Читать интересную книгу Томчин - Иван Петров

А у императора Елюя что‑то с головой не в порядке, или душа от всего пережитого болит. Казалось бы, сиди теперь спокойно, правь империей в безопасности за спиной у надежного Пусяня и в ус не дуй. Отдохни от войны, не твое это дело. Так нет, собрал девяносто тысяч воинов и пошел мстить Корее за укрывательство оппозиционера Цину. Дошел до крепости Куджу, нашел армию генерала Ким Чхире, получил несколько раз по морде и, хромая, вернулся домой. И что ты кому доказал? У меня друзья детства корейцы, очень дружелюбные ребята, всем улыбались. Корейской мафии вообще было не видно и не слышно. Знал бы ты, как их знающие люди боялись. Даже говорить об этом страхе не хотели, чтобы тишину не нарушать. Дурак ты, Елюй.

Тем временем корпус Собутая, расположенный на южных границах подвластных нам территорий Китая, занимался тем, чем было сказано – особо не напрягался. Скромные будни обычных рабочих войны. Завтрак, обед, ужин. Никого не захватываем, контролируем территорию, следим за порядком. Порядок не нарушают – день прошел хорошо.

Циньцы тоже использовали спокойное летнее время по назначению: переформировывали и доукомплектовывали армейские части, пополняли продовольственный запас в гарнизонах, латали дыры в стенах городов. Но синдром императора Елюя проник и в их нестойкий организм. Решили Си Ся наказать за… все! Она им слабой показалась, а долю добычи получила – о‑го‑го! Сама маленькая, а брюхо здоровое. И всеми накопленными силами организма рухнула Цинь на Си Ся. Только забыли они, что Си Ся – моя. Я и не напоминаю об этом никому: доля прибыли исправно поступает, даже из военной добычи, караваны идут, в оазисы сисцы не суются. Чего кричать, все нормально.

Армия Цинь вторглась на территорию Си Ся, в осаду попали административные центры восточных регионов. Удару подверглись наиболее густонаселенные области и сельскохозяйственные районы, урожай на полях вытаптывался, гибли люди. Из столицы понеслись жалобные писки в нашу сторону. Корпус Собутая выступил на Кайфын, император тут же отозвал все свои войска из Си Ся, но было поздно. Собутаю сходу удалось занять заставу Тангуань, считавшуюся неприступной в прошлом году и, фактически, разрушившую наши планы. Если у императора каждый год будет повторяться такая паника, какая охватила там всех, кондратий в Кайфыне хватит не меня, а его. Подтверждая сложившееся о нем мнение, император сосредоточил свои армии только на обороне столицы. Себя, сладкого. Все города на пути к ней брались легко и с удовольствием. Много городов. Разгромы мелких соединений только увеличивали хаос. Авангард Собутая уже жег предместья Кайфына. И пока он занимался экономической войной, к столице подошли войска, наносившие удар по Си Ся. Пора было возвращаться домой. Захватить город такими силами мы не могли. По некоторым оценкам численность стянутых и находящихся в Кайфыне войск превышала нашу в пятнадцать, если не в двадцать раз. А что они будут кушать зимой – это забота императора.

Но тут появился тангутский корпус, радостно преследовавший войска обидчиков от самой своей границы. Догнал, и был в пух и прах разбит в битве при Динси. Тут до императора, наконец, дошло, сколь велико преимущество в численности тех, кто спасался от нас. Тангуты объяснили. Пытаясь избежать окружения, Собутай спешно переправился через Хуанхэ, но уйти не успел, и у города Пиньян был остановлен армией генерала Сюй Дина. Собутай потерпел поражение, с большими потерями все‑таки сумел оторваться и уйти от преследования. Он лишился четверти состава корпуса, фактически, целой дивизии. Это было наше первое поражение от китайцев, и их численное превосходство нас не оправдывает.

Ни меня, ни Собутая. Наш промах в планировании кампании: недооценка сил и грамотности противника, непродуманность путей отхода. Вот такой я хороший полководец.

Летом все время мечтал сходить с сыном на рыбалку. Или его ко мне на озеро привезти, или самому вырваться – дней на двадцать домой съездить. Один он у меня. А я, в заботах о государстве, совсем с ним не бываю. Зимой разве, но сколько той зимы? Сначала итоги подбиваю, потом планы строю, а сыну – остатки? За что ему это? А если бы мой отец меня забросил, в академики рвался, выше головы хотел прыгнуть, кому‑то что‑то доказать, а я его видел урывками? Мне же нормальное детство дали, я его своему сыну передать должен, не имею права растрачивать то, что сам получил. И мой папа мог сказать, что – все для науки, для прогресса человечества, цель бесконечно далеко. Не может маленький человек со взрослым спорить. Тем живет, что ему уделяют. Почему я его лишаю знания и понимания происходящего, он тоже человек другой эпохи, как и я, у него в том мире могилы деда и бабушки остались, там он тоже родной. Как случилось, что это происходит, и я ничего не могу исправить? И опять мне выбирать, мой сын или жизни сотен тысяч людей – только потому, что я не успел додумать.

