Марик был необыкновенно начитан. Особенно он любил произведения писателей-юмористов. Так, «Записки Пиквикского клуба» и «Трое в одной лодке» он знал практически наизусть и на занятиях часто «выдавал» нам целиком наиболее смешные пассажи из этих книг. Вроде бы совсем недавно закончив МГУ, он уже был известным переводчиком вьетнамской литературы. Среди первых его переводов особенно запомнились детская сказка «Приключения кузнечика Мена» очень популярного во Вьетнаме писателя То Хоая и реалистический роман Нгуен Хонга «Воровка». В этом романе изображен воровской мир вьетнамского портового города Хайфона времен французской колонизации. Марик рассказывал нам, что, будучи коренным одесситом, он досконально изучил одесский воровской жаргон, поэтому получилось так, что герои вьетнамского романа заговорили под его пером языком Бени Крика и одесских жиганов.
Так как наш институт открылся совсем недавно – в 1956 году (мы были первым набором и очень этим гордились), в нем на первых порах существовал всего один факультет – историко-филологический. Уже к концу первого курса студенты были обязаны выбрать свою основную специализацию – либо историю, либо филологию. Обаяние Марика как блестящего знатока и «пропагандиста» литературы стало такой могучей гирей на весах моего выбора, что я, не колеблясь, избрал филологию. Изучению вьетнамской литературы я посвятил несколько лет. И диплом защитил по литературе – анализировал творчество вьетнамской поэтессы XVIII века Хо Суан Хыонг. Ее весьма своеобразная поэзия, основанная на необычной эстетической системе откровенной двусмысленности каждого стихотворного образа, – явление уникальное не только во вьетнамской, но и в мировой литературе.
В 1958 году мне посчастливилось первым из нашей группы отправиться в далекий Вьетнам на учебу в Ханойский университет. Первый год учебы в этой экзотической стране пролетел как сказочный миг – все было необычайно романтично, интригующе, интересно. Особенно необычным, можно сказать, пронзительным стало постепенное осознание того невероятного факта, что ты уже можешь изложить свои мысли на этом труднейшем многотональном языке и понимаешь практически все, что тебе говорят вьетнамцы.
Настало долгожданное лето, и тут, к нашему разочарованию, Министерство высшего образования приняло решение не отправлять нас на каникулы на родину. В результате второй год обучения в Ханойском университете начался с заметным ощущением накопившейся ностальгии. И вдруг – о, чудо – я получаю нежданную весточку, что в Ханой в составе делегации писателей приезжает Марианн Николаевич. Целую неделю каждый вечер я проводил в доме для гостей Союза писателей Вьетнама на берегу живописного озера Хале в обществе любимого преподавателя, который к тому же был для меня живым олицетворением Москвы, МГУ, моих однокашников, по которым я скучал все сильнее. Понятно, что первые часы общения наши разговоры шли только об этом.
Из неожиданной и желанной встречи с любимым преподавателем за тысячи верст от Москвы особенно запомнились два знаменательных события. В один из вечеров Марик предложил мне сходить в гости, как он выразился тогда, к «самому колоритному» вьетнамскому писателю Нгуен Туану. Мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж старинного ханойского дома, что расположен неподалеку от центрального вокзала Hang Со. Нас встретил даже внешне, действительно, весьма колоритный человек. Дело в том, что у Нгуен Туана была непривычная для вьетнамцев внешность – пышная грива длинных волос на голове, ниспадавших на спину. А также и необычная стилистика речи: он говорил языком «nho si» – вьетнамских интеллигентов-конфуцианцев конца XIX века.
Уже потом я узнал, что Нгуен Туан – известный писатель-ветеран, мастер реалистического рассказа, его проза напоминает что-то среднее между Куприным и Буниным. С той первой встречи мы стали с Нгуен Туаном большими друзьями. В середине 1960-х годов, когда я приехал в Ханой во второй раз, уже на работу, он был частым и желанным гостем в моем доме на улочке Као Ба Куат.
В 2005 году по случаю 95-летия со дня рождения Нгуен Туана в Ханое впервые было издано полное собрание его произведений, значительная часть из которых была написана им еще до Августовской революции 1945 года. А в 2010 году отмечался 100-летний юбилей со дня его рождения, причем не только во Вьетнаме, но и в России. В перспективном плане Общества российско-вьетнамской дружбы, членами которого являются практически все российские вьетнамоведы, записано, что 29 июля 2010 года, в день рождения Нгуен Туана, мы проведем в Москве совместно с Ассоциацией деятелей культуры и искусства Вьетнама памятный вечер.
