Читать интересную книгу Лифт в преисподнюю - Михаил Март

Екатерина Федоровна долго молчала, потом кивнула в знак согласия.

— Конечно. Конечно, ты прав. У тебя золотая голова. Нам ничего не надо. Мы имеем все, на наш век хватит. Пора подумать о будущем. Теперь я буду слушаться тебя во всем. Прости меня за те дерзости, что я наговорила.

— Пустое. О втором завещании никто знать не должен. Оно будет храниться в банковском сейфе. Далее. Мы поедем в страховую компанию, застрахуем твою жизнь на пару миллионов. И впишем туда пункт о насильственной смерти.

— Что это значит?

— То, что если кто-то покусится на твою жизнь, его все равно найдут. Из-под земли достанут. Компания не будет выплачивать иск полностью, если преступники окажутся за решеткой. В этом случае они выплатят половину. Миллион.

— Никто на это не пойдет. Страховать от покушения можно только человека, заточенного в замок Иф, — с усмешкой сказал Чаров.

— Пойдут. Если мы заплатим им этот самый миллион, который они же потом и вернут. А если не захотят добавлять свой миллион, придется искать преступников. Страховые взносы, которые они получают, слишком соблазнительны. Со страховщиками мы договоримся.

— И что нам это даст? Выбросим на ветер миллион.

— Нет. Это сохранит твою жизнь, которая не имеет цены. Ни один псих не рискнет сорвать волос с твоей головы. Только не надо пока говорить прислуге и братьям о страховке. Я хочу проверить их, как говорят в России, «на вшивость». Подождем пару месяцев. Вот тогда и будет понятно, насколько твои верные сатрапы верны своей барыне. В противном случае их стоит смешать с дерьмом и выставить за дверь с такой репутацией, словно они прокаженные. Катя нахмурилась.

4

С каждым приездом Чарова во Францию крутой нрав Екатерины становился мягче. Он не пытался ломать характер взрослой женщины, все получалось само собой. Геннадий был человеком умным и настойчивым. Слишком они разные по воспитанию, по восприятию мира, по взглядам на одни и те же вещи. Их объединял только общий взгляд на будущее.

Катя первой начала сдавать позиции. Новое завещание было составлено, положено в банковский сейф, код Геннадий Устинович знал. Жизнь Катрин Пуартье была застрахована на два миллиона евро на определенных условиях. Страховой полис положили в тот же банковский сейф.

Закончив эти хлопоты, супружеская пара зажила, в свое удовольствие, будто каждый получил любимую игрушку. Катя — Гену, а Геннадий — Катю. Заоблачная идиллия.

Пока Катерина нежилась в постели до одиннадцати утра, если ей не требовалось совершать инспекцию собственных виноградников, Геннадий, привыкший вставать часов в шесть-семь, садился на катер и выходил в открытое море, где подолгу рыбачил, и к завтраку возвращался с уловом.

Спокойное синее море, мягкое солнце, не обжигающее плечи в слабом тумане, и тишина. Чего еще человеку надо для отдыха, успокоения нервной системы и возможности подумать о делах или просто помечтать.

К пирсу, где парковались катера, лодки и небольшая яхта, от особняка, стоящего на возвышении, вела крутая каменная лестница с четырьмястами ступеньками. Здесь же, зажатый с обеих сторон скалами, располагался небольшой песочный пляж, где имелся уютный павильон с душем, холодильником и небольшим баром. Катя очень боялась высоты и терпеть не могла каменных ступеней, особенно, если по ним приходилось подниматься вверх. Это она сосчитала их точное количество: поход на пляж для нее всегда был испытанием. Катя предпочитала бассейн, расположенный среди пальм и клумб с цветами.

Спустившись вниз, Чаров увидел Антуана и Бориса, сидящих на скамейке под тентом у входа на пирс. Появление в столь ранний час особо приближенных лиц графини его ничуть не удивило. Такая встреча должна была состояться не сегодня, так завтра. Расчеты Чарова никогда не строились на домыслах. Если он, подобно гроссмейстеру, разыгрывал партию белыми, то заранее просчитывал все ходы черных. Стратегия, как правило, себя оправдывала.

— Доброе утро, господа, — приветствовал Чаров братьев. — Накипело, как я догадываюсь. Хотите что-то сказать?

Мужчины встали. Высокие, приятной наружности, умеющие держаться с достоинством. Не подумаешь, что такие состоят в услужении. Они напоминали независимых бизнесменов и одежду носили от дорогих кутерье, предпочитая строгий стиль.

