— Вот, позволь мне сделать это.
Очевидно, выплеснуть свои эмоции на ведре было недостаточно, потому что Харпер носится по кухне, уперев руки в бока, как разъяренный бык.
— Кем, черт возьми, он себя возомнил? Сначала сообщения, а теперь цветы? Этот сукин сын.
Ого. Подожди. Что?
Теперь, когда мой разум снова ожил, он лихорадочно работает, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Почему ее бывший муж посылает ей цветы? И о чем еще говорит Харпер? Она явно злится, но мне нужно знать.
— Он посылал тебе сообщения?
Это заставляет ее остановиться на полушаге, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Так и есть, вот уже несколько месяцев. Не тонна, просто случайная порция тут и там. Они с неизвестного номера, и я обычно не открываю их, а просто удаляю.
— Чего он хочет?
Она пожимает плечами и возвращается к дивану.
— Он сказал, что скучает по мне и что совершил ошибку. Это полная чушь собачья.
Я плюхаюсь на диван, мои мышцы напрягаются. Я хочу найти этого парня и поговорить с ним, а потом еще кое-что. Но есть и кое-что еще, что беспокоит меня больше в данный момент.
— Почему ты ничего не сказала?
Ее плечи опускаются, как и ее взгляд.
— Я не знаю. Честно говоря, я действительно не хочу говорить о нем, не говоря уже о том, чтобы думать. Меня до чертиков раздражает, что он присылает мне сообщения, но я не хотела уделять ему больше внимания. Все было достаточно безумно и без драмы. Я надеялась, что он остановится, если я буду игнорировать его.
Несмотря на то, что мне хотелось бы, чтобы она что-нибудь сказала, я понимаю, к чему она клонит. За последние несколько месяцев ей пришлось со многим столкнуться.
Она поднимает голову, и я встречаюсь с ней взглядом.
Я широко раскидываю руки.
— Иди сюда.
Она подходит к моей стороне дивана и забирается ко мне на колени.
— Мне очень жаль.
— Не извиняйся. — Я откидываю назад прядь ее волос и баюкаю ее лицо. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что можешь поделиться со мной подобными вещами. Я хочу знать, что с тобой происходит, даже если это что-то тебя беспокоит. Особенно, если беспокоит.
— Хорошо.
Она пытается кивнуть, но я крепко держу ее за щеки.
— Не думай, что тебе нужно скрывать от меня какие-то свои стороны. Я хочу видеть и знать все. Это то, что делает тебя, тобой.
Ее глаза наполняются слезами, и я ненавижу это. Но мне некого винить в этом, кроме себя. Может быть, мне не следовало ничего говорить, но я хотел, чтобы она знала, что я чувствую.
— Должны ли мы отменить наши планы на сегодня? Мы можем снова остаться дома, если тебе не хочется никуда выходить.
Ее спина выпрямляется, и она качает головой.
— Нет. Все в силе. На сто процентов. Этот засранец не испортит нам время, проведенное вместе.
— Никогда.
Я смотрю на нее, совершенно очарованный ее глазами вблизи, как всегда.
Харпер фыркает и поднимает руку, чтобы прикрыть мне глаза.
Я отталкиваю ее и хихикаю.
— Что, по-твоему, ты делаешь?
— Ты опять пялился.
— Ну, так получилось, что мне нравится смотреть на тебя.
На этот раз она закрывает лицо руками, пока я не отрываю их, по одному пальцу за раз.
— Харпер, ты такая великолепная, что я иногда не могу поверить, что ты настоящая. Я до сих пор не понимаю, как мне так повезло, и ты действительно заговорила с таким стариканом, как я.
Это делает свое дело, и Харпер смеется.
— Прекрати вести себя так, как будто ты пенсионер.
Уголок моего рта приподнимается, пока я продолжаю смотреть на нее. Мне нравится, как ее глаза не скрывают своих эмоций и как сейчас они искрятся радостью и счастьем. Мне доставляет огромное удовольствие заставлять ее улыбаться и смеяться. Никогда еще мне не казалось таким важным вот так прикоснуться к чужой жизни. Это почти так же, как если бы ее счастье было моим собственным.
Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я приветствую ее губы.
К сожалению, она слишком быстро отстраняется и встает.
— Ты все еще хочешь пойти поплавать?