Наконец, второе знаменательное событие (встреча) в писательском доме, событие хотя и не очень серьезное, но по-своему примечательное. В первый же вечер, когда я пришел в гости к Марику, он царственным жестом открыл дверцу бара в гостиной, и моему взору предстало множество бутылок знаменитых французских вин – шабли, бордо, божоле… В те годы в послевоенном, еще не оправившемся от разрухи Вьетнаме такое зрелище невозможно было себе даже представить. А предыстория этого «великолепия» оказалась такова.
В 1954 году, когда французская армия была окружена под Дьенбьенфу, французское правительство, чтобы поднять боевой дух своих солдат и офицеров, направило в порт Хайфон целый корабль с лучшими французскими винами и другими более крепкими напитками. Но пока корабль шел к берегам Вьетнама, в Женеве были подписаны соглашения о прекращении войны в Индокитае и выводе французских войск. Содержимое корабля было, естественно, реквизировано вьетнамскими властями. А так как одним из главных пунктов политической программы революционного правительства Хо Ши Мина была объявлена борьба против употребления алкоголя, то десятки тысяч бутылок первоклассного французского вина, свалившиеся как снег на голову, поначалу даже не пустили в продажу. И только по прошествии нескольких лет его запасы начали использовать на официальных приемах в президентском дворце и на встречах иностранных гостей.
Мы были молодыми и не избалованными роскошью, поэтому неудивительно, что каждый вечер мы осушали в гостях у Марика по одной, а то и по две бутылки то белого, то красного вина и к концу пребывания писательской делегации в Ханое опустошили почти весь бар. Остается лишь добавить, что в следующий раз мне довелось отведать настоящих французских вин только через десять лет, когда я оказался в Париже на одной из международных конференций по Вьетнаму. Естественно, в те дни я не раз с теплотой вспоминал незабываемые вечерние дегустации с Мариком в писательском доме на берегу озера Хале…
В 1964–1967 годах я работал корреспондентом ТАСС во Вьетнаме. Это были годы, когда началась и на моих глазах приобрела чудовищно жестокий характер воздушная война США против ДРВ. Тогда многие советские журналисты, писатели, художники по зову сердца ехали в Ханой, чтобы пером и кистью запечатлеть героизм и самоотверженность народа сражающегося Вьетнама. Практически всех я неизменно принимал в своем корпункте и устраивал холостяцкие ужины, так как с началом войны все женщины и дети работников советских представительств, по решению Москвы, были эвакуированы в Советский Союз. Моими почетными гостями стали в те годы писатели и поэты – Евгений Долматовский, Ирина Левченко, Юлиан Семенов, Илья Фоняков, художник Илья Глазунов, журналисты Александр Тер-Григорян, Виктор Шарапов, Николай Солнцев. Ну и, конечно, самым желанным гостем был дорогой Марик, который за три года моей работы корреспондентом ТАСС приезжал в Ханой два или три раза. Снова были душевные вечерние «посиделки» с ним, встречи с вьетнамскими писателями, поездки на изящном корпунктовском «Москвиче-203» по ночному фронтовому Ханою…
В 2006 году, еще при жизни Марика, в издательстве Московской академии экономики и права под названием «Это незабываемое слово „Льенсо“» вышла в свет книга воспоминаний советских журналистов, гражданских специалистов, дипломатов, которые в годы войны трудились во Вьетнаме. Среди них есть и мои воспоминания, в которых я рассказал не только о вьетнамских героях, о боевых и трудовых буднях корреспондента ТАСС, но и о тех советских друзьях и коллегах, с которыми вместе довелось прожить этот незабываемый отрезок жизненного пути. Хотел бы воспроизвести здесь с некоторыми сокращениями краткий раздел, который я посвятил своему учителю и другу, незабвенному Марику: «Мариан Ткачёв… Один из лучших специалистов по вьетнамской литературе, непревзойденный переводчик произведений вьетнамских писателей. Помню, как на первых курсах института мы наслаждались его переводами известных произведений вьетнамских авторов… Представители старшего поколения вьетнамских писателей относились к нему с нескрываемым обожанием. Благодаря Марианну, я не раз бывал в гостях у Нгуен Туана, познакомился со многими другими вьетнамскими писателями – Данг Тхай Маем, Нам Као, Нгуен Динь Тхи… Мариан – человек с тонким чувством юмора, любитель шуток и розыгрышей, поэтому каждая встреча с ним в военном Ханое неизменно поднимала настроение, становилась для меня своего рода лекарством от депрессии»…