Читать интересную книгу Только теннис - Ольга Морозова

Ох, как не хочется вспоминать ту историю, такую гнусную и такую типичную для советских времен.

Большая часть неприятностей, когда нас по сути дела подставил хороший знакомый, свалилась на Витю. Ему пришлось испытать исключение из партии, увольнение из армии, естественно и из военной академии, где он преподавал. Претензии к нам со стороны Прокуратуры были так надуманны, что вскоре там перед нами извинились. Казалось, инцидент исчерпан, Витю всюду восстановили, но больше он свою форму подполковника так и не надел. Не захотел. Обиделся.

Прошло несколько лет, и вдруг Прокуратура разразилась письмом (истинного его автора так и не нашли), где вновь пересказывалась та уже забытая история. Интересно, что письмо прислали в ЦСКА, где я уже несколько лет не работала, а Володя Васильев, старший тренер клуба, не сказав мне ни единого слова, передал его в Госкомспорт.

Тут интересная реакция окружающих. Все, кто знали меня много-много лет, замерли! Меня расстроила больше всего такая же реакция и Жени Позднякова, которого я сама привела в сборную и только-только с трудом решила его выездные дела. Начальник Управления спортивных игр Владимир Портнов, то есть мой непосредственный руководитель, дал мне понять, что он относится ко всему, как к редкой глупости.

Наверное, Портнов или лукавил, или забыл, в какой стране мы живем. Все только начиналось. Создали комиссию. Начались проверки. Виктор Янчук, начальник отдела тенниса, не знал, выдавать ли мне форму на первенство Европы. Шел 1986 год, гласность только делала свои первые робкие шаги, но "закопать" меня уже не представлялось легким делом.

Я, та, кто одна, без сопровождающих, объездила весь мир, причем в те годы, когда никого в одиночку даже в Югославию не пускали, оказалась "запертой" дома. Наконец после очередной проверки меня милостиво вновь приняли в клан обладателей служебных синих заграничных паспортов. По советским правилам возвращение в общество допущенных к западным ценностям, то есть к магазинам, приходилось начинать с контрольной поездки в соцстрану. Но тут произошла накладка - там турниров не предвиделось. И Морозова, старший тренер сборной страны, выполняя общие идиотские правила, поехала на дет-ские соревнования в Венгрию.

Меня спасло от вранья западным игрокам и тренерам - почему я вдруг исчезла? - то, что у меня "оторвался ахилл". Операцию мне идеально сделал Сергей Миронов, старый мой приятель, позже ставший личным врачом Президента Ельцина. Операция почти без шва, а у Кэша, при той же травме, шрам от пятки и чуть ли не до колена.

Страшный тогда у меня случился год. Сразу стало ясно, кто мои настоящие друзья. Надя Рокоссовская-Урбан не оставляла меня ни на один день. Моя подруга Марина Сидорова и ее муж Алик Масюков опекали меня. Потом, когда мы уехали в Англию, их опека перешла на мою маму. Их помощь я никогда не забуду.

Но вернусь к Филу. Теперь вам понятно, почему я, выслушав его, первым делом подумала, что мне только этих проблем не хватает. Спустя два года я к нему подошла сама и сказала: "Хорошо, так и быть, с вами я подпишу контракт". Я понимала, что пришло время, когда нужно иметь хотя бы какой-нибудь крючок, который помог бы мне в крайнем случае каким-то образом зацепиться за работу на Западе. К концу восьмидесятых не я одна, многие понимали, что рано или поздно это может случиться. Но в то время я ничем себя не связывала, да я и не могла ничего платить. От меня требовалось подписать контракт о взаимных намерениях, а не о финансовых обязательствах. Пока и Фил ничего не мог для меня сделать, но стали появляться какие-то возможности, советская хватка с каждым днем слабела, а ему, наверное, казалось большой удачей, что у него первого появилась русская.

Тогда на нас, советских, была большая мода, а тут он наконец получил одну, причем не самую плохую. Для меня же это соглашение с Филом оказалось счаст-ливым билетом в будущую жизнь, так как контракт с английской федерацией составил Фил, и я ему бесконечно благодарна. Мы же ничего не знали о западных законах, а он готовил мне контракт, как готовил бы его американке или француженке. Причем, на мой взгляд, даже лучше, чем американке, не говоря уже о француженке. Естественно, я должна была ему платить с контракта проценты, но у меня крохи переживаний на этот счет не возникало. Детали первого моего западного контракта Фил обсуждал несколько месяцев, даже сейчас последнее мое соглашение уже после восьми лет работы в Англии рассматривалось Филом, мне кажется, не меньше трех месяцев. Строчка туда, строчка сюда. Кстати, мне помогло серьезное, западное отношение к контрактам в одном забавном случае. Когда меня доставала с тайм-шером тетка в ГУМе, я ей сказала: "Дайте контракт, я покажу его своему адвокату". Ко мне сразу потеряли интерес.

