жестком православии… Расставаясь, я уже не поцеловал Распутина, а поклонился ему по-монастырски».

Но, скорее всего, друг «царей» Распутин попросту не хотел, не мог возобновить прежнее знакомство. Тем более что его мысли «на базе хлыстовства», как справедливо писал Пругавин, были уже далеки от ортодоксальных хлыстов. Распутин создал свое собственное учение.

«НЕЗАМЕТНОЕ СИЯНИЕ»

«Народное православие» — так назвал в беседе со мной учение Распутина один священник. Наивное народное православие, которое начинается с великой святости, но заканчивается великим грехом…