Читать интересную книгу Ошибка грифона - Дмитрий Емец

— Тебе это еще рано! — кричала она Мефу сверху. — И это рано! А это даже не пытайся повторять! Здесь воздух дряблый, я сама чуть не свалилась!

Низко летевший Мефодий задирал голову. Ему казалось, что крылья Дафны сияют, а сама она несет в Тартар то, чего здесь никогда не было — легкость и радость. В этом мертвом мире точно вспыхнуло солнце.

Спохватившись, что оставила Мефодия одного, Дафна снизилась, перевернулась на спину и полетела с ним рядом. Буслаев попытался последовать ее примеру и тоже перевернуться на спину — и не упал лишь потому, что вовремя осознал, что ему это не по силам.

— Это мне, конечно, тоже рано! — крикнул он.

— Ну да, — виновато отозвалась Дафна. — Ты пока тренируй классический полет! Он у тебя, кстати, крепенько так идет! Только не напрягайся так. Ты весь мокрый.

— Классический полет — это как курица? — мрачно спросил Меф.

Дафна хихикнула. Ее бывшего подопечного крепко завозило на курах.

— Ну, курица в целом тоже яркий приверженец классического стиля! — согласилась она.

Обогнув крайнюю пирамиду, они снизились и теперь летели над крышами обветшавшего города. И снова Буслаеву бросилось в глаза смешение стилей. Среди множества строений были и римские трущобы, и что-то сирийское, и иранское, и турецкое, и испанское, и русское. Дома громоздились, теснили друг друга, давили, и нередко новый дом, явно появившийся позже, сминал и рушил те дома, что уже стояли на этом пятачке.

— Интересно, а Большая Дмитровка, тринадцать, тут тоже есть? — спросил Меф.

— Нет. Здесь только отыгранные карты. Дмитровка, тринадцать, еще в работе у мрака. Сюда он переселится, когда в человеческом мире его окончательно снесут и забудут, — сказала Дафна.

— Так его ж снесли! Сегодняшняя Большая Дмитровка, тринадцать, уже не та! — сказал Мефодий.

Держась близко к земле, он летел вдоль плоской крыши, когда кто-то прыгнул на него снизу и, схватив за ногу, дернул к себе. Едва успев сложить крылья, Мефодий покатился по крыше.

Поймал чье-то влажное запястье, рванул, перебросил, навалился сверху, материализовал спату и… виновато опустил руку. Варсус, которого он оседлал, не сопротивляясь, смотрел на него снизу. На лбу у Варсуса выступали крупные капли пота, а лицо кривилось.

— Я ранен, остолоп! Мне больно! — прохрипел он.

— Прости! — спохватился Мефодий, вскакивая.

— Прощу! Но если окажется, что ты сломал… мою дудку, то держись! — отрывисто согласился Варсус, не глядя на него.

Буслаев протянул ему руку. Варсус от руки отказался и, морщась от боли, поднялся сам. Мефодий заметил, что он сильно хромает, а его правое бедро затянуто жгутом, потемневшим от крови.

— Это кто тебя? Те ящеры?

Варсус усмехнулся белыми губами. Вытащил свою дудочку, придирчиво оглядел ее и, убедившись, что она не пострадала, довольно хмыкнул:

— Шутить изволите? Если бы меня поймали те «птички», они отгрызли бы мне ногу целиком. Нет, это хозяин вот этого вот!

Варсус перебросил Мефодию небрежно скатанный плащ. Сшитый из грубой ткани, он был гораздо тяжелее всех плащей, которые Буслаеву до того приходилось держать в руках. Мефодий с недоумением разглядывал его:

— Кто это был?

— Страж мрака, — ответил Варсус — Очень резвый. Метнул в меня копье. Я увернулся, но оно ободрало мне ногу. Я упал. Тут он прыгнул на меня. Я думал, он меня прикончит. Не мог дотянуться ни до дудочки, ни до рапиры. И он был силен как медведь. Я уже мысленно прощался с белым светом, но тут мы вдруг сорвались и покатились куда-то. А на середине склона он завопил, дернулся — и все… Я увидел, что он готов.

— Ты убил его?

— Нет, не я, — сказал Варсус. — Его убило его собственное копье. Есть такие упорные артефакты, которые летают туда-сюда, пока кого-нибудь не прикончат. Оно явно метило в меня, но мы катились, и оно малость промазало.

— И все? Больше оно тебя не атаковало? — Мефодий на всякий случай оглянулся, не исключая, что копье еще где-нибудь летает. Варсус, случайно ступивший на раненую ногу, скривился от боли и на мгновение закрыл глаза:

— Нет. Его мечта убить кого-нибудь сбылась. Я как мог перевязал себе ногу и вскарабкался по склону. Там валялся его плащ. Он заинтересовал меня, и я его взял. Взгляни! Ничего не замечаешь?

Мефодий посмотрел на плащ чуть внимательнее. Плащ пропах дымом, а нижний край еще и потемнел, словно от сильного жара.

— Огнеупорный! Пятый класс магической защиты! — сказал Буслаев.

