остальными. Экипажи поставили грамотные и спустили им жесткие директивы, касавшиеся скоростного режима и дистанции. Громкие имена пассажиров для Рэда ничего не значили. И перед вылетом он мысленно пожелал удачи сотрудникам Службы безопасности СПС, которым приходилось находить общий язык с их личной, весьма заносчивой охраной.
Звездолет «Гранит» был рассчитан на экипаж из трех человек и по сути представлял собой большую космическую яхту. С пилотом Нико Дэвисом они раскидали вахты по двенадцать часов. Штурман по большому счету был и вовсе не нужен, но честно являлся в рубку на участках подпространственных переходов. Когда пришла очередь Рэда сесть за штурвал, корабль шел на автопилоте.
Рэд сидел в кресле и думал о чем угодно, только не о контрольном пилотировании. Мысли лениво и бессистемно перескакивали с одной на другую. Образ Клэр Адамс, который то и дело вползал в размышления, он с успехом согнал с пьедестала и вспомнил, что так и не выяснил, что решил Виктор по поводу работы.
«Все слишком хорошо, так не бывает».
Это были слова Говарда, сказанные об Айне. Ощущение безмятежности безнадежно пропало. Рэд вскинул голову и осмотрелся. В рубке он был один. Второй пилот и штурман ушли в каюту. Рэд несколько раз вздохнул и переключился на внешнюю связь. На их частоте прослушивались отдельные реплики пилотов соединения, касающиеся параметров полета. Истребитель «Флэш-9» шугал какого-то частника. Диспетчер сектора освобождал для конвоя разрешенную зону перехода. «Гранит-1» не вызывали. Рэд перевел звездолет в режим ручного управления, подержался за штурвал и снова загрузил автопилот. Все рабочие схемы, которые он только сумел вытащить на тестеры обзорников, прошли перед глазами как солдаты на параде, демонстрируя идеальную готовность к работе.
Но стоило ему расслабиться, поудобнее устроившись в кресле, в укромном уголке памяти упрямо включился низкий прерывистый зуммер – сигнал тревоги на «Монике». Рэд встал, вызвал в рубку второго пилота, и проклиная отсутствие на борту «Гранита» бортинженера, облазил все основные узлы, доступные своему пониманию. Бортинженер бы ему все равно не помог, поскольку большинство распределителей после тщательной проверки опечатывалось в конечных пунктах на все время рейса. Как и ожидалось, ничего подозрительного Рэд не нашел, зато столкнулся с начальником охраны Юджином Фэйвером и так и не смог ему внятно объяснить свое рвение и внезапно вспыхнувший интерес к апломбированным щитам и опечатанным резервным системам звездолета.
В пункт назначения конвой прибыл по расписанию. Суматоха по прибытии Рэда не коснулась – экипажи кораблей не участвовали в двухдневной программе пребывания. Им было приказано не покидать причальную галерею космопорта, чтобы избежать ненужных контактов. Дождавшись конца высадки пассажиров, Рэд вышел из ходовой рубки и с верхней платформы трапа безразлично взирал на роботизированную суету внизу и дирижировавших ею представителей служб обеспечения.
– Так что не понравилось вам в системе резервного запуска подпространственных ускорителей, капитан? – присоединился к нему начальник внутренней охраны Юджин Фэйвер.
– Разбираетесь в устройстве звездолетов, господин майор? – обернулся Рэд.
– Не настолько, чтобы предложить вам свою помощь. Говорят, вы обладаете чуть ли не даром предвидения, Рэджинальд, – доверительно улыбнулся Юджин.
– Если ваше ведомство уменьшит количество микрофонов в барах, всем станет легче жить, – усмехнулся Рэд.
– Но что-то заставило вас рискнуть и залезть в техблок двигательного отсека на маршевом участке?
