Я продолжала идти вверх, пока не добралась до макушки.
Его глаза были закрыты, дыхание стало глубоким, и мне показалось, что он уснул.
— Кевин? — мягко спросила я.
Он вздрогнул.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я немного задремал, это так расслабляет.
— Хорошо. Я рада, что ты расслабился. Я снова буду двигаться вниз.
Я медленно проделала весь путь от головы до пальцев ног.
Тогда я попросила его сделать глубокий вдох, когда он будет готов перевернуться на спину.
Его пенис стоял прямо, и эрекция сохранялась, когда мои руки касались его тела.
* * *
Тот факт, что у Кевина не возникало никаких проблем с эрекцией, пока он был со мной, заставил меня проявить более пристальный интерес к его отношениям с Дайаной. На следующих сеансах всплыли некоторые подробности. Эрекция возникала почти сразу, как только мы раздевались. Его пенис мог немного расслабиться, но возбуждение сохранялось всегда..
На четвертом сеансе мы перешли к упражнению с гениталиями, и все это время пенис Кевина был твердым. Он давал мне отчет о своих ощущениях после того, как я стимулировала его пенис руками и языком, и внезапно тайна того, почему ему удается поддерживать эрекцию со мной, но не с Дайаной, рассеялась. Это лишний раз напомнило мне о необходимости общаться с партнером..
Я задавала Кевину обычные вопросы о том, что понравилось ему больше всего.
— Ртом, абсолютно точно. Я и забыл, как сильно мне это нравится.
Меня удивил его ответ, ведь, насколько я помнила, у них с Дайаной был оральный секс, и именно тогда он обычно терял эрекцию.
— Дайане не нравится оральный секс? — предположила я.
— Нравится, но мне больно.
— Когда тебе больно?
— Ее зубы задевают пенис.
— Ты говорил ей об этом?
— Нет, не смог бы.
— Почему?
— Не хочу обидеть ее.
— Кевин, для этого не обязательно обижать. Ведь ты же хотел бы, чтобы она сообщила тебе, если что-то пойдет не так?
— Да, но… Что, если она подумает, что я ее критикую?
— Я, конечно, не могу предсказать, как она отреагирует, но существуют способы сказать так, чтобы это не выглядело как личное оскорбление.
Я спросила Кевина, как Дайана относится к откровенным беседам о сексе.
— Нормально. Она очень хочет понять, что у нас происходит не так. Она много шутит про это и не стесняется ничего. Она была рада, когда я сказал, что собираюсь пройти терапию, потому что ей хочется снова заниматься сексом.
— Значит, есть, от чего отталкиваться.
Я села рядом с Кевином на кровати и поделилась с ним коммуникативными приемами, которые мне кажутся самыми эффективными.
— Начни с того, что ты ее любишь, она кажется тебе привлекательной, и ты хочешь, чтобы секс удовлетворял вас обоих, и поэтому начал этот разговор. Если она поймет, чего ты добиваешься, то, скорее всего, захочет тебе в этом помочь.
Кевин внимательно слушал.
— Используй местоимение «я». Никаких обвинений, никакой ругани. Ты должен сказать что-то вроде: «Мне очень нравится оральный секс с тобой, но когда ты касаешься зубами, мне больно, и из-за этого я теряю эрекцию».
— Вдруг она смутится?
— Напомни, что ты тоже захочешь знать, если будешь делать что-то, что не нравится ей. Предоставь ей те же возможности, что она предоставляет тебе.
— Может быть, я тоже делаю что-то не так? — произнес Кевин.
— Единственный способ выяснить это — поговорить откровенно. Дай ей понять, что ты открыт для общения. Твои предпочтения могут измениться так же, как и ее. Вы должны научиться говорить друг с другом, если хотите состариться вместе.
Впервые за все это время Кевин вспыхнул и отвел глаза.
— О чем ты думаешь?
— Это глупость.
Когда я спросила, почему ему так кажется, он ответил, что, оказывается, решение проблемы лежало на поверхности все это время.
— Может быть, оно кажется простым, но немногие из нас знают, как говорить о сексе.
— Просто… просто я думал почему-то, что лучше это не обсуждать.
— Тебе просто нужно было напомнить себе, что у вас есть на это полное право. Никакого волшебства. Это просто прием, которому нужно научиться. Ты попробуешь сегодня поговорить с Дайаной?
— Не знаю. Кажется, что это легко, но меня пугает одна мысль о том, чтобы сказать ей это.
Кевин и я проиграли несколько сценариев того, как может развиваться этот разговор. Он был готов учиться и быстро привыкал говорить о том, что его беспокоит, не прибегая к осуждению.
У нас с Кевином оставалось в запасе еще два сеанса. На последнем он сказал, что наконец нашел в себе силы поговорить с Дайаной.
— Она была так рада, когда я все ей сказал. Она хотела бы даже, чтобы это произошло раньше, — очень довольный, говорил он.
Впервые за несколько месяцев у них был секс.
Я была рада тому, что Кевин теперь мог заниматься сексом со своей девушкой, но еще большую радость у меня вызывал тот факт, что он нашел в себе силы откровенно заговорить с ней о сексе, положив начало долгой и успешной сексуальной жизни. Он раскрыл секрет, известный всем хорошим любовникам.
Глава 16
Началась обратная реакция. В 1986 году второй срок Рональда Рейгана был в самом разгаре, и правые тенденции были еще ощутимее. Результаты, которых удалось добиться с помощью сексуальной революции и других социальных явлений, были под угрозой из-за консервативных политических сил и религиозных объединений.
Казалось, что время идет вспять и мы снова возвращаемся к прошлой эпохе, когда во всем винили распущенность, а разговоры о сексе всячески подавлялись..
Что касается СПИДа, то Рейган безмолвствовал до 1987 года, когда погибли уже тысячи человек. Правые активисты и организация «Моральное большинство» использовали страшное заболевание как политическое орудие, направленное на гомосексуалистов, которые всегда ставились козлами отпущения. Рупорами народного мнения стали церковные кафедры и государственные телеканалы, к которым имели доступ правительственные чиновники.
Оттуда изливались бесконечные потоки убийственной критики в адрес жертв заболевания. «Несчастные гомосексуалисты — они объявили войну законам природы, и вот природа требует страшного воздаяния», — заявил Патрик Бьюкенен, отвечающий при Рейгане за связи с общественностью, в «Нью-Йорк Пост» в 1986 году.
Пришло время обвинить во всем репродуктивные права, сексуальные меньшинства и женщин; началось отступление..
Возможно, это наивное суждение, но иногда мне казалось, что, если бы они прекратили на время свои злобные нападки и просто выслушали одного из тысячи жертв заболевания, которых они поливали грязью, им стало бы очевидно, что они обращаются к живым людям, а не сонму безликих бесов. Если бы они, например, узнали моего прекрасного друга, Стивена Брауна, они наверняка изменили бы точку зрения..