— Да, — согласился Варсус. — Высший уровень магической защиты. Но обычно пятый класс защиты — это отражение стрел, копий и мечей. А тут на копья и стрелы махнули рукой, а всю магию направили на одну только огнеупорность. А ведь не так уж и часто тебя поджаривают!

Мефодий встряхнул плащ.

— Смотри-ка, а здесь его все-таки прожгло! — сказал он.

— То-то и оно! Хотел бы… или, скорее, не хотел бы я видеть того, кто прожег пятый класс магической защиты! Обычным огнем такой плащ не возьмешь. Разве что каким-нибудь особенно мощным. — Варсус отобрал у него плащ и, перекинув его через руку, отыскал пряжку. Железная пряжка была искусно выкована в форме драконьего глаза.

— Владелец плаща, похоже, был очень увлечен драконами! — сказал Буслаев.

Рядом с ними, сияя разливающими свет крыльями, опустилась Дафна.

— Я нашла Расщелину Духов! Совсем близко… Там, за домами! — крикнула она.

— Вообрази, я тоже ее нашел! В нее-то мы и скатились, — пробурчал Варсус.

Кривясь от боли, он подпрыгнул, стараясь нагружать лишь здоровую ногу, и, распахнув крылья, полетел за Дафной. Мефодий же побежал, избегая при Варсусе летать. Он обогнул несколько домов, протиснулся в щель под каменной оградой и неожиданно для себя покатился вниз по склону. Дафна и Варсус. оказавшиеся здесь раньше, подхватили его:

— Осторожно!

Мефодий вскочил, задирая голову. Над ним фундаментами, частями стен и покосившимися колоннами нависал заброшенный город. Они стояли в начале крутого склона, словно в огромной воронке. Повсюду были разбросаны части каменных и деревянных строений. Все раскрошенное, вмятое, вдавленное в землю. Казалось, неведомый великан ударил по городу булавой, уничтожив все, что здесь находилось. Внизу воронки в земле зияла шипящая дыра, непрерывно выплевывающая белый пар и раскаленные капли воды.

— Это здесь? — спросил Мефодий.

Дафна и Варсус молчали. В этом месте было что-то гнетущее. Осыпающийся глинистый склон с дырой напоминал распахнутую пасть смерти, которая квартал за кварталом и улицу за улицей втягивала в себя забытый город, перемалывая его в забвение. Ощущение тоски было таким острым, что Мефодий отступил на шаг, опасаясь, что и его затянет.

— А голоса? — спросил он. — Если это Расщелина Духов, здесь должны быть слышны голоса!

Выбрав на берегу место потверже, он опустился на колени и постарался заглянуть внутрь дыры. Дафна на всякий случай придерживала его за плечо. Внутри что-то клубилось. Туман мешал заглянуть дальше, но все же по сквозившему снизу воздуху, по какому-то глухому равномерному звуку, похожему на гул, Меф угадывал внизу нечто громадное, страшное, не имеющее не только дна, но и самой его возможности. Даже пахло здесь не обычной для Тартара серой, а чем-то другим — душным и остро-стерильным.

— Запах страха. Так пахнет в приемной ветлечебницы, где много перепуганных животных! — сказала Дафна, которая как-то водила в ветеринарку Депресняка, ухитрившегося получить тяжелый укус в шею в бою с кавказской овчаркой.

«Вы что, девушка, шутите? Даже трогать его не буду! Он не жилец!» — сказал усатый ветеринар, но все же порядка ради стал промывать рану. Пять минут спустя рана затянулась у него на глазах. Депресняк, выцарапавшись из комбинезона и освободив крылья, удрал в форточку. Ветеринара же его помощница приводила в сознание с помощью нашатыря.

Мефодий вслушивался в неясный гул Расщелины, но голосов не различал. Тогда он протянул руку и осторожно коснулся пара, который не валил из расщелины столбом, а имел четкие границы. Поднимаясь из горловины Расщелины, он бугрился, застывая как мыльная пена.

Прикосновение Мефа, легкое и быстрое, не осталось незамеченным в Расщелине. Мефодий ощутил холод, поднявшийся от кончиков пальцев до плеча. В пустоте Расщелины что-то заволновалось, загудело. Звук разносился каскадами, ширился. Длинная струйка пара попыталась коснуться золотых крыльев на шнурке у Мефа, но отдернулась от них, точно обжегшись.

— Арей! — негромко окликнул Мефодий. — Арей!

Голос сто, почти шепот, как показалось Буслаеву, разнесся неожиданным эхом. Казалось, вся Расщелина Духов вдруг рявкнула громко «Арей!», и раздробленное на тысячи голосов имя мечника покатилось вглубь.

От неожиданности Мефодий отпрянул. Прошло совсем немного времени, и туман посреди Расщелины заклубился и, поднявшись прямым узким столбом, начал менять форму. Постепенно он складывался в узнаваемую фигуру. Густел, утрачивал прозрачность. Перед Мефом стоял Арей — такой же, каким Мефодий помнил его по резиденции мрака. Шагая по туману, мечник подошел к нему и остановился в двух или трех шагах.