Читать интересную книгу Успеть за Правдой - Максим Резниченко

– Друг! – позвал я Стража, который обвился кольцом вокруг Сони, подставив под ее ладонь голову. – Ты слышишь меня?

– Да? Что? – не сразу ответил он.

– Ты видишь, где находится Плетущая, к которой мы шли? – спросил его.

– Да, – прошелестел он. – Она совсем близко…

Махнув на него рукой, «созерцал» сам. У меня получилось! Действительно, там, куда вел первый коридор, я отчетливо увидел человеческий силуэт. Сморгнул, вернув себе обычное зрение.

– Соня! – позвал девушку.

– Что?

– Прекращай его гладить!

– Почему это?

– Соня, – я постарался придать голосу твердость, которая отчаянно ускользала при виде балдеющего от почесываний девушки змея.

– Что? – сделала она невинные глаза, но продолжила гладить и скрести чешую Стража.

– У тебя руки не замерзли?

Она смешно скривилась и выдала:

– Очень. Даже в перчатках – хорошо, хоть пальцы закрыты, а не как у тебя. Но он такой красивый.

– Ладно. Балдейте дальше. А я буду работать. Семен, прикрывай, – и шагнул в коридор.

На самом деле, и я, и ребята уже успели убедиться, когда «созерцали», что ни одной твари поблизости, да и во всем здании, не осталось. Мне лишь удалось разглядеть несколько людей где-то на нижних этажах, от которых, разумеется, ждать неприятностей не придется. Рядом мелькнула смазанная белая полоса, и сбоку от меня появился Страж.

– Голубоглазая хорошая, – прошелестел он. – Она добрая, и она не боится меня. Совсем.

– Когда закончим наше дело, Соня не откажется снова тебя погладить, я уверен, – ответил я ему и добавил: – Голубоглазый.

– Я помню это, – тихо промолвил он.

В следующий миг очертания Стража снова размылись, расчертив пространство, и через удар сердца он появился в дальнем конце коридора. Несмотря на ковровую дорожку, звуки наших шагов гулко отдавались в тишине. Но таиться уже не нужно было. Тем не менее, никто бдительности не терял, и мы старательно прикрывали друг друга от вероятного нападения с любого направления.

– Врагов нет! – доложил Страж и повернул голову к ближайшей двери.

Она ничем не отличалась от других таких же в этом коридоре: белый пластик, непрозрачное стекло, толстая изогнутая ручка. Она поддалась сразу и открылась без малейшего звука. Белым росчерком мелькнул Страж, скользнувший внутрь.

Эта палата самым кардинальным образом отличалась от той, где мне довелось побывать сегодня днем. На окнах, висели аккуратные занавески с незамысловатым узором. На стенах были обои приятного глазу салатового цвета. На потолке не было ни следа грибка, сырости или даже трещин. На тумбе у единственной в палате кровати стояла ваза с жизнерадостными желтыми хризантемами. Наличествовали и многочисленные приборы, назначение которых для меня не имело значения. На самой кровати, укрытая белым одеялом, лежала та самая девушка с широкими скулами и слегка раскосыми глазами. На ее открытом лбу, под линией волос цвета дубовой коры, алела цифра «два», которая, кстати, мерцала. Не в такт ли биению ее сердца?

– Это она? – тихо спросила Соня. – Она тебе снилась последние дни?

Я лишь кивнул в ответ и подошел к изголовью кровати.

– Что означает цифра на ее лбу? – снова спросила она.

– Сколько дней ей осталось жить, – ответил я.

А потом прямо на наших глазах «двойка» помутнела, размылась в очертаниях, а когда снова стала четкой, превратилась в «единицу»

– У меня совсем не осталось времени, Друг! – тревожно предупредил меня Страж. – Я должен покинуть здание, чтобы не повредить его! Еще немного, и я приму прежние размеры!

– Конечно, – повернулся к нему. – Но ты говорил, что до рассвета времени должно хватить?

– Да, – согласился он. – Все дело в том, что я израсходовал много силы, когда плел, чтобы уничтожить тварей. И даже их энергии оказалось слишком мало.

– Ясно. Подождешь на улице?

– Буду снаружи, – прошелестел он и размылся в пространстве, белой молнией расчертив свой путь до окна и сквозь него. Спустя секунду, до меня донеслись его мысли. – Я внизу!

Тем временем Соня обошла кровать с лежащей на ней девушкой, внимательно осмотрела Плетущую, потом подняла взгляд на меня.

– Что ты собираешься делать?

– Нужно вывести ее из комы, разбудить.

– Как?

– Не знаю.

– А ты поцелуй ее, – нервно хихикнул Рыжий.

