Читать интересную книгу Теодосия и последний фараон - Робин ЛаФевер

– Успокойтесь, Рехет, – сказал он.

– Я спокойна, – стуча зубами, ответила я, повернулась и начала свой, не помню уж который по счету, поход вдоль зала.

Барути пристроился рядом и заговорил, шагая в ногу со мной:

– Вы приводите всех в отчаяние, дитя мое. Никто не должен видеть, что Рехет нервничает, это выбивает из колеи. Даже ваша кошка, и та от вас убежала.

Я оглянулась по сторонам и увидела, что Исида действительно не идет больше следом за мной. Наверное, ушла исследовать какую-нибудь приглянувшуюся ей кладовку или подземный ход.

– Не забывайте, что мать Рехет находится в заложницах, – ответила я. – Так что уж простите великодушно, что я не такая спокойная и уверенная в себе, как другие воины.

– Давайте отойдем куда-нибудь и присядем, – предложил Барути. – Думаю, вам полегчает, если вы выговоритесь. Да и мне самому разговор наверняка поможет слегка успокоиться.

Возможно, он был прав, и если я немного посижу и отвлекусь от своих мыслей, мое сердце слегка замедлит свой бешеный бег.

Барути отвел меня в дальний угол зала, где возле стены были расстелены толстые одеяла с разбросанными на них подушками. Покряхтывая, Барути опустился на одеяло, я присоединилась к нему, привалилась спиной к стене – такой прочной, такой надежной. Сколько же подобных нашему сражений было спланировано здесь – и выиграно, поскольку уаджетины до сих пор не исчезли с лица земли.

– Что вас беспокоит, дитя мое? – спросил Барути, глядя на меня своими ласковыми глазами, и мне вдруг до слез, до боли в сердце захотелось увидеть родные лица Ови Бубу и лорда Вигмера.

– Змеи Хаоса, сэр, – прошептала я. – Похоже, они всегда одерживают верх.

– А, Хаос, – повторил Барути, приваливаясь по моему примеру спиной к стене. Он помолчал немного, а затем снова заговорил: – А ведь хаос – это не всегда зло, дитя мое. У хаоса много граней, и из хаоса рождается немало хорошего. И наш мир, и боги – все это возникло из хаоса. Впервые хаос стал злом только по вине людей, решивших заставить его работать на них. Но даже и тогда хаос можно обернуть на пользу, а не во вред, такова суть, такова истинная природа хаоса. Сам по себе хаос не плох и не хорош, это люди делают его таким.

Откуда-то вернулась Исида и вспрыгнула мне на колени. Барути протянул свою руку, и Исида позволила ему погладить себя.

– Даже у вашей кошки много граней, – продолжил Барути. – Для вас она – любимица, для мышей – страшная хищница, а для богов, например, это сосуд, который они могут наполнить своей волей и влиять через него на окружающий нас физический мир.

– Кто моя кошка? – переспросила я.

– Разве вы не знаете, что она – бау? – удивился Барути.

Я посмотрела на Исиду, млевшую, зажмурив глаза, под узловатой рукой Барути, и призналась:

– Не знаю. Между прочим, о том, что такое бау, я вообще понятия не имею.

– Бау – это небесный вестник, посланный богами, чтобы оказать помощь. Или, в редких случаях, причинить вред.

– Вы хотите сказать, что моя кошка была послана мне богами?

– Думаю, что да. Она – необыкновенная кошка.

Я попробовала вспомнить, каким образом вошла в мою жизнь Исида. Странно… если подумать, в один прекрасный день она действительно просто… появилась. Мне тогда исполнилось семь лет, и я впервые начала приезжать в музей вместе со своими родителями и впервые ощущать дрожь и бегущие вдоль моего позвоночника ледяные лапки – тогда я еще не могла объяснить, что это такое. В тот день мы решили, что кто-то из рабочих забыл закрыть окно или дверь, и кошка зашла в музей согреться. А оказывается, ее послали мне боги. Уфф! В голове не укладывается! Возможно, вообще ни за что не поверила бы в это, не случись со мной за последнюю неделю столько магических и невероятных событий.

Из маленькой боковой комнаты вышли четверо Урет Хекау и майор Гриндл.

– Табличка готова, – объявили они.

– Очень хорошо, – откликнулся Хальфани. Он скатал лежавшую на столе карту и засунул куда-то себе под одежду. – В таком случае пора.

– Пора, – повторили остальные уаджетины.

– Боюсь, мне нужно сейчас быть там, – сказал Барути.

– Нужно?

– А вы думаете, я здесь только для того, чтобы утешать и поддерживать вас? Нет, у меня есть и другие обязанности. Я должен, например, помочь бойцам приготовиться к схватке и помолиться богам. – Он похлопал меня по ладони, а затем, кряхтя, поднялся на ноги.

