Читать интересную книгу Ящик Пандоры - Марина Юденич

— Спасибо. — Уже на пути к выходу, не оборачиваясь, Ванда подхватила с дивана желтые, хрупкие от времени листы бумаги и, бережно прижимая их к груди, плотно притворила за собой массивную, так же, как и диван, обитую старомодной толстой черной кожей дверь профессорского кабинета.

Дома она, аккуратно разложив все три листа на столе перед собою, еще раз внимательно перечитала неопубликованную статью бабушки, написанную в далеком пятьдесят девятом году.

Статья называлась «Ящик Пандоры» и в целом была посвящена подробному описанию трагического финала знаменитого опыта венского доктора Байера. Опыт широко освещался во множестве научных и популярных изданий, был приведен в качестве блестящего примера применения популярной методики самим Зигмундом Фрейдом. Однако дальнейшая судьба пациентки доктора Байера заинтересовала, похоже, только русского профессора Ванду Василевскую, и то лишь столетие спустя. Однако она не пожелала сделать свое открытие достоянием научной общественности. Хотя опасность, таящаяся в блестящей на первый взгляд и действительно многократно опробованной впоследствии методике, была очевидна. По крайней мере в последних строках статьи профессор Василевская писала: «Один из мифов Древней Греции доносит до нас историю Пандоры, девушки, созданной Гефестом из земли и воды. Великий Зевс отчего-то проникся к ней таким доверием, что оставил на попечение Пандоры ящик, содержащий все человеческие несчастья. Девица, однако, не оправдала доверия Громовержца и, любопытствуя, приоткрыла крышку ящика. Несчастья немедленно воспользовались этим и, обретя свободу, хлынули на человечество, обрекая его на тысячелетия мук и страданий. Мне видится здесь некое аллегорическое сходство и ящиком Пандоры представляется отчего-то подсознание человека, содержание которого для современной науки так же темно и таинственно, как и то, что таил в себе сундук великого Зевса от любопытной девушки Пандоры. И подобно легкомысленной Пандоре поступают иногда торопливые наши коллеги, спеша овладеть техникой вторжения в подсознание и возможностью манипулировать тем, что оно в себе содержит. Что выпустят они на свободу, если крышка сундука вдруг подчинится им, как подчинилась она неразумной девице? Сие неведомо. Да, нам известны уже из собственной практики, а прежде всего из крайне уважаемых научных источников, самые блестящие результаты первых опытов, приносящие моментальное облегчение пациентам, страдавшим до того тяжкими и, казалось, неизлечимыми истериями. Но что ожидает нас и тех, кто обрел счастливое исцеление, в дальнейшем? Ведь крышка таинственного ящика уже открыта. Вынуждена повториться: сие неведомо…»

Ванда перечитывала статью в который раз, хотя давно уже было ясно, что сегодняшнего палача следует искать в числе ее клиентов или клиенток, к которым применяла она известную методику за все годы практики. Таких было множество, и, следовательно, работа предстояла титаническая. Причем от того, насколько быстро сумеет с ней справиться Ванда, зависела ее собственная жизнь и жизни всех высоких стройных блондинок, которые будут иметь несчастье оказаться в непосредственной близости от ее дома, как только на город опустится вечерняя мгла. Звучало как в плохом триллере, но дело обстояло именно так. И тем не менее Ванда все не могла оторваться от трех желтых страничек с полустершимся, плохо различимым машинописным текстом, вчитываясь в них до рези в глазах, словно какая-то еще информация была зашифрована между поблекших строк и не отпускала Ванду, требуя все большего и большего ее внимания, обещая и суля открыть в благодарность за усердие нечто очень важное. Ванда закончила читать, и почти помимо воли глаза ее снова устремились к началу. «Ящик Пандоры», — в который уже раз прочитала она неровные буквы и вдруг почувствовала, что привлекает ее внимание именно название статьи или по меньшей мере что-то отдельно взятое в нем. Но что?

Ящик Пандоры… Ванда несколько раз повторила про себя это довольно звучное словосочетание, и с каждым разом оно тревожило ее все больше и больше, рождая в сознании какие-то туманные, нечитаемые ассоциации.

Ящик Пандоры… Нет, Ванду не связывали никакие воспоминания с этим древним мифом, хотя, разумеется, она его знала с детства. Но что же тогда? Что?

Ящик Пандоры… Нет, не сказочный сундук. Но сундук. И явно старый, даже древний. И запах… Запах пыли… Однако это не просто пыль, которая покрывает любые предметы, если их долго не протирать. Иными словами, это не современная пыль. Значит — пыль древности?

