— Всего.
— Подождите! Значит, мы должны отдать все? Но тогда зачем я буду спасать сына, если он станет нищим?
— Половина акций, половина выручки баров и магазинов.
— На кого переписать?
— Подготовьте, а потом узнаете. И вот что еще — не вздумайте играть, дон Манталио, или Снежный Барс, как вас называли сообщники. — Женщина засмеялась и отключила телефон.
— За что ты меня бил, Вильям? — со стоном спросила Джулия.
— Тебе привет от подруги. И вот что — отныне ты живешь в отдельной комнате и никуда не выходишь. Кормить тебя будут, станешь получать все необходимое. Но не выходи, иначе я тебя посажу на цепь, как бешеную собаку. Джексон, отдаю ее под твою ответственность. — Вильям вышел.
— Пойдемте, мэм, — сказал мулат. — Я не знаю, что произошло, но не могу ослушаться мистера Вудстока. Я провожу вас в комнату для гостей и вызову врача.
— Что случилось, Джексон? — пытаясь подняться, спросила Джулия.
— Сэр, — сказал Вильяму повар, — включите телевизор.
Вильям нажал кнопку на пульте.
— …душить женщину, которая не раз попадала в поле зрения полиции и ФБР — Синтия Патерсон. Второй убийца, которого застрелил управляющий поместьем, Джордж Берч, известный полиции как Зубастик…
Вильям выключил телевизор.
— Вот это новость, — пробормотал он. — Но у меня сейчас своих неприятностей полно.
— Все понятно, — кивнул Лео. — А это точно?
— Абсолютно, — ответил Смит. — У нас, конечно, не те силы, что прежде, но…
— Все нормально, полковник, — улыбнулся Лео. — Для меня здесь главное — рассчитаться за…
— Главное — не дать погибнуть графине.
— Понятно.
— Извините, сэр, — вмешался капрал, — получается, в Бразилии мы просто так…
— Кто знает? — пожал плечами Смит. — Вполне возможно и такое. В общем, вылетаете завтра, точнее, уже сегодня, — посмотрел он на часы. — Вот номер телефона, впрочем, вас встретят.
— Понятно, — кивнул плотный плешивый мужчина лет тридцати пяти. — Вылетаю сегодня же. И сделаю все, что смогу.
Бразилия
— А зачем ты мне это говоришь? Не думаешь ли ты, что я… — Рико замолчал.
— Почему бы и нет? — усмехнулся темнокожий мужчина. — В конце концов, тебе не помешают несколько миллионов долларов. Или украшения. Они с каждым годом дорожают. Я не понимаю твоего нежелания заняться этим делом.
— А я не понимаю твоей настойчивости.
— Это нужно твоим друзьям из Англии. Они будут очень недовольны, если ты им не поможешь. Так что подумай хорошенько, Рикардо Кукарено, — проговорил темнокожий. В его голосе явственно прозвучали угрожающие нотки.
— Хорошо, — помолчав, буркнул Рико, — сделаю все, что смогу. Но не уверен, что они отдадут добровольно.
— Ты сделал глупость, когда отказался участвовать в деле с ними. Все было бы гораздо проще. У Хеле дневник их отца. Там есть то, что интересует твоих друзей из Англии. Возможно, это, так сказать, недостающий участок дороги, ведущей к сокровищам. Ты тоже получишь процент. Кроме того, если сокровища находятся в Бразилии, тебе нужно будет дать им проводника и прикрытие. Ведь ты не откажешься?
— Нет. — Рикардо кивнул, но по его лицу было видно, что он недоволен.
— И еще. Какие у тебя отношения с Людоедом, то есть с Мугеро? Теперь он Паоло Ферадо.
— Никаких отношений нет. Людоед не мешает мне, а я не лезу в его дела. И его, и меня это устраивает.
— Поэтому он нам и нужен.
— Послушай, Уго, а не слишком ли ты много на себя взял?
— Я не проявляю самодеятельность, а только сообщаю, что от тебя требуют твои друзья и партнеры из Лондона. В противном случае…
— Я выполнял все взятые на себя обязательства, и как к партнеру ко мне не может быть претензий. Что касается сокровищ, это личное дело каждого. Я ничего не обещаю, а если решу заняться поисками пиратских сокровищ, то, повторяю, это мое личное дело, и в этом деле мне партнеры не нужны. Я ясно выразился? Если нет, то обратись к Карлосу, и он объяснит.
— Зря, Рикардо.
— Я уже сказал то, что хотел сказать. И повторять не стану. Если я решу искать сокровища, то сделаю это самостоятельно. А если найду, то все заберу себе. Карлос мне поможет. Вопросов больше нет? Впрочем, они у вас появятся, если об этом узнает Карлос.
— Я тебе сказал то, что должен был сказать, — процедил Уго. — Решение принимаешь ты.
— Я уже принял решение и не изменю его, — ответил Рико.
— Значит, так? — проговорил Людоед. — А вот этого говорить не стоило.
— Слушай, дикарь, — пренебрежительно заговорил один из двоих мужчин, — ты кем себя возомнил? К тебе пока обращаются с предложением и предлагают деньги. Ты просто обязан…
— Гошуа! — крикнул Людоед. — Проводи их в ад. — Мужчины вскочили. Но тут же упали. У обоих в спинах торчали дротики. — Отвези до родника, пусть это выглядит как нападение индейцев.
— Все сделаю как надо, — кивнул рослый индеец.
— Значит, дело становится все серьезнее, — сказал Людоед. — Только бы не в моем районе. Жадность человеческая не имеет предела. Главное — не поддаться искушению.
— Чего они хотели? — Нахуне привела в комнату женщин со швабрами и ведрами.
— Пугали, — засмеялся Людоед. — Заставляли меня стать проводником тех, кто будет искать сокровища.
— Воины Каменной руки передали, что к брату и сестре Хеле приехали трое европейцев.
— Понятно. Интересно, Хеле их пригласили или, как ко мне, они явились неожиданно? У Кукарено они тоже были. И наверняка попытаются надавить с помощью отца Элшу, который имеет вес среди тех, кто в неладах с законом. У него есть рыбзавод, который снабжают его же рыбаки. Кроме того, кофе. Но в основном, конечно, наркотики. А ведь совсем недавно он был полицейским. Но Рико откажется, я уверен. Он сам будет заниматься этим, если окажется, что сокровища спрятаны где-то в Бразилии или находятся по соседству. Но в любом случае я не пойду на это.
Масейо
— Я что-то не понял, — покачал головой Може. — Вы сюда прилетели для того, чтобы напугать нас?
— Мы предлагаем вам работу, — сказал тучный лысый мужчина, — и деловые контакты в Европе. Согласитесь, что это…
— Вот что я вам скажу, — перебил Може. — Я не понимаю, о чем вы говорите, и не хочу понимать.
— Слушай внимательно, сын адмирала, — проговорил плотный высокий мужчина. — Ты думаешь, что все у тебя в руках? Твой отец не мог сам взять сокровища и подарил их генералу Аллену.
— Не трогайте отца, а то можете и домой не вернуться. Я не знаю, как у вас там, в Европе, а у нас нельзя так говорить детям о родителях.