Она не собиралась откровенничать с герцогом по поводу того, как себя чувствовала, что было у нее на душе.
— Вы ошибаетесь. Я… страдаю от легкой мигрени.
Одна бровь Клервуда выгнулась дугой, демонстрируя недоверие.
— Нам следует снять вашу головную боль. У моей экономки припасено несколько чудодейственных снадобий. А как поживает ваш отец? — вежливо спросил он, когда они огибали фонтан.
«Мой отец вне себя от ярости на меня, — пронеслось в голове Александры. — Он продолжает напиваться до чертиков и проигрывать все наши деньги».
Она улыбнулась:
— Очень хорошо, благодарю вас.
Герцог искоса посмотрел на нее:
— Смею заметить, что я просто не выношу все эти банальные речи и редко выступаю инициатором подобной светской чепухи.
Александра обернулась к Клервуду, и их взгляды встретились. Как же тяжело ей было говорить, когда он смотрел вот так откровенно, своими тлеющими страстью глазами.
— Вы, должно быть, знаете, что я много лет не появлялась в свете. Я уже успела подзабыть, как много там притворства. Боюсь, теперь мне недостает навыков общения и светских манер.
— Это хорошо, — напрямик бросил Клервуд, безмерно удивив свою спутницу. — Можем ли мы договориться о том, что лучше вообще не разговаривать, чем болтать о чем то светском и пустом?
Она в изумлении взглянула на него:
— Разумеется, можем.
— Значит, вы не будете возражать против долгого молчания?
Александра не могла отвести от герцога взгляд, любуясь его красотой и чутко улавливая исходившую от него мощную мужскую силу. Интересно, а Клервуд догадывается, почему она приехала? Понимает, что у них еще будет немало моментов наедине?
— Я не буду возражать против долгого молчания.
Он выглядел озадаченным.
— Тогда вы будете первой, мисс Болтон, кто согласен на это. Кстати, могу ли я признаться, что нахожу вас весьма незаурядной, оригинальной во многих отношениях?
Ее глаза распахнулись, и удивление сменилось каким то нелепым, необъяснимым удовольствием.
— Вы только что сделали мне комплимент, ваша светлость?
— Да, сделал, — отозвался он и остановил карету перед домом. — Я просто не выношу кокетства и даже не думаю скрывать, как мне надоели жеманницы. Рад, что вы не из их числа.
Александра вздрогнула, потрясенная этим неожиданным признанием. Неужели Клервуд намекает на то, что не просто обратил на нее внимание — возможно, она ему искренне нравится?
Герцог спрыгнул вниз с поистине атлетическим изяществом, словно двадцатилетний юнец. Когда помощник конюха подбежал к карете, чтобы взять лошадь, Клервуд протянул спутнице руку и улыбнулся:
— Разрешите?
Александра почувствовала, будто земля сейчас завращалась с безумной скоростью. Герцог одарил ее таким недвусмысленным и глубоким взглядом, словно она была единственной женщиной в мире.
Если бы Клервуд на самом деле искренне привязался к ней, это значительно облегчило бы ситуацию, подумала Александра. Она подала ему руку, и в тот самый момент, когда их ладони соприкоснулись, ее тело пронзил мощный, словно разряд молнии, толчок. Александра позволила герцогу помочь ей спуститься, уповая на то, что он не обратил внимания на ее реакцию. Оставалось только надеяться, что Клервуд не заметил, как она тронута его похвалой, сердечностью и прикосновением.
— Вы вся дрожите, — мягко заметил он.
Александра резко отпрянула и посмотрела в глубокие синие глаза:
— Со мной все в порядке.
Осознав, что герцог все еще держит ее за руку, она выдернула свою ладонь. Александре хотелось скрыть свой страх, но его искренность заставляла и ее изъясняться предельно откровенно.
— Я волнуюсь.
Глаза Клервуда удивленно расширились.
— Тогда мне очень жаль, — ответил он. — Потому что, несмотря на мою репутацию, я не кусаюсь, и, независимо от того, что произойдет дальше, я собираюсь быть почтительным.
Клервуд жестом пригласил Александру в дом, и она прошла впереди хозяина, еще более удивленная его словами.
Оказавшись в холле, Александра отдала слуге пальто и сказала:
— Ваша светлость, я надеялась переговорить с вами с глазу на глаз.
— Если честно, я не удивлен. Я попрошу немного повременить с чаем? — Он задержал на ней свой проницательный взгляд.
Она кивнула, желая поскорее покончить с предстоявшими непростыми переговорами. Герцог легонько коснулся талии гостьи — это был жест, на который вряд ли осмелился бы посторонний, — и она направилась вперед. В голове стучала только одна мысль: «Он знает!!!» Теперь Александра ни капли не сомневалась: Клервуд знал, зачем она приехала, иначе не смотрел бы на нее так многозначительно, не прикасался бы к ней столь неприличным образом, так, будто они уже были близки.
Герцог провел ее в свой кабинет, плотно закрыв за собой двери из черного дерева. В камине из зеленого мрамора ярко горел огонь, и Александра быстро прошла туда, чтобы согреться. В ее душе уже не осталось и тени сомнения, она приняла решение и сейчас думала лишь о том, как быстрее перейти к обсуждению важного вопроса и наилучшим образом обеспечить будущее ее сестер.
Внезапно Александра почувствовала, как мощное тело герцога натолкнулось на нее сзади. Она подскочила от неожиданности и обернулась, оказавшись прямо перед ним. Клервуд помог гостье удержаться на ногах, на мгновение сжав ее локти.
— Судя по всему, вы очень встревожены. Не стоит так волноваться. Я, возможно, смогу облегчить вашу задачу. — Его настойчивый, испытующий взгляд снова пронзил Александру. — Вы приехали, чтобы принять мое предложение.
Она кивнула:
— Я отказала сквайру. Никакой свадьбы не будет.
Глаза герцога ярко вспыхнули.
— Замечательно. Я никогда не понимал этого решения.
Она шумно выдохнула, озадаченная его реакцией.
— Александра, — мягко сказал он. — Бросьте эти условности, давайте говорить откровенно. Вы станете моей любовницей. Я жду от вас абсолютной верности.
— Боже, это звучит просто отвратительно!
Клервуд сжал ее ладони.
— Нет ничего отвратительного в той страсти, которую мы чувствуем друг к другу. Наше влечение естественно, моя дорогая. И едва ли нас с вами можно назвать двумя молодыми, непорочными людьми. К тому же я, разумеется, буду относиться к вам с уважением.
Александра затрепетала: в груди тут же занялся огромный, разрушительный пожар, который томительно охватил все ее тело. Она волновалась, потому что на самом деле была девственна и благопристойна, но герцог ни за что не должен был узнать об этом.
— В чем дело? Я вижу сомнение в ваших глазах.