уж это хлопотно, да и, по большому счету, не нужно. Лучше просто оставаться самим собой и не пытаться изображать из себя мирового жандарма. В отношениях между государствами понятие справедливости играет гораздо большую роль, нежели формальные законы, установленные самым сильным. Недаром ведь кто-то когда-то сказал: «Международное право — это атомное оружие малых стран». В нынешнем понимании, это не свод законов и договоров, которые, если возникает необходимость, легко нарушаются. Сегодня это просто возможность защититься от сильного, но беспринципного государства одной лишь угрозой обращения к другому, не менее сильному, но чтящему договоренности и традиции и не пытающемуся диктовать свою волю всем без разбора…
…Мы ответственно готовились провести у себя это грандиозное мероприятие и сделали всё для того, чтобы болельщики, спортсмены, специалисты могли полностью погрузиться в атмосферу великолепного праздника футбола и, конечно, получили удовольствие от пребывания в России — открытой, гостеприимной, радушной — обрели здесь новых друзей, новых единомышленников…
На церемонии открытия присутствовали четыре десятка руководителей государств и около шести сотен почетных гостей. Чтобы разместить их всех соответственно статусу, пришлось даже расширять вип-зону трибуны А. Ни одна из сборных — участниц турнира не отказалась приехать на чемпионат, и, что интересно, сборная Англии прибыла в Москву первой, не дожидаясь окончательного решения ФИФА по срокам проведения мундиаля.
Восемнадцатого июня в Британии разразился острый правительственный кризис, премьер-министр и её кабинет не выдержали давления поддержанной «улицей» оппозиции и дружно ушли в отставку. Королева назначила новые выборы, а исполнять обязанности временного премьера поручила лидеру лейбористов Джереми Корбину. Одним из первых решений нового кабинета как раз и стало: поддержать футбольную сборную Англии и всех британских болельщиков, желающих отправиться на чемпионат мира в Россию.
Вообще, после майской денуклеаризации и июньской войны серьезные политические и экономические проблемы появились не только у Соединенного Королевства. Континентальную Европу лихорадило ничуть не меньше. По самым скромным оценкам, промышленное производство упало на тридцать процентов, сфера услуг — на двадцать, финансовый сектор — в два раза. Банки и инвестиционные фонды лопались один за другим. Тем не менее, большинство экономических гуру вещали из всех утюгов, что это совсем ненадолго, что нижнюю точку падения экономика уже прошла, и теперь её ожидает умеренный рост.
Люди таким заклинаниям верили неохотно. Экономические потрясения отражались на их кошельках не в лучшую сторону. Масла в огонь добавляла никуда не девшаяся проблема мигрантов. Даже в условиях серьезного падения ВВП средства на содержание «беженцев» выделялись в прежних объемах, а кое-где даже росли. Понятно, что «коренным» жителям это не нравилось. Националистические настроения усиливались с каждым днем, и европейским политикам стоило огромных трудов удерживать в узде своих не слишком довольных граждан.
Черт знает что творилось сейчас и за океаном.
