Читать интересную книгу Трофейщик - Алексей Рыбин

— Ничего не знаю, — пробормотал Алексей, желая потянуть время. Он не очень понимал, чего от него хотят. Что искал? Да ничего конкретно он не искал — что попалось, то и забрал бы. — Никого не знаю. И этого не знаю. Книги читаю. Знаю, что там бои были большие. Вот и смотрел, чего есть.

Лысый, стоящий уже рядом с ним, взял его за волосы и поднял голову так, что глаза Алексея смотрели прямо в потолок.

— Ну, сейчас будешь говорить правду. Кто тебя туда навел?

— Никто…

Лысый быстро, коротко ударил его в солнечное сплетение, не отпуская волосы. Алексею показалось, что позвоночник его сейчас лопнет, — дыхание исчезло, все тело потянуло судорогой вниз, но лысый крепко держал его голову лицом вверх, и Алексей как-то сжался внутри, мышцы живота и спины страшно напряглись, стремясь сжать, сложить спину пополам…

— Кто навел?! — Еще один удар в то же место, и Алексей почувствовал, что теряет сознание.

Лысый отпустил его голову, и он мгновенно свернулся улиткой, уперев подбородок в грудь, съежился, насколько позволяли веревки. Отдышавшись, он поднял голову и посмотрел на окружающих его бандитов. Нет, это не простые бандиты, что-то говорило ему, что тут дела посерьезней. Кое-кому он еще нужен — вспомнил он слова Виталия. Кому это, интересно? Ладно, по крайней мере, сейчас не убьют, не покалечат, — время еще есть, может, как-нибудь и удастся ему выбраться. Еще один день прошел — послезавтра его самолет в Штаты. Они, похоже, не в курсе. Только бы попасть домой — и бежать, бежать за границу, мир большой, есть где спрятаться, а потом обдумаем, как с ними рассчитаться. То, что надо это сделать, Алексей принимал для себя без всяких сомнений — смерть Толика, в которой он себя считал косвенно виновным, висела на его совести, и он понимал, что готов пожертвовать очень многим, только бы наказать этих гадов…

Он смотрел на их лица. Господи, как он их ненавидел! Это они, те, что сейчас стояли перед его глазами, разрушали его мир, и не только его, а мир Катерины, Гены… Он внезапно понял, кому из них он еще нужен — да КГБ, конечно! Ведь нашли-то его с подачи Сережи. Это они потихоньку, медленно, но верно прививают всему обществу свои законы, свой волчий образ жизни. Дети теперь играют на улице в бандитов, молодые бизнесмены хвастаются друг перед другом не своими деловыми качествами, а своей «крышей». О них пишут книги и снимают фильмы, они сидят в дорогих ресторанах, ездят на хороших машинах… Они ничего не производят, ничего не создают, однако чувствуют себя полноправными хозяевами в мире, который создан совершенно другими людьми и для других людей. Они чужды обычным маленьким радостям и горестям, основное их занятие, из-за которого они считают себя чуть ли не благодетелями, — охрана тех, кто что-то делает на самом деле. Охрана от кого? Да они охраняют добропорядочных граждан от самих себя, то есть друг от друга. Один бандит берет деньги за то, чтобы их не потребовал другой бандит — возможно, его приятель. А приятель, в свою очередь, берет деньги с другого гражданина, чтобы обезопасить его от первого. Так, полюбовно договорившись, они и существуют. Именно существуют, потому что жизнью это можно назвать с большой натяжкой. Они не ведают покоя, они всегда в напряжении, опасности грозят им со всех сторон: от конкурирующих коллег, от органов внутренних дел, в конце концов, от передозировки… Зачем им такая жизнь, не знает никто, даже они сами. Привычка — великая сила.

Но эти не были обычными, рядовыми бандитами. В том, что они связаны с КГБ, у Алексея уже не было никаких сомнений. Да, против этих трудно найти силу, которая была бы в состоянии с ними Покончить. Они работают на государство. В конечном итоге. Сначала, естественно, на себя. А государство время от времени закрывает глаза на их деятельность. А время от времени — поощряет. Когда ему это нужно. Вот главное зло — те люди, из-за которых все население не верит, что можно добиться чего-то в жизни, руководствуясь законами и Конституцией, вот они — отечественные «крестные отцы».

Ни хрена он для них делать не станет. Пусть хоть здесь обломают свои зубы. Он им удовольствия победы не доставит. Алексей стиснул зубы. «Все, игра в солдатиков стала реальностью, — вернулась давешняя мысль, — да еще какой реальностью». Ну что ж, надо держаться до конца, а то как он потом, зная все про Толика и про этих гадов, сможет спокойно гулять с Катериной, смотреть в глаза ей, Ленке, не побоявшейся отомстить высокопоставленному подонку, пойдя на чистую уголовщину, матери Толика — они же все, особенно Катька, считают его сильным и честным… Вот и подвернулся случай проверить свои силу и честность. Вот оно — ОТК для его души…

— Саша, — услышал Алексей голос Виталия. — Саша, подожди. К битью он, по-моему, привык. Пойдемте, господа хорошие, покурим на кухне, с Петровичем поговорим, подумаем, как нам дальше жить, а Антоша с молодым человеком пока побеседует.

