Читать интересную книгу Трофейщик - Алексей Рыбин

Лебедев увидел влетевший во двор рафик, который резко затормозил у его подъезда. Из открывшейся дверцы автомашины высыпалось человек десять высоких парней, одетых в традиционный и привычный уже для глаза любого петербуржца пятнистый камуфляж, в котором щеголяют и грузчики, развозящие по бесчисленным уличным ларям пиво, и рыболовы, и охотники, и частные охранники, и ОМОН, и все кому не лень. В руках бегущих к подъезду парней были резиновые дубинки, двигались они уверенно, трое остались на улице, остальные исчезли за дверями парадного. Лебедев подошел к двери, в которую позвонили уже второй раз, но открывать не торопился.

— Кто там? — спросил он ровным голосом.

— Да я это, я, — услышал он голос Джека. — Открывай давай, не бойся.

— Стоять! — раздался на лестнице гулкий громкий голос.

— Ну, Виталий, пожалеешь, гад. — Это были последние слова Джека, которые услышал Лебедев.

По лестнице наверх бежали трое в пятнистых костюмах. Остальные рассредоточились по площадкам, встав у окон во двор, страхуя от возможного подкрепления. Как только нападавшие появились в начале последнего лестничного пролета, отделяющего их от Джека с компанией, тот сказал своим подручным:

— Это не ОМОН.

За длительную свою криминальную карьеру он научился с одного взгляда отличать работников органов внутренних дел от множества тех, которые, что называется, под них «косили» — в основном это были охранники разных мастей и калибров. Правда, среди них тоже попадались профессионалы, прошедшие Афган, Приднестровье, да мало ли что еще. Доморощенных кик-боксеров и каратистов, не бывавших в настоящем деле и не подставлявших себя под пули, Джек не особенно опасался.

— Стоять, — опять заорали снизу. Бойцы в камуфляже приближались. В руке высокого, аккуратного, одетого, как и в прошлый раз, в строгий дорогой костюм коллеги Джека невесть откуда появился пистолет. Длинный глушитель сделал выстрел практически неслышным — круглое, мягкое пуканье совершенно растворилось в топоте сапог по лестнице.

Парень, бежавший наверх первым, выронил дубинку и клюнул носом в обшарпанные древние ступеньки.

Джек, однако, недооценил противника. По всем статьям, после того, как одного из них подстрелили, бегущие на них молодцы должны были хоть на миг стушеваться, испугаться, пусть хоть на долю секунды, но потерять контроль над собой. Этого не случилось. Тот, который был ближе к перилам, метнулся к стене, второй, наоборот, занял место первого. Так, зигзагообразно, уклоняясь от второго выстрела, они влетели на площадку. Один из них, махнув коротко дубинкой, выбил пистолет из рук Шприца, как звали среди своих человека в костюме. Парень в спортивном костюме — Кость, — падая на бетонный пол, подсек ударившего, и тот рухнул на спину, грохнувшись головой о перила. Джек быстро наступил лежащему бойцу на горло и вытянул руку с ножом в направлении третьего нападавшего.

— Смотри, сзади, — крикнул Шприц, поднимая пистолет, по счастливой для него случайности не скатившийся по ступенькам вниз, а валяющийся у дверей квартиры Лебедева. Сверху бежали еще двое — видимо, до поры сидевшие в засаде на площадке перед чердаком. Кость отлетел к стене от удара сапогом в подбородок, но Шприц, успевший перехватить пистолет поудобней, выстрелил еще раз, попав в плечо не успевшему опустить ногу камуфляжнику, и того откинуло к противоположной стене. Второй же пронесся лавиной вниз и сбил с ног Джека, упав на него и прижав к полу. Он не успел схватить его за руку, в которой был нож, и Джек снизу коротко ткнул в живот сжимающего его парня, который тут же обмяк и ослабил руки. Джек спихнул его с себя, одновременно вставая на ноги и не выпуская ножа. Кость, видимо, без сознания валялся в углу лестничной площадки, а Шприц сцепился с последним из еще способных передвигаться нападавших. Раненный в плечо, его собрат возился на полу, не представляя реальной опасности, двое были либо мертвы, либо тяжело ранены. Джек бросился на помощь Шприцу, повернувшись к лестнице спиной и не заметив, как снизу ринулись еще трое — он не успел ударить ножом молодчика, сжавшего в огромных своих руках Шприца, как в глазах его взорвалась новогодняя хлопушка, разбрызгивая по всей площадке цветное конфетти, — один из влетевших по лестнице бойцов ударил его по голове резиновой дубинкой.

Он пришел в себя только на площадке нижнего этажа, когда его уже волокли, заломив за спину руки. Превозмогая боль, он оглянулся, насколько позволяло согнутое пополам тело, и увидел, что Шприца и Кость тащат таким же образом.

