в соседнем дворе. Он прошел в пропахший сыростью подъезд и поднялся на второй этаж.
У Крюкова в загашнике «рябухи» имелся прекрасный набор отмычек — подарок друга, старого домушника Ляха. Но сейчас ни он, ни навыки взлома не понадобились. Сыщик позаимствовал у Ерохина ключи. Тем не менее, он по старому воровскому правилу прозвонил квартиру. Никто не отозвался. Тогда он осторожно вставил ключ в замок и повернул.
В квартире было темно и пусто. Сама дверь, как и та, что закрывала конспиративную квартиру Щеглова, изнутри оказалась куда надежнее и представительнее, чем снаружи. Все по той же привычке квартирных крадунов сыщик старался не делать лишних движений. Обыск он проводил избирательно, поскольку искал не деньги и не документы.
Эльвины в квартире не было, в этом он убедился сразу, после самого беглого осмотра. Да сыщик, собственно, и не надеялся, что пленницу будут держать здесь. Габариты квартиры и никудышная звукоизоляция практически исключали такую возможность. Зато обнаружилось кое-что не менее интересное.
В одной из комнат была оборудована небольшая токарно-слесарная мастерская. Здесь же лежали сложенные в ряд газовые пистолеты системы 6П42 ИЖ‑79 калибра 9 миллиметров. В другом ряду лежали те же пистолеты, но уже с расточенной перегородкой в стволе, которая не позволяла использовать это газовое оружие в качестве боевого. На вид они ничем не отличались от двенадцатизарядной модификации пистолета Макарова. Производство было поставлено на поток!
В другой комнате сыщик обнаружил четыре снайперские винтовки Драгунова со складным прикладом. Такими пользовался Чистильщик. Здесь же лежали сложенные в кучу пакеты. Крюков заглянул внутрь. Там находилось вещество, по виду напоминавшее пластиковую взрывчатку.
В шкафу на отдельных полках лежали взрыватели и всякие мелкие предметы, о назначении которых сыщик мог только догадываться. Вероятно, они предназначались для прослушки и визуального наблюдения. Самой доступной вещью был «поляроид» для моментальной фотосъемки. Крюков прихватил его на случай, если возникнет надобность в доказательствах.
Дольше оставаться в квартире было просто опасно. Сыщик аккуратно вышел и запер за собой дверь. И вовремя. Не успел он отойти от дома, как перед подъездом затормозил хорошо знакомый четырехглазый триста двадцатый «мерседес» Тарасова. Из машины вышел он, собственной персоной, в сопровождении беглого киллера Гарамнова.
Крюков нырнул в соседний подъезд, откуда хладнокровно сделал несколько снимков сладкой парочки. Затем вернулся во двор, где оставил в багажнике серого «Москвича» бандита Ерохина. Опер вернул ему свободу, но тот некоторое время лежал и кряхтел, ожидая, когда вернется подвижность конечностей. Крюков помог ему выбраться из багажника.
— Отпускаю в последний раз, — предупредил он.
Бандит был крайне удивлен. Он явно не надеялся остаться живым. В нем проснулось что-то похожее на благодарность.
— Девка твоя на загородной базе, — сказал он. — Где она расположена, я не знаю. Нас туда привозили в закрытом фургоне.
Крюков поблагодарил за информацию и вернул Ерохину ключи от квартиры-мастерской…
— Оклемаешься, отгони машину, куда велели. Обо мне рассказывать не в твоих интересах.
Он понимал, что при случае Ерохин очень постарается убить его, но стрелять в безоружного или резать связанного было для сыщика абсолютно неприемлемо. В конце концов, он дал бандиту еще один шанс.
Сыщик подумал, что пора навестить раненых друзей, тем более, что оба лежали в одной больнице, хоть и в разных палатах. Но сначала надо было заглянуть в аптеку за шприцем, а потом в магазин за продуктами. Не с пустыми же руками идти.
* * *
У Альбертыча Крюков задержался ненадолго. Состояние у того было стабильное, но врач общаться не разрешил. Сыщик оставил ему пакет апельсинов, которые накачал через шприц коньяком по принципу два в одном. Молоденькая сестричка сказала Крюкову, что Альбертыч держится молодцом и успел подружиться с четырьмя соседями по палате. Уверившись, что с ним все будет в порядке, опер направился к Шабанову.
Тот лежал в одиночке, изнывая от скуки, и приходу Крюкова обрадовался неимоверно. Хотя в комнате был телевизор. Выглядел он неплохо.
— Я думал, ты про меня забыл, — сказал он с обидой. — Лежу тут один, со скуки подыхаю. От телевизора мозги раком встали, сплошная предвыборная брехня. Хотел в общую палату проситься.
Крюков выгрузил из второго пакета передачу. Апельсины коллеги употребили согласно инструкции. Сначала был коньяк, потом цитрусовые.
Крюков рассказал экс-генералу о последних событиях и предупредил:
— Выпишешься — одно из двух. Либо придется искать новую работу, либо набирать новых сотрудников на твое охранное предприятие. Те, которые сейчас там трудятся, могут просто не дожить. Прыткие слишком.
Постепенно разговор вернулся к событиям, благодаря которым Шабанов очутился на больничной койке.
— Ты точно не вспомнил того парня, который в тебя стрелял? — спросил Крюков.
— Отстань. Он у меня все время перед глазами стоит. Помирать буду — не забуду. А что? Может ты его уже того… обезвредил?
— Пока еще нет, но очень надеюсь, что в скором времени мне это удастся. А пока глянь. Это случайно не он?
Крюков достал карточку, сделанную «поляроидом», на которой подполковник Тарасов в компании с киллером Гарамновым выходили из машины, и показал ее Шабанову.
— Он в тебя стрелял?
Шабанов тяжело вздохнул, глаза у него сузились, лицо его потемнело от гнева.
— Он!
Крюков взглянул на фото пристальнее и вдруг хлопнул себя по лбу.
— Блин! А я все не мог вспомнить, где его видел. Да это же дворник из твоей охранной лавочки! Помнишь, он меня после пьянки в машину грузил? Я еще тогда пошутил, что Альпенгольд Чистильщика дворником называет, а он посмеялся. Нормальный у тебя сотрудник. Главное с юмором. Слушай, он мне даже чем-то нравится.
— А мне нет, — огрызнулся Шабанов. — И вообще, чего ты от меня хочешь, ментяра? Я там проработал неделю. Охранников и сыщиков в лицо рассмотреть не успел. Не то, что дворников. В конце концов, я там не завхозом работал!
Крюков налил еще граммов по пятьдесят коньяка, остальное убрал в тумбочку возле кровати больного. Они выпили и пожевали дольки лимона, очищенного, как апельсин.
Крюков похлопал друга по плечу и убрал фотографию.
— Ладно, не бушуй. Поправляйся. Я к тебе буду почаще заглядывать.
— Если только тебя самого не убьют, — буркнул Шабанов, сплюнул три раза через левое плечо и постучал по деревянной тумбе у кровати. Потом, протянув руку вперед, он постучал Крюкова по лбу. Звук заметно отличался…
* * *
По улице шла стройная девушка, одетая в красную спортивную куртку. Ярко, но сейчас многие так одеваются. На краю тротуара она оглянулась, удостоверилась, что сзади нее никого, и быстро нырнула в притормозившие неприметные «Жигули».
Матерый журналюга