куда-то. Мир сузился до его лица, взгляда, губ, и вся Марьяна казалась себе комком оголённых проводов. Дотронешься – убьёт.
Стас остановился в центре спальни, в нескольких шагах от кровати. Ему тяжело было сдерживаться, но он хотел продлить этот момент: момент предвкушения, иллюзии бесконечности времени.
Подтолкнув Мару к кровати, попросил хриплым шёпотом:
– Раздевайся.
Это не был приказ мужчины, который хочет от женщины покорности. Стас просто не мог терпеть дольше, и Мара послушалась его, дрожащими руками пытаясь сбросить с себя вещи.
Стас скинул пиджак, рванул вверх галстук, разорвал на рубашке пуговицы, обнажая крепкую грудь. В полумраке комнаты его кожа казалась молочной и будто бы светилась изнутри.
Когда одежды на них больше не осталось, Стас провёл рукой по щеке Мары, коснулся подбородка, очертил овал лица. Запутавшись пальцами в волосах, слегка потянул назад, запрокидывая голову Мары. Требовательные горячие губы впились в её, и Мара ахнула от полноты ощущение.
Этого всё ещё было мало, но даже этого хватило, чтобы по коже Мары пробежал ток.
Если бы Стас не держал её сейчас, Мара обязательно рухнула на пол. Но сильная рука обвила талию, притянула к мужскому горячему телу, и в который раз Мара удивилась, до чего же идеально они подходят друг другу. Каждая впадинка и выпуклость – всё сочеталось именно так, как нужно. Будто где-то там наверху их однажды создали, как единое целое, но после что-то развело в стороны.
– Почему так долго ты ко мне шёл? – спросила Мара, и вопрос этот вырвался из самого сердца.
Стас промолчал, только рыкнул ей в шею, и поцелуи его спускались все ниже, ниже…
Мара вскрикнула, когда губы Стаса нашли грудь, сомкнулись влажным поцелуем на соске. Изогнулась навстречу его ласкам, жаждала большего.
Он терзал её грудь, ласкал и мучил, и Мара хотела только одного: быть ближе. Стас будто почувствовав её немой призыв, второй рукой скользнул ниже, накрыл влажную плоть, запустил внутрь пальцы.
Его было много и мало одновременно.
– Ещё, пожалуйста, – взмолилась и приказала одновременно, выгнулась, принимая его пальцы.
Он скользил в ней, то выходя, то вновь врываясь. Замирал за мгновение до её оргазма, а на коже груди растекались алые пятна. Больно не было, только до острого приятно.
Страстными поцелуями она стремилась утолить жажду. Мара была готова рыдать от счастья. Она вцепилась в плечи Стаса, оставляя следы ногтей на светлой коже. Стас приглушённо зашипел, но не помешал Маре себя кромсать.
Этой ночью они были дикие, неистовые и свободные. И, господи ты, боже мой, какая разница, сколько алых полос останется на его спине, сколько крови из него выльется, если всё это с ним делала женщина, внезапно наполнившая собой целый мир, заслонившая собой всё, что было раньше?
Упав на спину, Мара увидела нависшего над ней Стаса. Сейчас, когда он заслонял от её взгляда весь мир, его плечи казались особенно огромными, невозможно широкими. Самой лучшей опорой во всей вселенной.
– Доверься мне, – попросил Стас и, слегка приподняв Мару за бёдра, скользнул во влажное тепло на несколько сантиметров.
Зашипел, упиваясь ощущениями горячей близости, замер на мгновение, зная: стоит рвануться вперёд, утонет в этой женщине.
Он не хотел торопиться, но тело его требовало движения и последующей разрядки. В районе поясницы пульсировал огонь на грани боли, растекаясь по всему организму, выжигая к чёрту всё.
Стас чуть отстранился, рассматривая обнажённую женщину, распластанную на его покрывале.
Такая красивая…
– Ты совершенство, – сказал, и восхищением в его взгляде можно было поджигать целые планеты.
– Стас, пожалуйста, – Мара чуть дёрнулась, хотя он и держал её крепко. Но до того сильным было её желание, что даже хватка Стаса не могла остановить. – Я сейчас умру.
– Почему умрёшь? – провоцировал Стас, а на искусанных губах мелькнула улыбка.
– Если ты меня не возьмёшь, я умру!
– Куда не возьму? В отпуск? – его пальцы оставляли следы на нежной коже, а взгляд сжигал до основания.
– Ты издеваешься! – вскрикнула Мара, и Стас глухо засмеялся.
– Если и издеваюсь, то в первую очередь над собой.
И больше не было слов. Только мерные движения, всё ускоряющиеся с каждой секундой. Стас вжимал в себя Мару, он входил в неё со всей страстью, со всей нерастраченной за жизнь любовью.
Только в этой женщине был весь его мир: вся его боль, красота и счастье. И в этот момент, когда страсть превратилась в безумие, Мара окончательно и бесповоротно становилась его.
Целиком и полностью.
Стас запутался пальцами в волосах, перебирал шелковистые пряди, второй рукой оглаживая бёдра. Её напряжённое тело отвечало на любую его ласку, взрывалось под пальцами – Мара отдавалась ему, Стасу, и никого больше в её глазах и жизни не было.
– Ты моя, – Стас прохрипел это в шею Мары, прикусив тонкую кожу. – Только моя. Слышишь?
В нём всё ещё бунтовал мальчик, обиженный и брошенный когда-то. И этот мальчик наконец нашёл покой, и никому этот покой не отдал бы, даже под дулом автомата.
Это только его счастье: пьяное и беззаботное, уютное и нежное, страстное и отчаянное.
Только его и ничьё больше.
Отныне и навсегда.
Глава 42
После бурной ночи тело немилосердно ныло. Казалось, из него вытянули все жилы, заменили их мягким маслом и теперь, даже пальцем было пошевелить – уже подвиг. Мара героическим усилием воли стянула себя с кровати, стараясь не потревожить сон Стаса, пошла в душ.
Обжигающая кожу вода привела в чувство, расслабила натруженные мышцы. Мара поймала себя на мысли, что не может перестать улыбаться. Из покрытого испариной зеркала на неё смотрела раскрасневшаяся красивая женщина с блестящими глазами – они горели ярче углей.
За дверью раздались шаги – теперь поступь Стаса Мара смогла бы узнать из тысячи других шагов. Её существо так чутко реагировало на любое движение этого мужчины…
Постаралась вспомнить, как шагал Сергей, и не смогла. Не получилось! Мистика…