Барути уходил от меня вдоль подземного зала и с каждым шагом казался мне все выше, все крепче, все моложе – я даже протерла глаза, пытаясь понять, что это – сложный оптический обман или очередной магический трюк.

Исида спрыгнула у меня с колен и поспешила за Барути. Поскольку мне совершенно не хотелось оставаться одной в полумраке, я тоже двинулась следом. (Ну хорошо, хорошо, не буду. Да, мне просто любопытно было посмотреть, что они там собираются делать. А что, вам на моем месте не интересно было бы?)

Помещение, где все собирались, оказалось своего рода святилищем со стоящими перед входом в него тремя статуями. Я узнала их: Сехмет, Манту и сам Сет. Трое самых агрессивных и злобных египетских богов.

Я встала у стены рядом с майором Гриндлом, Ядвигой и Румпфом.

– Это будет очень познавательно, – негромко сказал мне майор.

– О да, – вздохнул Ядвига. – Если, конечно, боги не испепелят нас за то, что мы суем свой нос куда нас не звали.

– Если хотите, можете подождать нас снаружи, – заметил ему майор.

Ядвига меланхолично посмотрел на майора и ничего не ответил.

По приказу Барути уаджетины (а их, как я уже упоминала, было человек тридцать) сбросили свои черные верхние накидки и остались в тонких белых рубахах, но ненадолго.

Еще один приказ Барути – и воины вытащили руки из рукавов рубашек и обнажили свои торсы – прихваченные на талии поясами, рубашки белыми пузырями повисли за спинами уаджетинов.

– Не уверен, что вам следовало бы видеть это, – негромко заметил, обращаясь ко мне, майор.

Я ответила ему взглядом, в котором он мог прочитать мой ответ: «Только попробуй меня отсюда выгнать!» Майор прочитал, хмыкнул и снова переключил свое внимание на уаджетинов.

Все воины имели татуировку Урет Хекау – обернувшуюся вокруг запястья змею. Следовательно, все они были не только воинами, но и очень сильными магами. Пожалуй, это не оставляет Змеям Хаоса ни единого шанса.

К Барути присоединился Фенуку и еще четверо жрецов. Фенуку зажег лежащую в маленькой бронзовой жаровне щепотку сушеных трав, и по святилищу поплыл тяжелый, сладкий, пряный аромат. После этого четверо жрецов перешли к небольшому жертвеннику с лежащими на нем палитрами и ритуальными трещотками – систрумами. Каждый жрец взял по палитре, и все четверо двинулись вдоль стоящих в ряд воинов Гора, останавливаясь перед каждым из них, чтобы начертить на телах уаджетинов какие-то знаки. Приглядевшись, я поняла, что это символы силы и стойкости.

На спине каждого воина жрецы изображали ястреба, который олицетворял богиню Нехбет, покровительницу Верхнего Египта. На шее они рисовали перо Маат – оно указывало, что сражение уаджетины будут вести ради восстановления справедливости и спокойствия в мире.

На левую руку воина наносился бич и крюк – символы превосходства над врагами. Над сердцем каждого уаджетина жрецы рисовали огненный глаз Ра, окруженный веревочной петлей, не имеющей ни конца, ни начала.

– Разве это не опасно? – прошептала я майору Гриндлу. – Привлекать на помощь богиню Сехмет?

– Нет, – покачал головой майор, – поскольку глаз помещен внутри веревочной петли – это символ шен, ограничивающий власть богини. Жрецы хотят, чтобы воины обладали яростной силой Сехмет, но могли сдерживать ее в определенных рамках – тогда богиня не причинит вреда тем, кто ни в чем не виновен.

В конце на лбу каждого воина был начертан крылатый солнечный диск – именно такой вид и форму приобретал Гор, выходя на битву против Сета.

Теперь никто не перепутает уаджетинов с бедуинами.

После того как тело каждого воина было покрыто символами, жрецы отложили свои палитры, взяли с жертвенника систрумы и принялись вращать их. Считается, что звук ритуальных трещоток должен привлечь внимание богов. И знаете, это действительно сработало.

Воздух в святилище с каждой секундой становился все более густым, тяжелым, в нем было столько энергии хека, что на теле Исиды наэлектризовался и встал дыбом каждый волосок. От этого моя кошка распушилась и стала выглядеть гораздо больше, чем на самом деле. Воздух наполнился прозрачными сверкающими фигурами – интересно, видит ли кто-нибудь, кроме меня, эти удивительные бесплотные тени? Давление хека все нарастало и нарастало, давило, пригибало к полу, становилось все труднее дышать.

Барути начал читать заклинания на древнеегипетском языке. Уаджетины повторяли за ним слово за словом, а давление продолжало расти, я чувствовала, что мое тело готово расплющиться либо разорваться на мелкие куски.