— Если вы не возражаете, месье, мы хотели бы с вами пообщаться и затронуть некоторые щекотливые темы, — начал старший брат Борис. — Не обязательно воспринимать нашу беседу как серьезный разговор, это лишь некоторые соображения, которые мы хотим высказать. Не возражаете, если мы зайдем в салон и выпьем по бокалу «Мартини»?

— Готов вас выслушать. Но сделаем мы по-другому. Вы оставите свою одежду на берегу, сядете в катер, и мы выйдем в открытое море, где пообщаемся, покачиваясь на волнах.

Братья Берто переглянулись.

— Вас что-то смущает? — спросил Антуан.

— Ваши пиджаки, не соответствующие температуре воздуха. Терпеть не могу разного рода технику, которой любят обвешиваться ребята, вызывающие других на откровенные разговоры.

— Хорошо. Как скажете, — согласился Борис.

Геннадию снимать ничего не пришлось, он был в шортах и футболке.

Поднимая за собой пену, катер на подводных крыльях полетел по волнам, едва их касаясь. Когда берег превратился в узкую голубоватую полоску, Чаров выключил двигатель, сбросил якорь и сел напротив братьев.

Несмотря на то что старшему стукнуло пятьдесят один, а младшему сорок семь, братья выглядели, как тренированные спортсмены с крепкой мускулатурой и без складок на животе. Вряд ли таких парней могло устраивать положение, в котором они находились, а главное, что в их статусе невозможно рассчитывать на рост карьеры. Антон и в семьдесят лет останется секретарем, а Борис стряпчим. Ни собственного дела, ни полноценной семейной жизни. Их можно было понять и Чаров понимал их, как никто другой. Став мужем графини, он автоматически превращался в такого же слугу. Разница лишь в том, что он был любимой игрушкой, а эти двое — заброшенными в ящик с хламом. Но Чаров все-таки оставался холопаем. Профессия охотника за сокровищами, выполняющего заказы хозяев, немногим отличала его от обслуживающего персонала, подобного братьям Берто. Просто у него были развязаны руки.

Вывод напрашивался сам собой. Эти трое могли между собой договориться ради одной цели: получить свой кусок пирога, о котором многие и мечтать не могут. Все зависело от амбиций каждого и умения идти на компромиссы.

— Итак, господа, — первым начал Чаров, — ваша идея поговорить со мной или сговориться, называйте как хотите, пришла вам в голову после появления последнего завещания графини Ростопчиной, по которому все ее состояние переходит в мое распоряжение в случае ее безвременной кончины. Хороший шанс изменить положение дел до неузнаваемости. Особенно, если другие претенденты на наследство уже лежат в земле.

— Вы смелый человек, Геннадий Устиныч, — удивленно сказал Борис. — Берете быка за рога, не дав никому опомниться.

— Здесь нас никто не слышит, кругом море. Можно говорить, не опасаясь посторонних ушей. Так что, какая разница, кто из нас первым назовет вещи своими именами. Я знаю, каким оружием вы владеете. Я у вас на крючке. По французскому законодательству я мошенник и аферист, использую подложные документы. Но и тебе, Борис, не поздоровится, когда суд узнает, что все оформлял ты, пусть даже по приказу своего работодателя. Это я могу прикинуться дурачком. Мол, «нашим вашим не понимашен», в итоге меня выкинут из страны и даже сажать не станут. А ты, юрист, куда денешься? Ну ладно. Пугаю! Идея мне ваша понятна. Пока жива Катя, вам ничего не обломится. Если она умрет, вам тоже радости не прибавится. Когда появилось это злосчастное завещание, вы смекнули, что к чему: со мной можно договориться. Не по-хорошему, так по-плохому. Вступительную речь я закончил, открыв вам простор для рассуждений вслух. Ваш ход, господа.

Пауза длилась не больше минуты. Говорить мог только Борис, Чаров это понимал. Антон в партии играл роль пешки, присутствовал так, для видимого преимущества, да и то количественного, а не качественного.

— В общих чертах вы поняли нас правильно, месье Пуартье. Если наше согласие будет обоюдным, то мы обойдемся без шантажа. Устранение препятствий в лице Екатерины Федоровны не вопрос. Вопрос в долях, на которые каждая сторона может претендовать. Наше предложение: раздел наследства по равным долям. То есть, на три части. Вы получаете треть. И поверьте, это серьезная цифра, учитывая ваш незначительный вклад. Мы же работали на семью всю свою жизнь.

— Прежде чем говорить о долях, я должен получить полный список имущества — недвижимости, прибыли с предприятий, фамильных драгоценностей. Только тогда я смогу оценить в материальном плане ваше предложение.

— Хорошо. Документы для вас готовы. Они остались на берегу, вы же заставили нас раздеться.