"Т. Чичерину.
Отдел охраны памятников искусства и старины не возражает против выдачи Финляндии художественных и археологических предметов, не имеющих для России особой ценности.
6 июля 1920 г.
Н.И.Троцкая"[90].
В то время как под видом революционного переустройства национальное культурное достояние страны растаскивалось, разворовывалось, уничтожалось, ее стараниями многое удалось спасти, поставить под охрану революционного закона.
Вечерами, когда Троцкий уставал от работы, они сидели рядом на открытой веранде дома, слушали дыхание моря, смотрели на огоньки рыбацких фелюг и вспоминали о минувшем, навсегда ушедшем. Однажды Наталья Ивановна без видимой причины вдруг сказала:
— Помнишь, мне, жене Председателя Реввоенсовета Республики, приходилось обращаться чуть ли не на самый верх, чтобы получить чулки. Не забыл, как мы тогда обносились?..
— Помню, конечно…
Действительно, в бумагах Троцкого сохранились копии документов наподобие этого:
"Главпродукт
Учетно-распределительный отдел
Нуждаясь крайне в чулках, прошу выделить мне ордер на три пары.
С товарищеским приветом
Н.Троцкая"[91].
Для "второй дамы" государства чулки было получить непросто. Такое было время, главными творцами которого были большевики.
Думаю, тому, что Троцкий был тверд в своих убеждениях до последнего дня жизни, в немалой степени содействовала духовная твердость его жены. Изгнанник черпал в ней уверенность, поддержку, непреклонность. Письма Троцкого Седовой свидетельствуют не только о том, как они были нежны друг к другу, но и сколь огромное значение для Льва Давидовича имело ее отношение к нему, его делу и намерениям[92]. Наталья Ивановна стоически несла все тяготы и беды изгнания и была настоящей опорой мужу. Ей довелось испить самую горькую чашу: пережить обоих сыновей и не иметь возможности похоронить ни одного из них, пережить мужа более чем на полтора десятка лет. Прожив долгую жизнь, Наталья Ивановна Седова многое сделала для упорядочения, сохранения богатого архива Троцкого и передачи его в библиотеку Гарвардского университета.
У Троцкого были две сестры и брат. Участь их тоже горька. Одна из сестер — Елизавета Давидовна Мельман — умерла своей смертью в 1924 году в Крыму, когда Троцкий еще находился в высших эшелонах власти. Другая сестра — Ольга Давидовна Каменева (жена Л.Б.Каменева) — вынесла все тяготы, которые выпали на ее долю как на родственницу Троцкого. Ссылка, арест в 1935 году, тюрьмы и лагеря закончились осенью 1941 года расстрелом. В тот год, вскоре после начала войны, как известно, Сталин распорядился еще раз "почистить" тюрьмы — многие тысячи "политических", ставших, по мнению НКВД, "опасной обузой" в столь грозную пору, без всякого суда были расстреляны. Таких было много, много тысяч…
У Троцкого был и старший брат — Александр Давидович Бронштейн. В 20 и 30-е годы он работал агрономом на Новокисляевском сахарном заводе в Воронежской области. Как мне рассказывал житель тех мест А.К.Миронов, Бронштейн был знающим специалистом, пользовался уважением у сельчан. Моему собеседнику почему-то запомнилось, что Бронштейн ездил на красивом фаэтоне, запряженном парой хороших лошадей. Когда его знаменитого брата стали шельмовать, исключили из партии и сослали, то агронома заставили публично отказаться от родственника. Он сразу как-то изменился, осунулся, похудел — видимо, от переживаний и угрызений совести. Но отречение не спасло. Летом 1936 года Александр Бронштейн внезапно исчез (был ночью арестован), а в следующем году расстрелян в Курской тюрьме как "активный, неразоружившийся троцкист". Сталинская беспощадная рука достала всех. Но к тому времени у Троцкого еще оставалось два сына.
После смерти Зинаиды у Льва Давидовича и Натальи Ивановны поселился постоянный страх за сыновей, особенно за младшего, Сергея. С отцом он выехать за рубеж не захотел, решив целиком посвятить себя науке. Сергей действительно был далек от политики. В юношестве хотел стать артистом цирка, но затем увлекся техникой, закончил технический вуз, стал преподавателем института. Когда Сергею Львовичу Седову не исполнилось и тридцати лет, он был уже профессором.
…Как я уже говорил, мне довелось познакомиться с очень интересной женщиной, первой женой Сергея Львовича — Ольгой Эдуардовной Гребнер (вторично Сергей женился в ссылке, от второго брака у него осталась дочь Юлия, проживающая сейчас в США). Гребнер — живая, интеллигентная старушка, прошедшая, естественно, сталинские лагеря и ссылки. О Сергее рассказывала увлеченно, но фрагментарно: был озорным парнем, увлекающимся, талантливым человеком. В семье Троцкого больше любили Льва, это было заметно. Поженились, когда ему было двадцать, а ей двадцать два года.
— Когда семью выселили из Кремля на улицу Грановского, — вспоминала Ольга Эдуардовна, — нам стало негде жить. Ютились по углам. Лев Давидович был всегда приветлив. На меня производили особое впечатление его живые, умные, синие глаза. Наталья Ивановна была внешне неинтересной женщиной — маленькая, полная, невзрачная. Но было видно, как они дорожили друг другом. Сергей был, повторюсь, талантлив: за что бы он ни брался — все получалось. Когда высылали Троцкого, Наталья Ивановна подошла ко мне и сказала:
— Береги Сережу…
— Арестовали Сергея 4 марта 1935 года, — продолжала Ольга Эдуардовна. — Казалось, что это трагический спектакль. Пришли пятеро. Обыск длился несколько часов. Забрали книги Сергея, портрет отца. Увезли мужа на Лубянку. Был там два или три месяца. Статей ему насчитали… И шпионаж, и пособничество отцу, и вредительство… В общем, сослали в Сибирь… Он был обречен… — подытожила невеселый рассказ Гребнер.
В январе 1937 года в "Правде" появилась статья "Сын Троцкого Сергей Седов пытался отравить рабочих генераторным газом". На митинге в кузнечном цехе Красноярского машиностроительного завода мастер Лебедев говорил: "У нас в качестве инженера подвизался сын Троцкого — Сергей Седов. Этот достойный отпрыск продавшегося фашизму отца пытался отравить газом большую группу рабочих завода". Говорили на митинге и о племяннике Зиновьева Заксе, их "покровителе" директоре завода Субботине… Судьба этих людей подобными обвинениями была тут же предрешена.
— Сергей Львович Седов-Троцкий вскоре был осужден. Где-то летом получила открыточку, — вспоминала Ольга Эдуардовна, — которую сумел передать на волю несчастный сын великого отца: "Везут на Север. Надолго. Прощай. Обнимаю".
Ходили слухи, что его расстреляли в 1941 году где-то на Колыме. Но Ольга Эдуардовна не знала: Сергей прожил еще меньше — 29 октября 1937 года он был расстрелян. Единственная вина молодого профессора состояла в том, что он имел несчастье быть сыном главного еретика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});