«Ну, братаны, выручайте», — подумал Джек. Братаны не подвели. Дверцы «мерседеса», стоящего метрах в тридцати от рафика, к которому тащили пленников, распахнулись и оттуда что-то грохнуло и блеснуло. И почти одновременно с этим задок рафика уже с настоящим грохотом, оглушительным, лопающимся, переходящим в скрежет рвущегося металла, с клацаньем бьющегося стекла разнесло дымным, черным взрывом. Шофер, одетый не в камуфляж, а в обычный дешевенький серенький костюмчик, оглушенный, вывалился из открытой дверцы на асфальт. Джек успел заметить, как падали осколки выбитых взрывной волной стекол первых двух этажей, но сам, присев от неожиданного взрыва, не растерялся — он в принципе только этого и ждал. Левой ногой, пяткой, Джек изо всей силы пнул в основание стопы одного из ведущих парней. Ошеломленный взрывом провожатый, почувствовав резкую боль, ослабил хватку, и этого Джеку было достаточно. Он крутанулся в сторону второго, сжимавшего другую руку конвоира и сжатыми пальцами ударил его в горло. Из «мерседеса» дробно застучала автоматная очередь, еще больше корежащая горящий рафик и положившая на землю высыпавших на улицу парней в камуфляже. Джек ударом ноги в пах свалил бугая, приседавшего и защищающего себя от выстрелов, выставляя перед собой бледного от злости Шприца, вместе они подхватили под руки Кость, который был до сих пор без сознания, и побежали к своим «Жигулям». Стрельба из «мерседеса» не прекращалась, не давая подняться с земли пятнистым бойцам.

Они ввалились в салон под градом выстрелов. Джек, пытаясь не паниковать, старался действовать спокойно, понимая, что через минуту может нагрянуть настоящий ОМОН — очень уж много шуму в самом центре города они наделали. Руки дрожали, он не мог попасть ключом зажигания в щель. Шприц выхватил ключ из его трясущихся пальцев, вставил его с первого раза. Машина завелась с полоборота — Джек всегда следил за ней, пренебрегая только «экстерьером», для него было в этом смысле чем хуже, тем лучше. Маскировка… Они выехали на Миллионную и, не превышая скорости, свернули на Кировский мост — нужно было выбираться из города, исчезнуть на время после такого шухера. «Мерседес» быстро оторвался от машины Джека, свернув на Куйбышева. «На Ржевку погонит, — подумал Джек, — и правильно. Надо разделиться, а „мерс“ вообще до поры спрятать — столько народу их видело, теперь уж точно искать будут… Ну, а Виталий — гад… Ничего, устрою я ему веселую жизнь!»

Виталий Всеволодович угрюмо наблюдал из окна за битвой, развернувшейся во дворе. Отпрянув к стене при взрыве рафика и автоматных очередях, он снова выглянул на улицу, услышав звук отъезжающих машин. Проводив их мрачным взглядом, он сел в кресло, чувствуя себя полностью опустошенным и разбитым. Все провалилось. Теперь с Джеком уже не поиграешь. Его совершенно выбило из колеи то, что банда Женьки оказалась настолько крутой. Компьютерного подрезали в самом людном месте, в центре города побоище устроили, да и разборка с Ильгизом чего стоит…

Зазвонил телефон. Господи, кто там еще? Лебедев не хотел снимать трубку, но аппарат продолжал трезвонить, и Виталий Всеволодович все-таки решил узнать, кто его беспокоит. Это оказался Яков Михайлович.

— Виталик? Ну, приезжай ко мне, поговорим. Как, кстати, твои дела?

— Яков Михайлович, боюсь, прямо сейчас я выехать не смогу. С сердцем у меня что-то неладное. Все ужасно, Яков Михайлович, все ужасно…

— Виталик, не будь идиотом. Я все знаю.

— Что вы знаете?

— Все, что ты видел из окна. И знаю даже, как ты спрятался за занавеску, когда… Ну, короче, приезжай, это не телефонный разговор.

Услышав короткие гудки, Лебедев поймал себя на том, что в первый раз в жизни ему захотелось покончить с собой. Желание было мгновенным и настолько сильным, что он даже испугался. Впервые он не контролировал ситуацию, впервые он был фигурой в чужой партии, не знал следующих ходов, не понимал смысла предыдущих, не ведал, дождется ли он окончания игры, или его принесут в жертву ради красивой победной комбинации, которую он, впрочем, никогда не увидит и не оценит. Он почувствовал, что страшно устал за последнее время, что ему неинтересно дальше принимать участие в этой чужой, не знакомой ему игре. Даже в те далекие дни, когда происходила их первая «дуэль» с Яковом Михайловичем, когда он выкручивался, изворачивался, скользил по самому краю пропасти в кабинете на Литейном, даже тогда он был игроком, а не пешкой. Нынешнее же положение дел не устраивало Лебедева настолько, что он просто не знал, что ему делать. Может быть, действительно он закончился? Закончился как игрок, как победитель, как личность? Другие личности пришли ему на смену? Оборвать все это разом, не тянуть дальше волынку? Что его может ждать? Месть Джека, а эти уроды ведь не брезгуют ничем — могут бить, пытать, издеваться как угодно. Одно дело он мальчонку того поучил малость, другое дело сам — взрослый человек, авторитет… Зачем ему дальше вот так пресмыкаться перед полковником, который, отпустив в свое время поводок, дал ему погулять, пожировать всласть, а теперь вот показал, кто настоящий хозяин, показал, что на самом деле Лебедев для него — просто пацан сопливый, которого даже не обязательно посвящать в свои планы. А планы-то касаются не чего-то там, а его собственной шкуры. А это его обращение — «Виталик…»