Но предпочел сразу уехать в Алма-Ату, даже не заехал к нам в гости, хотя Лида его неоднократно приглашала. Боялся, наверно, что потребуем свою долю. А жадные делиться не любят, поэтому долго не живут.
Видимо в этот момент наши мысли совпали, потому, что жена вздохнула и сказала:
— Интересно, как семья Германа сейчас живет? Он ведь хотел в какую-то нефтяную компанию устраиваться. Я ему несколько раз писала. А он молчит, не отвечает. Может, обиделся на нас?
Я пожал плечами.
— Все возможно. Хотя ему на нас обижаться нечего. Будем надеяться, что у него все хорошо.
В этот момент я вспомнил о своей матери. Вернее о матери моего тела. Я ей был благодарен за годы прожитые вместе. Но, увы, настоящим сыном я так и не смог стать. Наверно, Валентина Викторовна подсознательно это чувствовала, поэтому легко согласилась, что я буду жить отдельно. А затем быстро вышла замуж за Костю Маркелова и родила еще одного ребенка. Как бы компенсируя гибель старшего сына и холодность младшего.
В свое время я долго думал, как дать знать ей, что я жив и у меня все хорошо.
Писать письма прямо на ее адрес было страшновато. Вряд ли ее почту перлюстрировали, но в нашей стране возможно все. И получит ли она мое послание — большой вопрос.
Поэтому я написал ей письмо и вложил в конверт с адресом Валеры Лебедева. В короткой записке я сообщил ему, что у меня все в порядке, но домой, пока приехать не могу. И просил передать письмо маме.
Естественно, отправил письмо, когда в первый раз уехал в командировку в Волгоград. Обратный адрес написал тоже волгоградский, только для того, чтобы письмо приняли на почте.
К сожалению, до сих пор не знаю, дошло ли письмо до адресата, или нет.
Надеюсь, что все у родных хорошо. Брату уже за двадцать, взрослый человек, мама должна быть уже на пенсии. А Костя, наверняка работает в своем гараже, и возит тех же боссов, срочно вышедших из партии и начавших приватизировать все подряд.
Закончился длительный период ничего не делания, и начались активные трудовые будни.
Первые месяцы можно назвать периодом выживания. После отъезда Краузе продажи в аптеке, если и не рухнули, но довольно сильно упали.
Вот попробуй, объясни покупателю, что большую часть товара мы закупаем у поставщиков, и только менее десяти процентов изготовляем по рецептам докторов, или продаем свои лекарства.
Покупатели почему-то считают, что старый Готлиб все изготавливал собственноручно.
Поэтому приходилось экономить на себе, потому, что налоги и зарплату надо было платить регулярно.
Однако понемногу все стабилизировалось. Мой антимигренол стал популярен в городе. Я даже не подозревал, сколько больных мигренью живет в Германии. Всегда считал, что это довольно редкое заболевание. Хотя сейчас покупали это лекарство при любой головной боли. И оно помогало.
Да и нас на улице стали узнавать. По крайней мере, в ближайшем окружении. Поэтому утром, когда мы с Лидой под руку степенно шагали в аптеку с нами то и дело здоровались соседи.
Я начинал задумываться о создании новых лекарственных препаратов, решал с чего лучше начать.
— Наверно, снова стоит начать е лекарства для потенции, только о Виагре пока вспоминать не буду, — решил я, в конце концов в один прекрасный день и приступил к созданию препарата.
— Хорошо вспоминать забытое старое, руки сами делают то, что нужно. — думалось мне, пока титровал нужный раствор.
Лида, занимаясь приготовлением сложной мази, выписанной пациенту врачом соседнего праксиса, периодически кидала взгляд в мою сторону.
— Саша, тебе надо было родиться фармацевтом, — сказала она в какой-то момент. — У тебя так ловко все получается.
— Ну, так было с кого брать пример, — улыбнулся я.
— Не скажи, — покачала та головой. — Я примером никак быть не могу. Видишь же сам, сколько иногда переделывать приходится. А у тебя с первого раза все получается, как по заказу.
Наш разговор прервала фармацевт, работающая в торговом зале.
— Херр Циммерман, к вам посетитель, — сообщила она. — Хочет с вами переговорить конфиденциально.
— Интересно, кто это может быть? — думал я, выходя из лаборатории.
В торговом зале, как обычно, столпотворения не наблюдалось. Но все же несколько человек разглядывали застекленные полки с лекарствами. И лишь один пожилой немец, уставившись в окно, выходящее на главную улицу, опирался на массивную трость.
Когда я подошел к нему, он обернулся, и я увидел перед собой невысокого, чуть сгорбленного старичка с умными глазами и ехидным взглядом.
— Добрый день, херр Циммерман, — произнес он. — Позвольте представиться Хельмут Шваб, владелец Мюнхенской лаборатории стандартизации и спецификации.
— Добрый день, херр Шваб, — в том же духе приветствовал я незваного гостя. — Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, там мы сможем обо всем спокойно переговорить.
Когда тот представился, до меня сразу дошло, что передо мной стоит владелец лаборатории давшей добро на мое лекарство. И с ним никак нельзя ссориться.
Когда Шваб зашел в кабинет, он обвел стены ностальгическим взглядом и сказал:
— Мне нравится, что тут все осталось, как при старине Готлибе. Даже литография картины Кранаха Старшего висит на прежнем месте. Удивительно, что Краузе не забрал ее с собой.
Я улыбнулся.
— Он сказал, что оставляет эту картину, чтобы я смотрел на нее и вспоминал, что жизнь не вечна и очень коротка.
— Совершенно верно, — кивнул Шваб, — он ее купил еще до войны. Очень редкая литография картины «Источник молодости». Готлиб считал, что эта картина, как бы символизирует его аптеку, дающую людям надежду на выздоровление. Наверно поэтому, он оставил ее вам.
— Ну что же мы стоим, присаживайтесь, херр Шваб. — предложил я. — Может, что-нибудь выпьете, колу, или швепс? О, кстати, есть свежее баварское пиво!
Шваб посмотрел на меня все понимающим взглядом и ухмыльнулся.
— Не суетитесь, херр Циммерман, никаких плохих вестей я вам не принес. Наоборот, сейчас вас удивлю.
Глава 23
Я молча смотрел на, улыбающегося Хельмута Шваба и прикидывал в уме, чем же таким приятным ему хочется удивить.
Вариантов имелось немного. Поэтому, когда старик начал говорить, ничего сверх ожидаемого услышать не удалось.
— Херр Циммерман, как вы уже знаете, я владелец и руководитель аналитической лаборатории, именно нам херр Краузе доверил провести необходимые исследования вашего гомеопатического средства, — начал издалека плести словесные кружева, собеседник.
Но я тоже не вчера родился, поэтому с доброжелательным видом кивал головой, показывая, как внимательно его слушаю.
— Видите ли, дорогой херр Циммерман, так получилось, что моя жена стала первым пациентом, принявшим ваш препарат. И результат оказался, весьма положительным.
После