Я и в самом деле плохо себе представлял, что нужно делать. Руки Алены лежали поверх одеяла, и я взял их в свои ладони. Ее кожа оказалась неожиданно холодной и твердой на ощупь. Соня и Семен неотрывно смотрели на девушку, хмурились, но ничего не говорили. А время шло, и, несмотря на контакт, девушка не проснулась.

– Ее зовут Алена, Юрьева Алена, – не знаю, почему я это сказал. – У нее остался маленький ребенок, Алеша, и мать, Людмила Николаевна, которая работает преподавателем в институте. Больше у нее никого нет.

Ребята молчали, никак не прокомментировав сказанное мной.

– Она Плетущая, – продолжил я, но замолк, понимая, что любые слова были лишними. – Жаль…

– Друг! – позвал меня Страж. – Она уходит, и времени совсем не осталось. – Враг до сих пор тянет из нее энергию!

– Понял, – быстро ответил я ему, скорее догадавшись, чем осознав, что именно нужно делать, с чего хотя бы следовало начинать.

Видимо, я действительно слишком устал, если сразу этого не понял. Глубоко вздохнув несколько раз, особенно тщательно настроился, опустил веки, а когда через секунду поднял их, мир вокруг изменился. Я «созерцал». В окружившей со всех сторон стылой серости девушка выглядела едва тлеющим огоньком, искрой, заключенной в блеклые контуры человеческого силуэта. Даже в обычном человеке жизненной энергии больше, чем было сейчас в умирающей Плетущей. Я оглянулся на друзей. Они выглядели, как и положено, – ослепительными факелами из белого света в очертаниях своих тел. Снова перевел взгляд на Алену и не отводил его, пока в пространстве не проступила едва различимая нить, протянувшаяся от нее куда-то в пустоту. Следовало полагать, что по этой нити из Плетущей и выкачивалась энергия.

Я чувствовал, как от долгого «созерцания» начали неприятно щипать глаза, и на них навернулись слезы. Но я не отвел взгляд, не сморгнул и лихорадочно пытался сообразить, каким образом можно разорвать канал, уничтожить эту дрянь. Действуя инстинктивно, «достал» нож, который был совершенно неразличим и не виден в этом сером ничто. Я даже махнул им вслепую, пытаясь разрезать им нить. Ничего не вышло.

– Что ты делаешь? – спросила меня Соня. – Тебе помочь?

– Нет, – отрывисто бросил я.

Слезы бежали из глаз уже настоящими ручьями, а я все пытался понять, что делать. Потом плюнул на все условности и просто схватил руками эту нить. Удивительно, но я даже почувствовал ее, хотя и не сразу. На ощупь она напомнила эластичный шнур толщиной в несколько сантиметров и теплый, к тому же. Я принялся растягивать его, пытаясь разорвать, но из этого ничего не вышло. Нить только уменьшилась в диаметре, но все равно не порвалась, и мне даже показалось, что она стала прочнее, жестче.

Я уже едва терпел ужасную резь в глазах и практически ничего не видел. Проклятая нить не желала рваться, как ее не тяни!

– Да гори ты синим пламенем! – в сердцах выкрикнул я, даже представив мысленно, как она сгорает в голубом огне, а ее концы чернеют, сжимаются и нить исчезает совсем.

Сквозь застилающую глаза пелену и соленую влагу от слез я все еще видел свои ярко светящиеся руки, сжимающие белую нить. А в следующий миг все произошло именно так, как я себе представил. Короткая вспышка невероятно густого синего, ультрамаринового огня охватила канал, и спустя несколько долгих секунд с отчетливо слышным звоном нить лопнула. Негасимое пламя жадно пожирало ее рваные концы. Они почернели, съежились, и спустя несколько секунд, нить исчезла совсем. Я перевел дыхание и с огромным облегчением несколько раз сморгнул, вернув себе нормальное зрение, и вытер от слез лицо.

– Макс, ты что сейчас сделал? – ошарашено спросил Рыжий. Его лицо странно расплывалось, но это было следствием слишком долгого «созерцания». Через минуту, может меньше, зрение должно полностью восстановиться.

– А что? – глаза болели невыносимо, и я смотрел на мир сквозь узкие щелочки почти сомкнутых век.

– Ты бы видел себя со стороны!

– Потом расскажешь, – сказал я ему и нащупал руку девушки.

– Может, это ты нам расскажешь? – не мог успокоиться Семен. – Единственное, что видели мы – это твои светящиеся глаза.

– Светящиеся? – я повернул к нему лицо.

– Да, – тихо ответила вместо него Соня.

– Они бы и у вас засветились, если бы вы так долго «созерцали», – сказал я.

– Ты, что, все это время…? – Рыжий не мог скрыть сильное удивление в голосе.

– Пришлось. А теперь не мешай, пожалуйста, – прервал я неуместные сейчас разговоры. – Все обсуждения – потом.

– Что нужно делать? – спросила Соня.