— Вижу. И что?
— Зима скоро…
— Знаю, — нежно проводя кончиками пальцев по объекту своего внимания, ответил магомеханник.
— Вилла не отапливается, и жить там будет крайне некомфортно. Может, вы сможете придумать что-то?
— Может, и смогу… Всё?
— Всё.
Не прощаясь, Феденька повернулся ко мне спиной.
Милость Триединого, да я намного более свободно чувствую себя рядом с ханом Киримом, чем с этим наёмным работником.
Дожила…
Отчего меня накрыло, я и сама не поняла, но увидев вот эту спину, демонстрирующую мне своё пренебрежение, схватила первую попавшуюся под руку железку и швырнула её на пол.
Упала деталь удачно. Ровнёхонько по жестянке попала. Бадам! У меня даже уши заложило. А Феденька, не ожидавший такого святотатства, и вовсе подпрыгнул.
— Что?! — заорал он, увидев, что этот «большой бада-бум» устроила я. И явно специально.
Но меня уже несло. Не хуже, чем того Остапа. Я схватила с верстака очередную железяку, удобно лёгшую в руку, и пошла в наступление. Я тыкала ею в опешившего магомеханика после каждой фразы, словно точку ставила… или иной знак препинания.
— А то, уважаемый Фёдор Зиновьевич, что терпение лопнуло! Вас что, плохо в поместье приняли? Или к Ульяне не должным образом относится кто? Дом, выделенный для проживания, нехорош? Кормят плохо и недостаточно? Работа не нравится? Что молчите, сударь? Отвечайте!
Феденька растерялся. Он старательно уворачивался от чувствительных тычков, хлопал рыжими ресницами, хмурил брови и медленно отступал от взбесившейся меня в угол. Кажется, он не понимал, отчего я на него напала.
— Что? — мужчина повторил вопрос, но уже не повышая голоса, и было видно, что он действительно не понимает.
— Вам не ясно, что ваше отношение к окружающим людям на грани хамства? — занесла я железку для очередного тычка.
— Да я слова плохого никому не сказал… — проворчал Феденька.
— Хорошего тоже. Прасковья лечит вашу сестру. Вы хоть раз поблагодарили её за это? Не говорю об оплате — знаю, что не возьмет, но хотя бы коробку конфект хороших для неё выписали. Или платим вам мало? Бабушка моя, Глафира Александровна, печётся о вашем быте, дабы одежда и постель чистые были, дров чтобы в достатке всегда и комнаты убраны. И что? Хоть бы раз ручку в знак благодарности поцеловали. Надия ежедневно кушания готовит и на стол подаёт. Хоть раз спасибо сказали? Живёте так, словно обязаны вам все. Я уважаю вашу увлечённость, но вокруг вас люди, которые позволяют вам не отвлекаться на суету житейскую. Где благодарность, я вас спрашиваю?
При последних словах я со всей силы ударила своим оружием убеждения по боку пустой металлической бочки, повторяя оглушительный «большой бада-бум». Феденька от резкого громкого звука мало что закрыл уши руками, так ещё и зажмурился.
А я вдруг как-то разом притихла, вспомнив, что теория психотипов, которую я в прошлой жизни изучала на различных курсах и семинарах, желая быть более эффективной в общении с людьми, должна и здесь работать. Почему я забыла об этом? Вот, к примеру, наш магомеханик — яркий представитель типа личности, для которого погружение в процесс работы или творчества важнее любых отношений. Этим людям не свойственна эмпатия, и не стоит от них ждать проявление чувств и эмоций. Не желают разговаривать не из-за нелюдимости, а потому, что считают других …эээ… не очень умными.
Ульяне тоже свойственно увлекаться, но у художницы это не так заметно. Может быть, оттого, что она женщина, а в нас природой заложена большая эмоциональность.
Кстати, Пётр Андреевич — папенька моего тельца — из той же категории.
М-да… «Неуд» вам, Роксана Петровна. Завалила зачёт. Какая мудрость и хитрость, если даже то, что знаю, не применяю. Эх!
С папенькой однозначно завалила, но с Феденькой надо выруливать.
