процессе переговоров с товарищем Ростоцким испытал немножко неловкости — он боится! Натурально — бледнеет, потеет, с мысли сбивается. Потому что ответственность — нифига себе проектик! А если вчерашнему пионеру не понравится? Да это все, сразу постановщиком на самодеятельность поставят! Но вроде поладили — «мне ваши фильмы очень нравятся», «раскадровки меня совершенно устраивают», «кино, пусть даже экранизация — совершенно другая форма повествования со своими особенностями, поэтому я буду только рад, если вы что-нибудь поменяете». Такими темпами через годик-полтора на мои проекты будут ставить «смертников». Пофигу, мне-то че?
Погрузившись в машину, поехали в НИИ Точного Машиностроения, на базе которого таки спаяли эффектор.
— Немножко грустно, — пожаловался я по пути. — Сидит заслуженный Советский кинодеятель, а от меня его в дрожь вбросает. Будто я монстр какой-то.
— Ты — хороший человек, Сережа. Просто они тебя совсем не знают, — мягко улыбнулась Виталина.
— Понимаю, — кивнул я. — Может оно так и лучше — с энтузиазмом никаких проблем не возникнет.
Добрались до НИИ, Виталина подхватила гитару — не разрешает носить, хотя уже можно — показали документы — все строго! — и нас провели, к огромному моему удовольствию, в подвал, где, к еще большему удовольствию, пришлось надеть лабораторные халаты, сеточки для волос, маски, защитные очки, перчатки и бахилы. Лишнее — та электроника, за которой мы пришли, бактерий не боится, но так положено. Миновав белоснежной побелки коридор, прошли в толстую металлическую дверь, оказались в «шлюзе», на нас (к совсем уж великому удовольствию) чем-то попшикали из автоматических распылителей, пропищал зуммер, и мы вошли в ярко освещенную, столь же белую, лабораторию метров на тридцать квадратных. Вдоль стен — верстаки и полки с радиодеталями, и станки. На столах — паяльники, микроскопы и прочее необходимое для тонкой работы. За ними — парочка людей мужского пола неустановимого из-за «маскировки» возраста. Мужик третий отложил транзистор, который до нашего появления внимательно разглядывал, вышел из-за стола (худющий и под два метра) и пошел к нам.
— Синицин Максим Павлович, доктор технических наук, — представился он.
Пожали руки через перчатки — а что поделать?
— Ткачев Сергей, комсомолец, — представился сам. — Виталина Петровна, моя гувернантка.
Вилка тихонько фыркнула, Максим Павлович кивнул:
— Идемте.
И мы пошли к его столу, на котором, в свете ламп, матово поблескивал гранями и рукоятками настроек параллелепипед из нержавейки со сторонами где-то 60х40х25см. Здоровенный!
— Как правило, — начал вещать Максим Павлович. — Эффект, названый тобой «дисторшеном» является следствием неполадок в работе оборудования, то есть — искажениями.
Я кивнул — сам в техзадании об этом писал же.
— Пришлось специально выбирать бракованные детали, — добавил он. — Мы поговорили с заводом — извини, не могу сказать с каким — и они готовы взяться за малосерийное производство эффекторов — как раз благодаря возможности устанавливать в них брак.
— Неожиданный, но, на первый взгляд, полезный побочный эффект, — прокомментировал я.
— Далее, — сверившись с лежащим на столе блокнотиком, доктор наук перешел к следующему пункту. — Это, — похлопал по коробке. — Прототип, сейчас мы пытаемся изготовить вариант с педалью, как ты изначально и предлагал. Ее мы запатентуем и начнем производство в ГДР — увы, у нас пока нужных мощностей нет. Сам дисторшен запатентовать не выйдет — это же просто форма электронных помех.
— Я и на такое не рассчитывал, Максим Павлович, — честно признался я. — Давайте проверим?
— Давайте, — согласился он.
Подключили, народ отложил паяльники, Максим Павлович открыл толстенную тетрадку с надписью «Лабораторный журнал» и написал на чистой странице «Эксперимент №672». Охренеть!
Взял гитару и медиатор, уселся на стул, провел по струнам и зажмурился от удовольствия, услышав любимое всей душой «ж-ж-ж». Бахнув пару рифов, вздохнул — звук, конечно… Пофигу, суть передает, а дальше будет только лучше! Подкрутил эквалайзер, попробовал. И снова. И снова. И снова. Вот теперь приемлемо!
— Максим Павлович, могу ли я временно снять перчатки?
— Мы никому не скажем, — пообещал ученый.
Сняв, заиграл нагнетающе-тревожный мотив и запел:
— Паника в селе — дед взбесился… [ https://www.youtube.com/watch?v=rYjOWCWYXfs&ab_channel=rexx%5Bua%5D ]
Доиграв, довольный реакцией ухахатывающегося коллектива пояснил:
— Звучит забавно, да, но на самом деле словивший белую горячку дед с вилами по-настоящему ужасен, потому что несет объективную угрозу окружающим, в отличие от несуществующих кикимор, мавок и вурдалаков.
Народ призадумался и признал мою правоту. Так, теперь проверим фьюз. Три минуты настроек — готово!
— Сколько нам с тобой неба синего… [ https://www.youtube.com/watch?v=1M_k7b1cAxM&ab_channel=ChernikovskayaHata-Topic ].
— А почему всего один куплет? — заинтересовалась Вилка.
— Некоторым песням обилие текста только помешает, — пояснил я, выключил оборудование. — Максим Павлович, товарищи, благодарю вас от всей души за такой замечательный прибор! — поблагодарил ученых и пообещал. — Попрошу старших товарищей рассмотреть возможность представить всех причастных к государственным наградам — совсем скоро каждый второй ВИА — и здесь, и за рубежом начнет пользовать эффектором, и едва ли им захочется посреди песни крутить рукоятки — придется покупать Советскую «педаль». Могу я попросить вас взяться за еще пару приборов? Увы, я даже не представляю, как их изготовить. Эффектор-то простой — помехи они помехи есть, вот и сочинил схему.
— Излагайте, молодой человек, — отложив лабораторный журнал, Максим Павлович вооружился блокнотом.
— Самым узким местом деятельности ВИА является необходимость наличия ударной установки. Огромная, тяжелая, дома если поставишь — соседи на стены полезут. Поэтому задача номер один — изобрести электронный аналог ударной установки: вместо барабанов полноценных — имитаторы, которые сами по себе звучат тихо, но в них установлены звукосниматели, которые передают звук по проводам в колонки или наушники. Должны быть и имитации тарелок.
— Подумаем, — пообещал доктор наук.
Вы уж постарайтесь, пожалуйста.
— Задача вторая: изготовить прибор, который будет выдавать ритм — как метроном, только с максимально возможным разнообразием. В идеале должна быть возможность программировать последовательность ударов и скорость ритма. Если не получится — «зашить» в прибор 2-3 последовательности и хотя бы столько же скоростей. Образцы мы вам пришлем.
— Подумаем и над этим, — кивнул ученый.
— Надеюсь на вас и уповаю, Максим Павлович. Если подавляющее число западных музыкантов будет пользоваться нашим оборудованием, у них будет поменьше мотивации толкать антисоветскую пропаганду. Мелочь, конечно, но…
— Но значимость ясна! — перебил он меня и проявил гостеприимство. — Вы голодны? У нас здесь очень приличная