– Риск невелик, – ответил Рэд, подивившись терпению собеседника. Времени на такие дружелюбные разговоры у него должно было быть в обрез. Конечно, Рэд не мог сказать, что его бывший звездолет, названный именем погибшей подруги, пытается предупредить его об опасности, будучи мертвым дважды. Он самому себе боялся в этом признаться, после того, как тесно пообщался с Мартином Клайном. Но перестать отмахиваться от настойчивости человека, кровно заинтересованного в безопасности рейда, было в его силах.
– Со звездолетом все в порядке, Юджин. Мои опасения не подтвердились. Повторная предстартовая проверка за четыре часа до старта. Больше мне, в самом деле, нечего сказать.
Майор кивнул и ушел. И как раз за четыре часа до старта с Рэдом связался Малич.
– Ты уже слышал, капитан? СБ перестраховывается.
– В смысле?
– Нам меняют номера и пассажиров. Я иду первым, ты ведомым. Везешь обслуживающий персонал и журналистскую братию. Шумная компания, должен признаться.
– А причина? – поинтересовался Рэд.
– Без объяснений, – сказал Малич.
– На них похоже, – пробормотал Рэд.
Он прослушал сообщение от Службы безопасности и включил внешний обзор.
От зоны паркинга к его звездолету пестрой волной подкатилась взбудораженная толпа. Рэд увеличил масштаб. В центре одного из островков стояла Клэр Адамс. На полупрозрачных шпильках, в узкой юбке чуть ниже колен и приталенном жакетике она казалась больше моделью, чем сотрудницей отдела информации. Она укоротила волосы и изменила прическу: темно-каштановые пряди перемежались со светло-желтыми и полукольцами ложились на плечи. Слегка отстав от остальной группы, Клэр что-то говорила на камеру, на фоне причальной галерии.
– Вот черт… А я так надеялся не сойти с ума в этот раз, – сказал Рэд.
Повинуясь команде, «Гранит» переключился и показал космос на всех обзорных экранах.
– Не сойдешь, капитан, – заверил Малич, остававшийся на связи. – Хорошие ребята, веселые. Только в кабину все время ломились, то снять нас пытались, то напоить. С ними еще организаторы шоу, которые великосветский банкет развлекали, так что с музыкой поедете.
Малич отключился. Экипаж занял свои места.
– Я Лидер, – раздался голос генерала Литтона. – Старт авангарду группы сопровождения. Отсчет первому с десяти минут. Отсчет второму с пятнадцати минут. Пилотам звездолетов-спутников интервал три минуты. Диспетчеру орбитального космопорта обеспечить проход правительственного кортежа.
Рэд не успел закончить подтверждение, как включилась внутренняя связь с помещением для стюартов.
– Джентльмены, представьтесь, пожалуйста. Я Блейз, «Центральный канал», вы разрешите нам снять старт из кабины?
– Началось! – рассмеялся Нико Дэвис. – Отвечай, командир. Сочувствую.
Рэд в полголоса выругался, назвался, перечислил регалии своих подчиненных и напомнил, что доступ в кабину пилотов посторонним запрещен.
– Можно задать вам несколько вопросов, господин капитан?
– Нет.
– А членам вашего экипажа?
– Нет.
– Появление четвертого полноценного Аналога – важный этап в развитии человечества. Вы согласны?
– Без комментариев.
– Не приведет ли это к новому витку политической напряженности и конфликтам в космосе? Вы, как простой пилот…
– Я не простой пилот. Освободите служебный уровень моего звездолета!
– Я рассчитывал на более дружеские отношения между людьми, оказавшимися на одном корабле, – капризно сказал Блейз.
– Вы просчитались, – злорадно заявил Рэд, – до старта четыре минуты. Хотите домой – убирайтесь в каюту.
– Мальчики, какого черта вы пустили господина Блейза «на кухню»? – как можно строже спросил штурман Тим Гилберт у двух стюартов, занявших место журналиста у терминала связи, и хором залепетавших оправдания. Ничего стоящего они, конечно, не сообщили.