Перевел несколько детских песен, которые вспомнил – так, по одному‑два куплета. Сыну напел. Главное, в них мелодии бодрые, жизнерадостные, а текст постарался сохранить максимально добрым, хотя для некоторых слов аналогов просто не подобрать. Я же для чего стараюсь про себя по‑русски разговаривать и думать? Если совсем перейду на их язык – скоро и в остальном превращусь в "замшелое средневековье". Здесь‑то оно, пока, раннее, а я по возрасту, бесспорно, сразу в замшелое войду. Радует, что сын с первого раза мелодии ухватил, распевать начал. Такой музыки этот мир не слышал. Я еще потихоньку пытаюсь ему классический репертуар напевать, на ля‑ля‑ля. Он у меня вальс Шуберта поймал на слух c одного раза. Это в моем хрипе и шептании мелодию разобрал – какой талант! Не скажу, что абсолютная музыкальная память, но "Сентиментальный вальс" Чайковского продолжил на два такта дальше, чем я ему пропел. Я пошел по пути акынов, горлом мычал. И нравится ему это все, напевает теперь постоянно, радует отцовское сердце. У Есун и Люськи тоже очень хорошие голоса, оказывается. Но у Есун со слухом проблемы, или она опять над нами подсмеивается. И не поймать!

Эти кара‑китаи потому так называются, что государство их образовано беглыми из Китая киданями. Образовали новое государство, стали всех вокруг воевать, и так успешно, что даже хорезмшахи им дань выплачивали. Сильнейшая страна получилась. Круче всех стояла, пока Мухаммад в гору не попер. Он им корни и подрезал. Правящая верхушка в державе, кара‑китаи – так называемые неверные, а население в основном мусульманское. На этом все и построилось. Мухаммад дважды ходил освобождать единоверцев. Первый раз девять лет назад – неудачно, был разбит и сам попал в плен, но Самарканд до этого у них оттяпал.

Из плена бежал, долго занимался возникшими в его отсутствие проблемами. Подчинил Хорасан, взял Герат, почти уничтожил государство Гуридов и казнил его султана. И тут к нему кара‑китаи за данью приехали, по привычке, не помня зла, причиненного другим. У нас в этом мире все такие. Да и в том. Кто деньги любит. Налоговую инспекцию порубили на куски, у этих ребят всегда наглость зашкаливает. А кара‑китайскую армию, отправленную кара‑китайским гюрханом Елюем наказать злостного неплательщика, защитники истинной веры, при полной поддержке поголовно мусульманского населения раздолбали вдоль и поперек. Живые попали в плен. Вся область Мавераннахра отошла хорезмшаху, приказавшему разрушить многие города вокруг Ферганы. Это случилось шесть лет назад. Мухаммад после победы присвоил себе титул – "Второй Александр Македонский". Вот так невзначай узнаешь, что здесь и первый был.

И тут на сцене появляется наш дорогой Кучлук. Великолепный пловец, можно сказать – разрядник и бывший комсомольский работник, подобный тем, которые осваивали богатства одной страны после ее развала. Распада? Путаюсь. И – просто красавец! Явив свои прелести гюрхану Елюю и его дочери, он женился на них. На ней. Не важно. Со своей найманской бандой грабит подыхающую страну, пользуясь отсутствием разгромленной Мухаммадом армии – нет никого, чтобы дать ему в морду. Грабит не по‑комсомольски, а на коне и с мечом, поскольку университетов не кончал. Но результат от этого не изменился, Кучлуку удалось захватить почти все владения гюрхана. Формально гюрхан остался на престоле, фактически страной владеет и правит его советник Кучлук.

Посмотрел на все это Мухаммад и потребовал у Кучлука выдать ему гюрхана, а также – всю казну государства. А мусульман своих пусть пока себе оставит. Знал, что попросить, но не учел – у кого. Гюрхана‑то не жалко, но тот как раз умер, а вот деньги отдать? Только что наворовашемуся – нереально. Кучлук предложил разделить подвластные ему земли, и Мухаммад сделал еще шажок к нашим границам. Было это в прошлом году.

И какой из этого вывод? Остался шажок. Кто и когда его сделает? К этой зиме Мухаммад полностью подчинил себе персидский Ирак, Мазандаран, Арран, Азербайджан, Ширван, Фарс, Керман, Мекран, Мангышлак, Кеш, Сиджистан, Гур, Газну и Бамиан. Фу‑у‑ух! Дальше – мы? В походы берет четыреста, иногда даже – шестьсот тысяч воинов. В следующем году собирается пойти на Багдад, хочет добиться, чтобы его признали султаном Ислама. А потом надо искать и бить неверных – нас. Слонами топтать будет. Ловим мышей?