— Ладно, — мрачно отреагировал лысый. — Все равно, дружок, мы с тобой потом отдельно побалакаем. Должок за тобой. — Он повернулся и вместе со всеми вышел из комнаты.

Антон продолжал сидеть на подоконнике, разглядывая пленника. «Что за номера? — подумал Алексей, почувствовав холодок в области желудка. — Что это за тип?»

Словно в ответ на его мысли, Антон поднялся с подоконника, потянулся и медленно стащил с себя черную кожаную куртку. «Фигура прямо как у профессионального культа, — отметил Алексей. — Следит за собой парень». Антон, полуголый, играя грудными мышцами подошел к стулу с привязанным к нему Алексеем и присел перед ним на корточки, продолжая смотреть пленнику в глаза. «Что ему надо? Да это же пидор в чистом виде…»

— Как тебя зовут? — низким, чувственным, прерывающимся голосом спросил Антон.

Алексей отвел взгляд в сторону, уперся глазами в темное окно и промолчал.

— Не хочешь говорить? А зря. Мы могли бы с тобой подружиться. Я хороший друг. Очень хороший. Верный. Ну, так как?

Ночь за окном молчала — шум машин, редких в этот час в широком, прямоугольном дворе, густо заросшем тополями, рассаженными во всех больших городах в сталинские времена: тополя, деревья быстрорастущие, должны были в считанные годы превратить асфальтово-каменные пространства в города-сады. Что в принципе и произошло — в Москве побольше, в Ленинграде поменьше, но каждую весну тысячи граждан теперь задыхались и чихали от аллергии, вызванной проникающим всюду — в транспорт, в магазины, в квартиры — неуловимым тополиным пухом. Когда Алексей был еще Алешей — маленьким шустрым хорошистом, любимцем учителей, которые прощали ему беготню по коридорам и мелкие потасовки с одноклассниками за его активность на уроках, эрудицию и остроумие, — он с приятелями любил поджигать белые островки, шевелящиеся от малейшего даже не ветерка, а незаметного движения воздуха. Словно живые, дышащие, они вспыхивали, и огонь тут же становился невидимым, куда-то исчезал. Алексей завороженно смотрел, как расползается этот невидимый огонь черными язвами по белым пушистым горкам, пытался иногда остановить, затоптать его, сохранить оставшийся пух, но это не удавалось ему никогда.

— Эй, ты чего задумался, — вернул его к действительности густой, масляный голос Антона. — Какой-то ты неласковый…

Алексей, не отрывая глаз от окна, сквозь зубы бросил:

— Пошел ты.

— Фу, фу, как грубо… Ты такой замечательный, чего же ты грубишь?.. Ты меня не знаешь совсем. Давай, дружочек, познакомимся. — Он положил ладони Алексею на колени. — Ну, так как тебя зовут?

«Плюнуть ему в морду, что ли? — думал Алексей. — Да нет, это уже как в кино будет… как актеры говорят — наигрыш…» Вдруг он почувствовал, что Антон положил ему на колени свою голову. «Ну вот, началось!» Кудрявый плечистый Антон терся носом о его бедра, подбираясь повыше — к животу, потом начал целовать их — дальше, дальше… Алексей молча терпел — а что делать?.. Антон со стоном оторвался от его ног и начал вытаскивать рубашку из-за пояса джинсов Алексея. Руки его дрожали, он не мог расстегнуть пуговицы, дергал в стороны, потом вдруг снова застонал и рванул изо всех сил. Пуговицы со стуком запрыгали по полу.

— Убью тебя, урода, — тихо сказал Алексей.

— Вот, заговорил, уже хорошо. Многие так начинали, а заканчивалось все отлично. Так что посмотрим, посмотрим, как дело у нас пойдет… — Он наклонился, и Алексей взвыл от неожиданной острой боли — Антон сильно укусил его за грудь, прямо за сосок, и откинулся назад. Алексей скосил глаза вниз — крови, слава Богу, не было. Он знал, как долго и болезненно заживают укусы, — человек его, правда, еще ни разу не кусал, а вот собаки — бывало… А это в принципе одно и то же…

— Не кричи, не кричи, это же не больно, это же на самом деле приятно… Тебе надо поучиться чувствовать настоящий кайф. — И он снова наклонился к груди Алексея.

На этот раз тот терпел боль молча, сжимая кулаки и вспоминая царя Соломона о том, что все проходит. Представлял себя сидящим в кресле у зубного врача — куда как больно, и кажется, что время останавливается и что никогда вонзающаяся прямо в мозг бормашина не прекратит свой ужасный дробный вой. Но он наконец прекращается, и какая эйфория наступает потом, когда выходишь на улицу, когда закуриваешь первую сигарету и не можешь сдержать улыбки.