Несостоявшийся импичмент Трампа грозил Америке едва ли не новой гражданской войной. Только уже не между югом и севером, как сто пятьдесят лет назад, а между условными «реднеками» и «умниками». Первые стояли за так называемые традиционные ценности «одноэтажной Америки», вторые — за неотчуждаемые свободы съехавших с катушек городских интеллектуалов. Массового кровопролития удавалось пока избежать. Чего не скажешь о долларе. Главная мировая валюта рушилась, словно башни Всемирного Торгового Центра — стремительно и в то же время организованно. Складывалось ощущение, что её крах готовился и осуществлялся настоящими специалистами своего дела. Всего через два дня от начала биржевой паники американский президент, ничтоже сумняшеся, заявил: «Я обещал народу Америки, что мы закроем наш внешний долг к концу моего второго срока. Сегодня я это обещание дезавуирую. Мы закроем свой долг раньше. Гораздо раньше…»
Безусловно, падение доллара являлось проблемой не только Соединенных Штатов. Обрушение основной резервной валюты влияло на всю мировую экономику. Однако российское руководство намного больше беспокоила обстановка, складывающаяся не где-то в Америке, а совсем рядом, под боком — на Украине. Несмотря на все усилия, соседнее государство неуклонно скатывалось в анархию. Сильнее всего это проявлялось в южных и западных областях. Банды, возглавляемые батьками-атаманами, плодились, словно грибы после дождя. Один в один повторялась ситуация столетней давности. Единственное отличие — некому было сегодня остановить эту нескончаемую «свадьбу в Малиновке» и новоявленных «панов Грицианов Таврических», не имеющих золотого запаса, но страстно желающих его обрести…
…Давайте вдумаемся: нас — преданных поклонников футбола — без всякого преувеличения, миллиарды людей на планете. И где бы мы ни жили, каким бы традициям ни следовали, нас всех любовь к футболу объединяет в одну команду, единую своей любовью к этой зрелищной, яркой, бескомпромиссной игре. И потому все члены этой команды хорошо понимают и чувствуют друг друга…
Военное положение отменили двадцать четвертого, в воскресенье. Вместо него ввели режим чрезвычайной ситуации в отдельных, наиболее пострадавших от ядерной катастрофы районах. Постоянно держать людей в подвешенном состоянии — «ни мира, ни войны, а партии распустить» — не было никакого смысла. Враг затаился, а длительное напряжение сил и средств без явной угрозы извне приводило к усталости и апатии. Не лучший способ встретить новый удар противника, когда он, наконец, состоится. А в том, что он обязательно состоится, глава государства не сомневался.
Мало того, он был абсолютно уверен, что в следующий раз больше всего достанется не кому-нибудь, а России. Неожиданно для всех став сильнейшей в военном отношении и наиболее авторитетной в политике, Российская Федерация автоматом становилась главной целью любого агрессора.
Если кому-то удалось одним махом превратить тысячи промышленных зон в заповедники дикой природы, что помешает неведомым злоумышленникам повторить тот же опыт уже не по всему миру, а на территории отдельно взятой страны? Только вместо ядерных предприятий ударить теперь по аэродромам, портам, местам дислокации войск, комплексам оборонной промышленности…
Интуиция подсказывала: неведомый враг ждал, что после первой атаки в мире наступит хаос и государства передерутся в борьбе за ресурсы, за территории, за то, чтобы стать «самым главным». А чтобы хаос оказался необратимым, кое-кому даже оставили ядерное оружие, пусть и в малых объемах. Словом, всё было сделано для того, чтобы началась новая мировая война.
Однако враги просчитались. Мировая война так и не вспыхнула. Из-за России. И, значит, наказать ее, сиречь, уничтожить, становилось сейчас делом первостепенной важности.
В этих условиях требовалось срочнейшим образом изменить всю систему управления государством. Привычную вертикаль власти следовало превратить в сетецентрическую структуру. И начинать реформу, ясное дело, надо с вооруженных сил, потому что в России всегда так: нет армии — не будет и страны. И никакие союзники, никакое мировое единство ей не поможет.
…В этом единстве, над которым не властны ни различия в языках, ни в идеологии, ни в вере, и заключается великая сила футбола, спорта в целом, сила его гуманистических начал.
Наша задача — сберечь эту силу, это единство для будущих поколений во имя развития спорта и укрепления мира и взаимопонимания между народами…
Основная задача, как видел её глава государства, заключалась в поиске средств борьбы с неизвестным врагом. Исследование аномальных зон продолжалось. Надежда, что результат будет, росла. Сильнейший толчок дали сведения, полученные под Хамаданом. Так, по крайней мере, считали учёные.
Четыре десятка НИИ объединили в одну структуру. Головным в ней стал «Центр инфинитного анализа и нелинейных технологий». Научным руководителем проекта «Надежда» назначили бывшего директора Курчатовского института Валентина Михальчука. Старый «Курчатник» исчез в ядерной катастрофе. Новый предполагалось создать на базе ЦИАНТа.
С Михальчуком президент был знаком много лет и полностью ему доверял. Иногда, впрочем, бывали и казусы. Господин Михальчук на дух не переносил академическую науку и в одном интервью даже заявил, что «Академия должна неминуемо погибнуть, как