Ящик Пандоры… Лавка древностей. Да! Старые, нет — старинные, древние вещи, запах пыли, старой кожи, ткани. Портреты в тяжелых золоченых рамах. Лавка древностей. Нет. Антиквариат. Да, теперь это называется так. Но — где? В антикварном магазине? Нет. Ванда была до них не большой охотницей. И все же — антиквариат…

— Боже мой, как у вас все красиво! Прямо не квартира, а антикварный магазин!

— Да, благодарю вас, это все наследственное. Наш род очень древний. Но, знаете, говорят, что древние семейства вырождаются. Наверное, это про нас тоже.

— Ну зачем так пессимистично? Давайте познакомимся с вашим сыном. Кстати, он знает о моем визите?

— Разумеется, он знал и был согласен. Я никогда не посмела бы против его воли, но…

— Что-то произошло?

— Мы ждали вас и смотрели в окно. И когда вы появились, я сказала ему, что это вы, а он…

— Что же с ним случилось?

— Он вдруг оттолкнул меня и выскочил из квартиры, как был, без пальто и шапки. Господи, я так волнуюсь… Его что-то гложет последнее время. Вы понимаете меня?

— Стараюсь понять…

Конечно, она должна была вспомнить о нем сразу же! Да что там должна — обязана была! Но сознание, ее собственное сознание, действует точно так же, как сознание всех прочих людей, оно так же не желает хранить в памяти то, что ей вспоминать не хотелось бы, и безжалостно вытесняет оттуда имена и лица людей, отдельные неприятные случаи из жизни и целые неудачные ее этапы.

А уж об этом ей, Ванде, вспоминать почему-то совершенно не хотелось. Но, слава Богу, злополучный ящик любопытной Пандоры оказался путеводной звездой в лабиринтах собственной памяти. Или это бабушка в последний раз, пытаясь искупить свою вину, шлет ей подсказку издалека, из своего странного и непонятного нам мира?

Возможно. Но в конечном итоге это не так уж важно, потому что теперь она точно знает имя, фамилию, домашний адрес ночного убийцы, его привычки, вкусы, увлечения и еще очень многое знает она про него, кроме, пожалуй, ответа на один, самый главный вопрос: где именно теперь он караулит свою очередную жертву?

В этой истории все началось, как ни странно, тоже именно с бабушки. Теперь Ванда помнила это отлично. Был вечер, и она, только что вернувшись после занятий в аспирантуре, пила чай на кухне, когда в коридоре раздалось слабое постукивание тяжелой бабушкиной трости о паркет и через пару секунд торжественная и несколько монументальная фигура бабушки, в старости слегка располневшей и от того еще более значительной в своем спокойном царственном величии, возникла на пороге кухни. Бабушка оглядывала все пространство кухни, частью которого в данный момент была и сама Ванда, взыскательно и по-хозяйски сурово.

— Давно ужинаешь? Что ж не позвала? Я бы помогла тебе накрыть на стол. И сама бы не отказалась от чашки чаю.

— Помогать мне не нужно, бабуля. А чаю я тебе сама налью.

Ванда быстро достала из буфета любимую бабушкину чашку тонкого китайского фарфора, чудом сохранившуюся еще со времен ее, бабушкиной, молодости. Потому каждый раз, когда чашка оказывалась в чьих-то руках, бабушка волновалась настолько сильно, что не могла при всей своей невозмутимости скрыть этого, взгляд ее становился напряженным и буквально пронизывал того, в чьих руках находилась заветная чашка. Ванда, которую с бабушкой связывала совершенно особая, духовная связь, этого момента боялась как огня, потому что волнение бабушки моментально передавалось ей, а взгляд, который вонзала та в трясущиеся руки, мог довершить дело. В один отнюдь не прекрасный момент, в наступление которого Ванда верила свято и боялась пуще судного дня, знаменитая чашка все же выскользнет из ее ослабших рук, и тогда… О том, что последует тогда, лучше было не думать, по крайней мере пока драгоценная чашка все еще находилась в ее руках. Бабушку Ванда обожала, боготворила и во всем старалась ей подражать, но и она вынуждена была согласиться с общепринятым и давно укоренившимся мнением, что профессор Ванда Болеславовна Василевская — самый настоящий, классический даже образец современного деспота. На этот раз, однако, все обошлось счастливым для Ванды образом: чашка благополучно оказалась на столе перед бабушкой, на любимой ее салфетке, и наполнена была крепким ароматным чаем. Теперь Ванда могла позволить себе расслабиться и насладиться вполне неспешной вечерней беседой, что всегда приносило ей массу положительных эмоций вкупе с большим количеством полезной информации и не менее полезных советов.