Дина вышла вместе с ними. В темноте за дверью она закинула руки Алексею на плечи,
— Алеша, вы сделаете то, что сказали! — зашептала она. — Вы ведь не подведете меня, я уверена!
— Что смогу, сделаю! — ответил Алексей.
Дина прижалась лбом к его подбородку, потом оттолкнула и убежала в хижину…
Алексей с Севой опустились с пригорка к реке. Сева помог столкнуть лодку и постоял на берегу, пока Алексей не исчез.
Алексей вставил в уключины весла, переправился через реку и, загнав лодку в камыши противоположного берега, подождал от пристани с минуты на минуту должен был отвалить пароход в обратный рейс. Алексей не хотел, чтобы его заметили, задержали и приставали с расспросами.
Ждать пришлось довольно долго. Журчала вода, обтекая камыши. Небо покрывали облака, гася звезды. Из плавней тянуло сладковатым запахом прели…
И вдруг донесся отчетливый плеск, такой же, какой послышался Алексею по пути на остров. Но теперь было ясно, что это не рыба: плеск раздавался равномерно и все ближе и ближе… Кто-то вплавь пересекал реку, направляясь к камышам, где прятался Алексей. Вот уже можно различить, как отфыркивается пловец и оплевывает затекающую в рот воду…
Человек появился метрах в пяти от лодки. Схватился за камыши и, тяжело выволакивая ноги из прибрежного ила, выбрался на берег. Он был в одних штанах, белевших во мраке, да на голове у него торчала не то шляпа, не то какой-то четырехугольный колпак.
Первым делом человек снял свой странный головной убор. Повозился с ним, засунул, кажется, за пояс, огляделся и тихонечко свистнул.
Алексей, сдерживая дыхание, расстегнул кобуру.
Человек подождал, прислушался и вдруг отчетливо произнес:
— Михалев… Эй, Михалев…
— Сюда! — позвал Алексей.
Храмзов (это был он) соскочил в воду, раздвигая камыши, пробрался к лодке. Алексей помог ему влезть в нее.
— Ты откуда взялся?
Храмзов трясся от холода. Он был не в штанах, а в исподниках, а то, что Алексей принял за головной убор, оказалось револьверной кобурой, которую Володя ремнем привязывал к голове, чтобы не замочить.
— Бррр-р… Д-дай чего-нибудь… с-смерз… — только и мог он выговорить.
Алексей накинул на него свой френч. Согревшись, Володя сказал:
— Думал, уберут тебя… Пришлось сплавать…
— Ты на острове был? У домика?
— Ага…
Больше Алексей не расспрашивал. Все и так было ясно: Володя следил за ним и за Диной, когда они ехали на остров, и, опасаясь за жизнь товарища, а может быть, и для контроля (не помешает!), вплавь последовал за ними. Это был настоящий помощник.
Когда наконец мимо них прошлепал пароход и скрылся в излучине реки, Алексей вывел лодку из камышей. Володя лег на дно.
— Правь за пристань, метров сто, — сказал он, — там мои шмутки.
«ПОХИЩЕНИЕ» КАРТЫЗадание, полученное от Маркова, выполнить было нелегко. И все-таки ровно через два дня Алексей имел в своем распоряжении оперативную карту врангелевского фронта. Вот как это произошло.
Начальник штаба Саковнин был человек понятливый и видавший виды. Объяснять ему долго не пришлось.
— Где же я возьму вам карту? — сказал он, захватывая в горсть свой объемистый подбородок. — Не отдавать же настоящую! Хотя, постойте, есть одна мыслишка. Дело вот в чем. О новой оперативной карте эта сволочь узнала из пакета, который находился при убитом ординарце. Но им не известно, что за два дня до получения новой карты была прислана другая, где было допущено несколько грубых ошибок, и ее отменили. Вот эту, старую, карту я мог бы вам дать. Подождите, не радуйтесь: карта подлежит уничтожению и, возможно, уже не существует. Сейчас узнаем…
Он кликнул дежурного и попросил вызвать начальника секретного отдела. Тот явился.
— Сохранилась оперативная карта, погашенная позавчера? — спросил у него Саковнин.
Молодой начальник секретного отдела покраснел, как бурак, и начал оправдываться, говоря, что он как раз сегодня собирался ликвидировать ее вместе с некоторыми другими бумагами…
— Цела эта карта или нет? — резко опросил Саковнин.
— Цела.
— Стоило бы взгреть тебя, как Сидорову козу, за такое обращение с документами! В другой раз пойдешь под трибунал, имей в виду! А сегодня, считай, повезло. Принеси ее сюда и заодно позови Туляковского… Все в порядке! — сказал Саковнин обрадованному Алексею, когда начальник секретного отдела ушел. — Будет вам карта. Только придется ее немножко «подработать»: ошибки мы оставим, а то, что там указано правильно — номера подразделений и их местонахождение, — изменим так, чтобы ни одна сволочь не заметила. Но это не все. Карту я вам сейчас не отдам. Всю махинацию надо согласовать со штабом фронта и использовать ее не только для того, чтобы дать вам выслужиться перед шпионами. Подумайте: карта, очевидно, попадет к белым. Возможно, исходя из ее данных, они захотят что-нибудь предпринять. Это, правда, маловероятно, так как они понимают, что похищенная и расшифрованная карта вряд ли останется неизменной, но все-таки… Короче: о тех данных, которые достанутся белым, должны знать в штабе фронта! Я пошлю адъютанта с рапортом. Он обернется дня за два. Вы можете подождать?
— Пару дней могу. Но хотелось бы не больше.
— Больше не требуется. Через два дня получите… если в штабе не будет возражений. Ничего, небольшая задержка даже к лучшему: не так просто выкрасть этакий документ! — Начштаба весело подмигнул.
Все эти соображения он изложил молодцеватому, черноусому адъютанту Туляковскому и начальнику секретного отдела, принесшему карту. Довольный, что его миновала гроза, начальник секретного отдела не протестовал.
Через полчаса адъютант ускакал в штаб фронта.
Он управился даже скорее, чем можно было ожидать. К исходу следующего дня Туляковский вернулся и привез разрешение передать карту Алексею. Соответствующие изменения были уже внесены, более того: карту пометили девятым сентября — днем, когда прислали новую. Поправки были сделаны так чисто, что даже осведомленные люди — начальник штаба и начальник секретного отдела — не сразу их заметили.
— Теперь постарайтесь, чтобы карта без препятствий попала по назначению, — сказал Саковнин Алексею. — Сегодня понесете?
— Пожалуй, завтра.
— Значит, похищение произойдет ночью. С утра поднимем тревогу…
И на следующее утро в штабе начался переполох. Носились встревоженные, озабоченные адъютанты. Кое-кого из вольнонаемных и писарей (Алексея в том числе) вызывали в Особый отдел, расспрашивали, кто ночью оставался в штабе, зачем, что делал… Об истинном положении вещей знало всего человек пять — шесть. Среди остальных распространился слух, что из комнаты командарма исчезла какая-то бумага. Что за бумага, какого содержания, кому понадобилась — об этом можно было строить любые предположения. Случилось, что именно в этот день командующий выехал в штаб фронта, и его отъезд тоже связывали с происшедшим.