двух-трех ночи.
– Предположительно именно тогда и был убит Филипп Ардити.
– Вы можете это выяснить с помощью анализа крови, – парировал Ксавье.
– Вас кровотечение застало во сне?
– Да.
– Врете. Тогда почему постель чистая?
– Я успел добежать до ванной.
– Чушь! Врете. Ваша дверь изнутри и снаружи вся в крови, столик – в крови, на стенах – кровь. А постель – чистая. Результаты анализов мы получим не скоро. Нам сейчас нужно знать, что произошло.
– Произошло то, что у меня шла кровь носом.
– И вы ходили к Филиппу Ардити?
– Нет! Вы меня считаете за идиота, Эмиль Герши? Я убил своего дядю, полагаете? А потом вызвал у себя носовое кровотечение, чтобы скрыть улики?
– Вы были у него ночью. И знали, что он мертв. Возможно, именно это вызвало у вас кровотечение. На туфле вашего дяди обнаружилась любопытная деталь. – Эмиль достал телефон, быстро нашел нужную фотографию и, увеличив на ней обувь мертвого, показал Ксавье.
– Туфли от «Стефано Бемер», цвет – королевский голубой. Видите каплю крови на пятке?
Ксавье пялился в телефон, не зная, что ответить.
– Просто признайте, что вы к нему заходили, и я от вас отстану. Пока не выйдут результаты анализов, разумеется. – Эмиль убрал телефон в карман джинсов.
– Я не заходил к дяде! – вспылил Ксавье. – Не вынуждайте меня сознаваться в том, чего я не делал.
– Идемте. – Эмиль повернулся к выходу. – Идемте, я вам покажу кое-что.
Все перешли в спальню дяди Филиппа. Эмиль принялся водить Ксавье, как ребенка, и тыкать пальцем то в пол, то в дверной косяк, указал на деревянную ручку кресла, на которую ему пришлось посветить фонариком, чтобы тот увидел кровавое пятно на красном дереве.
– Есть два варианта развития событий. – Эмиль небрежно крутил в пальцах телефон, точно это была игральная карта. – Вариант первый: вы вошли к дяде Филиппу с ножом в руках, судя по ширине и глубине пореза, это нож из кухни, спрятав руку с оружием за спиной, дождались, когда он повернется к вам спиной, и воткнули ему лезвие в бок.
– Этого я не делал. – Ксавье утер полотенцем нос, красный и опухший, как картошка.
– Убив дядю, вы испытали стресс. Стоя некоторое время над ним, вы не замечали, как у вас идет носом кровь. Но, увидев, что вокруг прилично накапано, бросились в ванную, схватили рулон туалетной бумаги и принялись оттирать пол от своей крови. Вот почему у вас корзина полна туалетной бумаги – вы ее всю унесли с собой, на крючках висят свежие рулоны, а у дяди Филиппа рулон отсутствует.
Ксавье поднял руку с полотенцем к лицу, зажав им нос. Сильвия скрестила на груди руки, ее лицо сделалось еще более непроницаемым. Но Вера могла поклясться, что глубоко внутри она честит сына самыми последними словами.
Эмиль велел Вере потушить свет, достал из другого кармана фонарик и включил ультрафиолетовое свечение. Пол вокруг ног Филиппа был в разводах и отпечатках пальцев. Эмиль перешел к двери, на которой количество отпечатков пальцев было не меньше.
– Нужно делать анализ? Ваши пальчики, Ксавье?
Тот молчал, продолжая закрывать половину лица полотенцем.
– Да уж признайся! – гробовым голосом произнесла Сильвия.
В коридоре раздались шаги, кто-то подошел к двери. Вера обернулась, увидев заспанного Даниеля, который протирал очки краем белой футболки.
– Что случилось? – спросил он, надел оправу и замер, поскольку увидел мертвого дядю.
Он медленно снял очки и зажал двумя пальцами глаза, плечи опустились.
– Он покончил с собой? – спросил Даниель дрогнувшим голосом, продолжая сжимать пальцами глаза.
– Самоубийство исключено, – отрезал Эмиль. – К нему подошли сзади и быстрым движением воткнули нож в область печени. Сам он такое не исполнил бы.
– У него был рак, он давно говорил, что ищет способ красиво расстаться с жизнью. – Даниель не хотел верить в происходящее.
– Тогда надо было стреляться или резать себя вчера вечером при всех. Случая удобнее не подобрать, – пожал плечами Эмиль и повернулся к Ксавье. – Вы что-то хотели сказать?
Тот отнял полотенце от лица и встретился взглядом с братом. У Даниеля поднялись брови от удивления, когда он увидел его перепачканное кровью лицо.
– Да, я был ночью у дяди. Зашел спросить снотворного, увидел его лежащим, – начал Ксавье упавшим голосом застигнутого врасплох. – Но не убивал. Я даже не представляю, как это – ударить ножом человека.
– И с перепугу у вас пошла кровь носом? – спросил Эмиль.
– Да. – Ксавье говорил, не отрывая взгляда от Даниеля. Вера ясно видела в этом взгляде искорку вызова, злорадства, будто он хотел сказать: «И ты, Брут». Или же: «Ты следующий?»
– Хорошо. – Эмиль повернулся к двери и, уходя, добавил: – Это я и хотел от вас услышать, Ксавье.
В коридоре он натолкнулся на Дениз – та шарахнулась в сторону, все еще пребывая в волнении.
– Месье детектив, мы не можем найти повара! Мадам велела подавать завтрак, а месье Аракавы нигде нет.
Эмиль обернулся и окинул всех пристальным взглядом, задерживаясь на каждом лице. Все замерли едва не по стойке «смирно».
– Эмиль, – обратилась Сильвия, – я хочу, чтобы вы знали. Я ценю ваш опыт. И безмерно рада, что именно вы взялись за расследование смерти моего мужа. Сейчас, когда мы в этом отеле одни, на десятки километров нет ни единой живой души, я испытываю облегчение: если вы с нами, значит, ничего дурного и страшного не случится… Вы сможете открыть, кто убил Рене и Филиппа. Кто бы это ни был, он понесет заслуженное наказание. Если что-то случилось с месье Аракавой, я себе этого не прощу. Это один из тех редких знатоков своего дела, который… Он не просто хорошо делает свою работу, он творит искусство. Найдите его, прошу вас!
Сильвия говорила очень искренне, она сложила ладони и подалась вперед, на секунду в ее лице – каменном изваянии бургундской королевы с фасада готического собора – промелькнул страх пополам с мольбой.
Эмиль выслушал ее молча и ничего не ответил.
– Идем в кухню. Где спит месье Аракава? – кивнул он Дениз, и они исчезли на повороте к лестнице. Вера побежала следом.
– В западном крыле, недалеко от кухни. – Горничная едва поспевала за Эмилем. – Это крыло, где всегда располагался персонал отеля.
– Вы смотрели в холодильном помещении? – услышала Вера тревожный голос Даниеля. Он обогнал ее, бросив короткий взгляд, мол, все в порядке, и сбежал по ступеням вниз, нагоняя Эмиля.
Вера старалась не отставать. Сильвия и Ксавье остались на втором этаже.
Эмиль с Даниелем исчезли в дверях и шли плечо к плечу.
Кухня сверкала, залитая утренним светом, льющимся через широкие