вам и дому Горан, достопочтенный феран, — отозвалась старшая девочка, когда он выходил.
Рэтар улыбнулся ей и благодарно склонил голову.
Когда дверь была закрыта, можно было отпустить свой гнев хоть немного. Феран глянул на эйола, и тот стал в размерах таким же как две эти несчастные девочки.
— Достопочтенный… — снова попытался сказать что-то слуга веры.
— На сегодня с меня хватит бесполезных служителей веры, чьё присутствие я терплю на своей земле, — прохрипел Рэтар, перебивая мужчину. — Ты отпускал его грехи, ты смотрел в его душу и ты ничего не видел. Прощал ему… что? Что ты ему прощал? Он ходит в серый дом исправно каждое утро. Для чего? Чтобы простить себе ту бесчеловечность, с которой он обращается со своими дочерьми?
Эйол задохнулся в бессильном вздохе. Он знал, что виноват. Вина его была безгранична. Он был виноват перед фераном, но страшнее всего перед несчастными детьми.
— Прости меня, достопочтенный феран, — выдавил он из себя и опустился на скамью, заплакав.
Рэтар достаточно хорошо относился к этому худощавому мужчине, которого знал почти всю свою жизнь. Эйол Зарны привык жить при правлении Эаргана Горана, он старался быть полезным, но при этом лишний раз не лезть в дела Горанов.
— Лихты им, сладкой лепёшки и ягодного отвара, — отдал приказ феран. — За ними придёт уважаемая Цэра Таагран.
Эйол попытался поклониться, но Рэтару это было уже неинтересно, он подавил в себе желание удавить хотя бы одного служителя бога за сегодня и вышел на улицу.
— Гент, — обратился он к воину, который тут же встал со ступеней, более менее спокойный. — Ты сказал, что у Ганли четыре дочери.
— Да.
— Они говорят, что их пять.
— А, да, — ответил воин, стушевавшись. — У него была старшая. Она убежала, когда мать умерла. Говорят, что стала леревой, или падкой, кажется в Хилиде.
— Это он сказал? — спросил Рэтар и Гент нахмурился, потом раскрыл глаза от осознания. — Мирган, во-первых, Цэру сюда, как можно скорее.
— Я уже её позвал, — отозвался брат, на это Рэтар приподнял вопросительно бровь. — Ну, если была бы не нужна, просто так в гости наведалась, — пояснил Мирган и пожал плечами.
— Соскучился по ней? — спросил феран.
— Безумно, — буркнул тот.
— Второе, — проговорил Рэтар, продолжив отдавать приказы. — Пусть отправят запрос в Хилиду, на свободную женщину по имени Тэма Ганли. Что-то мне говорит, что скорее всего имя рода она не меняла. Если нет, то надо попробовать найти. Если есть шанс, что она жива. Может лучше ей с девочками быть.
— Падкой? — спросил Мирган с сомнением.
— А ты её осуди, — ответил ему Рэтар и брат тяжело вздохнул. — Где Элгор?
— Вон, идёт.
Они обернулись на подходившего к ним бронара. Он был всклокоченный и злой. Мирган ухмыльнулся.
— Знаешь, что случилось? — спросил у тана Рэтар.
— Слышал, что глава корты скотоводов дочерей наказывал, — ответил Элгор.
— Это теперь так называется? — гневно фыркнул Мирган.
— Пошли, — кивнул Рэтар Элгору, указывая на двери в дом корты лекарей.
— Достопочтенный феран, — позвал Гент.
Глава дома обернулся и увидел направляющихся к ним троих мужчин со значками корты скотоводов на плащах.
— Вот и пришли, — тихо сказал Рэтар, а у воина спросил. — Расскажи-ка, Гент, кто пришёл? Всех не помню.
— Мой отец, высокий, седой, в центре, по правую руку от него уважаемый Мэар Вертан, а слева — Длен Погаар.
— Понял, — ответил Рэтар. — Тогда пойдёшь с нами, держись поодаль, если надо — позову.
— Да, достопочтенный феран, — кивнул Гент и отошёл в сторону.
— Уважаемые? — поприветствовал мужчин Рэтар.
— Достопочтенный феран, — склонились те, явно почувствовав себя неуютно оттого, что феран первый к ним обратился. — Блага дому Горан.
— Что вас привело? — спросил Рэтар, не желая сейчас тратиться на все эти положенные приветствия.
— Мы узнали, — заговорил отец Гента, который был старше остальных мужчин, потому имел больше права говорить с фераном, — что нашего старейшину удерживают в замке по приказу достопочтенного ферана. Хотели бы узнать, что случилось.
— А я думал, — ответил глава дома, — что вы пришли спросить о здоровье его несчастных дочерей, которых он избивал.
Реакция на его слова была невероятной. Все трое изобразили такие фальшивые, дешёвые, невнятные удивление смешанное с шоком, что даже, стоявший за спиной Рэтара, Мирган не смог удержаться от того, чтобы зло не усмехнуться, рыкнув.
Конечно все они знали о том, что происходило в доме у уважаемого главы корты. А если и не знали, то определённо могли догадываться или предполагать. Но всё это было преступлением. Даже эти попытки создать впечатление потрясения от услышанного, можно было расценить как ложь ферану, а после допроса каждый из них бы даже даты вспомнил, когда кто-то что-то неладное видел или слышал.
Захотелось выпотрошить всех троих.
— Достопочтенный феран, — решился-таки выдавить из себя что-то отец Гента, — это вероятно какая-то ошибка… может это…
— А вот пойдёмте и посмотрим, — кивнул им Рэтар не меняя своего тона. — Может и вправду один из старших командиров моего отряда и воины просто слишком впечатлительные? Увидели, как девчушки палец порезали, похлёбку готовя, и шумиху подняли зазря.
Феран развернулся, не дожидаясь ответа от представителей корты скотоводов, и пошёл в лекарскую.
Внутри было жутко. Рэтар Горан ненавидел лекарские. Первый раз попал в такое место, когда ему было семь тиров и с тех пор раны предпочитал лечить или сам с собой, или у магов. А на войне позволял себе единственную роскошь знатного человека — личного лекаря. Только бы вот в лекарские не попадать.
Запахи болезни перемешивались с запахом лечебных трав. Иногда лекари использовали заговорённые вещи, чтобы облегчить страдания раненных, или вылечить ту или иную хворь. Магические предметы тоже имели свой непередаваемый, мерзкий, всегда чётко различимый запах.
Сейчас в лекарской не было хворых кроме двух принесённых девочек. Пройдя через первую комнату, за которой начиналась общая зала со стройными рядами кроватей, отделённых друг от друга тонкими завесами ткани, которые делили открытое помещение на части, мужчины сразу же наткнулись на одного из лекарей.
Увидев ферана лекарь поклонился.
— Вы про девочек узнать? — спросил он после привычного приветствия.
— Да, показывай, — ответил Рэтар и лекарь, попросив жестом идти за ним, прошёл в одну из частей комнаты.
Лекари были немногословны, они держались особняком от всех остальных людей. У них была наверное самая закрытая корта. Знания о лечении и о травах они передавали внутри своих семей. Мужчины, как правило лечили, а женщины занимались приготовлением лекарств и помогали в лекарской, ухаживая за хворыми.
Лекарь подвёл пятерых мужчин к одной из кроватей, на которой лежала на животе девочка. Возле неё сидела