На небе паслись «черные коровы» — шквальные тучи, а у горизонта громоздились кучевые облака. Причем не по всему горизонту, а в одном месте. Говарду не надо было объяснять, что это означает. Там был берег! Только нагретый землей и поднимающийся вверх воздух может устроить такую чехарду из облаков. И «черные коровы» такой правильной, четко очерченной формы встречаются лишь вблизи суши.
Течение несло плот как раз в ту сторону.
— Сейчас бы радиобуй! — в сердцах воскликнул Говард.
— Не трави душу, — мрачно проговорил русский.
Действительно, что толку сетовать? Радиобуй был нем как рыба. На двенадцатый день пути они увидели вдалеке корабль. Запускать ракеты или зажигать фальшфейеры было бессмысленно — на таком расстоянии в простеганном солнечными лучами воздухе их все равно не заметили бы. Поэтому они включили радиобуй, надеясь, что на корабле услышат их призыв о помощи.
Лампочка на куполе не зажглась. Радиобуй молчал. Со злости
Андрей выпустил в небо две ракеты. Все напрасно. Через пятнадцать минут корабль исчез из виду.
Они ослабили крепления, сняли коробку с купола и только тут заметили, что плафон, прикрывающий лампочку, расколот. Как такое случилось, когда, этого они не знали, да это их особенно и не занимало. Их волновало другое: сколь разрушительное действие оказала вода, просочившаяся через патрон внутрь устройства.
Говард вывинтил болты, поддел лезвием ножа крышку. Картина, представшая их взорам, не оставляла сомнений, что отныне на радиобуй они могут не рассчитывать. Конечно, они попытались вдохнуть в него жизнь, для чего разобрали тайваньскую «мыльницу», рассчитывая за ее счет поживиться радиодеталями. Но «мыльница» им ничем не помогла. Вот если бы у них был древний ламповый приемник, а не этот совершенный в своей примитивности, не предназначенный для ремонта, а годящийся лишь для утилизации мусор! Но что об этом говорить…
Полчаса спустя ближайшая «черная корова» прошла совсем рядом, оросив волны легким дождем и пожалев для плота даже одной-единственной капли. Зато кучевые облака, кажется, приблизились. Или Говарду это только чудилось: просто ему очень хотелось, чтобы это было так.
Глаза резало от напряжения, в них словно насыпали песка — но откуда здесь песок? Говарду было жарко. Так невыносимо жарко ему было только в Кувейте.
Это было настоящее пекло.
Никто не обещал им легкой прогулки, но сами они не сомневались, что пройдут победным маршем до самой границы с Ираком. А при наличии приказа — и дальше.
Что по-настоящему беспокоило морских пехотинцев, так это жара. И опасения их оправдались сполна: столько градусов Говарду на своей шкуре еще испытывать не доводилось. Дышать было нечем; пыль покрывала стекла защитных очков, их приходилось поминутно протирать; у плеч, там, где ремни бронежилета плотно прилегали к телу, уже на второй день появились кровавые волдыри.
Особенно тяжело приходилось на марше. Тяжелые «хаммеры» с пулеметом в кузове не были снабжены кондиционерами, а откидывать бронированные щитки и опускать стекла они не решались после того, как в первый же день после высадки какой-то фидай — фанатик-смертник, готовый пожертвовать собой во имя Аллаха, — дал очередь по кабине шедшего впереди колонны автомобиля. Никого, правда, не зацепило, но тут же последовало руководящее указание впредь передвигаться с соблюдением всех мер предосторожности. А того фидая пулеметными очередями превратили в фарш…
На четвертый день сержанта Болтона и рядового Баро послали в дозор. Они должны были разведать, так ли свободна впереди дорога, как это показывает аэрофотосъемка.
— Есть, сэр!
Они повернулись и направились к своему «Хаммеру».
— Запаримся, — сказал Матти.
— Еще как запаримся, — отозвался Говард.
Шоссе было щербатым, с выбоинами, колдобинами и редкими свежими воронками. Они миновали несколько домов, которые до вторжения Хусейна, видимо, принадлежали состоятельным кувейтцам. Заборы были испещрены отметинами от пуль, стекла выбиты. Прелестные некогда садики, обильно орошаемые из водопровода, и вовсе представляли жалкое зрелище. Пустыня, не чувствуя сопротивления, вновь заявляла свои права на все, что находилось на ее территории.
И никого, ни одной живой души.
Первого человека они увидели в километре от окраины. Человек стоял на коленях, заложив руки за голову. На асфальте перед ним лежал автомат Калашникова.
Говард принял левее и объехал иракского солдата, готового сдаться на милость победителя.
— Останови, — приказал Болтон, взглянув в боковое зеркало.
Говард тоже посмотрел в зеркало. Солдат успел подняться с
колен, подобрать автомат и теперь размеренным шагом направлялся в сторону брошенного поселка.
Болтон открыл дверь и выбрался наружу. Приложил к плечу М-1642 и выстрелил. Пуля чиркнула по асфальту, выбив искры у самых ног солдата. Тот отпрыгнул в сторону и побежал.
— Так-то лучше. — Матти забрался обратно в кабину. — А то идет себе спокойно, ничего не боится!
— Наверное, устал бояться. — Говард включил передачу и тронул «Хаммер» с места.
Болтон передвинул защитные очки на лоб:
— Устал не устал, а побежал все-таки. Жизнь дороже страха.
Вскоре они увидели еще троих иракцев, стоявших на коленях с поднятыми руками. За их спинами чадил подбитый танк. Дым поднимался к небу, чтобы раствориться там в грязном мареве. Взорванные нефтяные скважины надолго окрасили его в багряно-серые тона.
«Хаммер» промчался мимо, не сбавляя скорости, но уже через два километра Говарду пришлось затормозить. Поперек дороги стоял грузовик с пробитыми скатами.
— Объезжай, — скомандовал Болтон.
Говард выехал на обочину, и тут «Хаммер» подбросило взрывом. Сплошной бронированный пол защитил находившихся в автомобиле людей, но из-под капота появились языки пламени, запахло горелой проводкой, в любую секунду мог взорваться бензобак.
Дверь Говарда заклинило, и ему пришлось перелезать на сторону сержанта, который уже покинул кабину и теперь, припав на колено, водил дулом М-16, готовый стрелять во все движущееся, но не стрелял — не видел цели.
Наконец Говард ступил на подножку, прыгнул и громко застонал от боли.
— Что? Где? — обернулся к нему Болтон.
— Ногу… подвернул… — выдавил Говард.
Сержант подхватил его под руку и поволок за собой. Они успели порядочно отдалиться от «Хаммера», когда раздался громкий хлопок и над автомобилем вспух огненный шар.
Ни в брошенном грузовике, ни за ним явно никого не было, потому что если бы там кто-то прятался, то не упустил бы возможности пристрелить проклятых самодовольных американцев, которые сейчас представляли собой идеальную мишень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});