— Фёдор Зиновьевич, я понимаю, что вы человек увлечённый, глубоко погружённый в свои планы… Но живёте не на необитаемом острове, а среди людей. Поверьте, что далеко не все, кто рядом с вами, бестолковый народ. Просто каждый в своей области силён. Вам же нетрудно делать то, о чём я вам сегодня напомнила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нетрудно, — отрицательно качнул лохматой головой собеседник. — Вы правы, я часто просто не замечаю окружающих. Для меня главное — механизмы, с которыми я работаю. Но постараюсь не быть невеждой.
Я кивнула, кинула железку на полку и направилась было к выходу, когда меня остановил вопрос:
— А вы только поругаться заходили?
Ох, мало я его в бок тыкала!
Изобразила на лице улыбку, вернулась и повторила свою просьбу, дополнив фантастическим рассказом о тёплых полах.
— Но, наверное, это невозможно… — горестно вздохнула я, вспомнив, что для людей психотипа нашего Феденьки это вызов.
— Роксана, я обязательно подумаю над вашей просьбой. В самое ближайшее время, — с лёгким поклоном пообещал магомеханик.
Может же когда хочет.
Глава 8
После обеда минута в минуту из портала в гостиной вышел Николай Иванович. Несмотря на то, что Глафира предупреждала его о своей поездке, князь невольно взглянул на удобное кресло бабушки, где она любила присесть с рукоделием.
— Не грустите, Ваше Сиятельство, путешественницы к концу недели вернутся, — улыбнулась я послу.
Правда, улыбка получилась грустной. Дня ещё не прошло, а я уже соскучилась и по Глафире, и по Прасковье. Надо дело себе придумать, да такое, чтобы минуты свободной для печали не было.
— Николай Иванович, а вы на слух можете музыку подобрать? — пришла вдруг в голову шальная мысль.
— Смотря какую. Вряд ли без нот воспроизведу симфонию или оперу целиком, — немного озадаченный дипломат смотрел на меня с любопытством.
— Есть одна песенка…
Через час Николай Иванович свободно подыгрывал себе, негромко напевал:
— «Лето нам тепло дарило,
Чайка над волной парила,
Только нам луна светила,
Нам двоим на земле.
Лаванда, горная лаванда –
Наших встреч с тобой
Синие цветы.
Лаванда, горная лаванда…
Сколько лет прошло,
Но помним я и ты».
Зная, что никто мне не сможет предъявить авторские права и не упрекнёт в посягательстве на текст, я самовольно грустный куплет о разбежавшихся по космосу планетах из песни выбросила. Не нужен мне такой сценарий в этой лав стори. Хочу, чтобы Глафира с послом были счастливы.
Стоп! Я опять решаю за всех. А что мне известно о бабушкином кавалере?
— Николай Иванович, а сколько вам лет? — спросила я, когда князь прикрыл крышку рояля.
— Пятьдесят девять, — без лишнего кокетства ответил князь. — Что это вдруг тебя мой возраст заинтересовал?
— Подумала вдруг, что ничего о вас не знаю. Дети у вас есть?
— Я правильно понимаю, что ты беспокоишься о Глафире Александровне? Поверь, я очень нежно и трепетно отношусь к твоей бабушке. Правда, пока не говорил ей об этом. Боюсь испугать поспешностью и выглядеть в её глазах ветрогоном, — как-то неожиданно светло и искренне улыбнулся потенциальный дед. — Но начну с начала: я вдовец. И дети у меня, Роксаночка, есть. Трое сыновей. Они уже взрослые, все трое уже внуками осчастливили. Старший по моим стопам пошёл, в Канадэ помощником посла в Северной провинции служит. Прижился, настолько, что, боюсь, навсегда там останется. Средний — помещик. За женой поместье большое в приданое взял, втянулся в земледелие. Пишет, что нравится хозяйствовать. Младший избрал военную стезю — инженер в сапёрных войсках. — Князь замолчал, должно быть, вспоминал своих взрослых сыновей. Но молчание было недолгим. — Я не крез, но жалованье у меня достойное. В столице есть дом, паи в торговых компаниях имеются… Собственно, это тебе неинтересно…
Очень даже интересно, могла бы я заверить Николая Ивановича, но не стала. Видно, что человек обстоятельный. И самое главное, к опекунше моей неравнодушен.