Я стою и возвышаюсь над ее гораздо меньшим телом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О, да. Ты обещала мне гонку.
Ее брови взлетают вверх.
— Э-э, ты же знаешь, что я пошутила, верно?
Вторжение в ее личное пространство все еще волнует меня, и мое сердцебиение замирает в ответ. Я наклоняюсь так близко к ее уху, что почти касаюсь ее кожи.
— Обещание есть обещание, детка. А теперь приготовь свою прекрасную задницу, чтобы я мог тебя намочить.
Харпер сглатывает, и я сжимаю губы, чтобы удержаться от смеха. Выводить ее из себя подобным образом — моя любимая новая игра, тем более что в процессе я тоже накручиваю себя.
— Ммм. Да, сэр.
Она бросает на меня украдкой взгляд и убегает, но не раньше, чем я замечаю румянец на ее лице и шее.
Моя малышка тоже любит играть в игры. Что-то, чего я не могу дождаться, чтобы исследовать больше.
Как только Харпер возвращается, я следую за ней из квартиры к лифту. Мы молчим, но уголки ее рта складываются в легчайшую улыбку, которая будоражит мои нервные окончания.
Похоже, игра началась.
В зоне бассейна тихо, только пара человек плавает в воде. Для такого человека, как я, бассейн с пятью дорожками невелик, но все равно это хороший размер для простых обитателей дома. Нас окутывает запах хлорки, запах, который для меня как родной. Харпер идет к одному из шезлонгов и кладет свои вещи и полотенца, которые она взяла для нас.
Схватив подол своей рубашки, она стягивает ее через голову, прежде чем снять спортивные штаны. На ней тот же черный купальник, что и на фотографиях, которые она присылала мне раньше. Он хорошо смотрится на ней, идеально подчеркивая ее изгибы. Потребность прикоснуться к ней настолько сильна, что я должен сосредоточиться на чем-то другом. Мне также нужно успокоить реакцию своего тела, иначе у нас будут неприятности из-за непристойного поведения в общественном месте.
Когда я убеждаюсь в том, что мой член может вести себя прилично, я тоже снимаю одежду, чувствуя, что Харпер все время смотрит на меня. Как бы мне это ни было приятно, мне нужно на мгновение проигнорировать ее, иначе это действительно ничем хорошим не закончится. Может быть, это все-таки была ужасная идея.
Каким-то образом мы добираемся до воды и входим в бассейн, и я отталкиваюсь от стены, чтобы проплыть круг.
Харпер все еще на том же месте, где я ее оставил, и широко улыбается, когда я останавливаюсь прямо перед ней.
— Показушник.
Я подмигиваю и убираю мокрые волосы с лица.
— Тебе нужно размяться перед нашей гонкой?
Она смеется.
— О да, но не я уверена, что это поможет.
Я держусь за выступ позади нее и пожимаю плечами.
— Никогда не знаешь наверняка. Это может стать решающим фактором.
— Я не думаю, что есть какие-то решающие факторы, если в это вовлечен ты.
Я придвигаюсь к ней ближе.
— Ты пытаешься уговорить меня позволить тебе выиграть?
— Зависит от обстоятельств…
Чуть ближе.
— Каких?
— Неважно, они могут и не сработать.
Как только я собираюсь сократить расстояние между нами, она делает глубокий вдох, уходит под воду и отталкивается от стены с силой, которую я не ожидал от кого-то ее размера. Я остаюсь там на несколько мгновений и просто наблюдаю за ней, когда она выныривает из воды в нескольких футах от меня и плывет вольным стилем так чисто, что я забываю, зачем я здесь и что я должен делать.
Несмотря на ее почти идеальную технику, она не очень быстра, что позволяет мне догнать ее на обратном пути. Я замедляю скорость, чтобы плыть параллельно с ней, не в силах украдкой не взглянуть на нее. Ее двустороннее дыхание настолько точеное, что я почти отстаю от нее из-за того, что она так завораживает.
Когда мы добираемся до стены, я не жду, пока она отдышится. Я оборачиваю руку вокруг нее и прижимаюсь губами к ее рту. Этот поцелуй не красив и не нежен, но потребность соединиться с ней в этот самый момент пересиливает все остальное. Возможно, это не имеет никакого смысла для других людей, но осознание того, что Харпер — моя Харпер — находится в своей стихии в воде, совершенно заворожило меня.