Фил ненамного младше меня, но выглядит очень молодо. Мы его пригласили на заре нашего знакомства к нам домой, представили его моей маме, которая кормила моего будущего адвоката такими пирожками, что он их до сих пор забыть не может.

Фил, узнав, что мы с Ирой Родниной соседи, хотел подписать контракт и с ней. Попутно он, наверное, решил, что все знаменитые советские спортсмены живут в одном доме на улице Рылеева, 6. Пришлось его разочаровать: "В этом доме из спортсменов живут только я и Роднина". Фил спрашивает: "А кто еще здесь живет?" Тут я его сразила: "Здесь живут большие генералы". Пришлось рассказать ему всю историю моего получения квартиры. Он долго не мог понять, что дом, квартиру не выбирают, какая подходит, а берут ту, какую дают.

Сижу я у себя в Бишеме, вдруг звонок, Фил: "Оля, я хочу тебя удивить!" И передает трубку... Родниной: "Оля! Привет!" Выясняется, что они летели вместе в самолете и у них случайно оказались рядом кресла. Ира каким-то образом увидела в его бумагах фамилию Морозова. Она удивленно на него уставилась, а он повернулся к ней и говорит: "Некрасиво, миссис, смотреть в чужие бумаги". Она в ответ: "А я знаю Морозову". Но тут и он ее узнал: "Да, а я могу назвать ваш адрес. Улица Рылеева, дом шесть. Я даже знаю, куда у вас выходят окна". Тут Ира задергалась: "Как это?" - "Потому что я адвокат Морозовой, был в гостях у нее дома". Они долго смеялись. У Фила прекрасная память, он стал ей рассказывать, что наши дети Катя и Саша ходили вместе в школу. Но адвокатом Иры он не стал. Довольствуется из русских помимо меня еще и Курниковой.

Фил живет в Америке, в Вашингтоне. Но, как у любого западного человека, у него весь мир - родной дом. У "Эдвантеч" офисы в Токио, в Лос-Анджелесе, в Лондоне, в Париже. В 1998 году Фил приехал в Москву на женский турнир Кубка Кремля, отправился вечером в Большой театр, опоздал и потом долго удивлялся: "Оля, у меня же был дорогой билет, но меня посадили на самый последний ряд". Я же сидела, благодаря подруге Тане Голиковой, бывшей солистке балета Большого, практически на сцене. Я ему объясняю: "Фил, по Москве надо ходить со мной". Потом его все же пересадили в амфитеатр. Билет в Большой Де Печиотто устроила Аня Курникова. Владимир Васильев всегда хорошие места придерживает для теннисистов.

АНГЛИЙСКИЙ СПОРТ, ИЛИ ПОЛЯНКА

С БУТЕРБРОДАМИ

Англия на всю жизнь останется в моей памяти как страна, которая обожает любительский спорт.

Психологический настрой каждого британца - быть любителем. Другими словами, главное - участие. Ребенка, рожденного в Англии, никогда не растят чемпионом. Но внушают, что он должен быть участником. Речь, конечно, не идет о футболе - это отдельный остров, отдельная жизнь, национальная примета. Футбол - особое явление. Но все, что следует дальше, полностью попадает под мое определение. Например, крикет, в него играют три дня. Игроки, их родители и друзья приходят на стадион, который представляет собой большую поляну, приходят обязательно с бутербродами. У каждого игрока для бутербродов огромная сумка. У обычного зрителя сумка в два раза больше. Разложились, поговорили, пообщались, выпили, позагорали. Что там на поляне, то есть на стадионе неизвестно и как бы не очень публику волнует. Приходишь на Уимблдон, почти то же самое. Какую главную традицию сохранили в Уимблдоне? Поляну. Пришел англичанин, сел на свою лужайку, раскатал свой плед, разложил на нем свои собственные, ни в коем случае не покупные, бутерброды... Наверное, молодежь уже покупает готовые сандвичи, но не беспокойтесь, станут чуть постарше, забудут ошибки молодости, и дома начнут стругать свои собственные бутерброды. И так - каждый уик-энд. Поло - тоже игра, и на нее тоже приходят на целый день. Там публика особая, элитная, но смысл соревнований в том же - не победить, а участвовать. И таких видов спорта в этой стране множество, и англичане любят их обставлять семейно-пикниковым праздником. Пикник - это вершина наслаждения в англий-ском спорте.

В Англии, если приедешь на национальный чемпионат Великобритании по теннису, можешь наблюдать, как многие родители живут в палатках, но главное, все они ходят с бутербродными сумками и с кофейниками. Это входит в их понятие об отпуске. Они обожают ходить в походы любой сложности, лишь бы не забыть с собой взять бутерброды. Я каждый раз, глядя на этот английский лужок, вспоминала, как ездила в детстве на соревнования из Москвы в Ленин-град и все в купе сидели с жареной размякшей картошкой в поллитровой банке и вареными яйцами. Поезд - это российский вариант английской поляны.