– Годится. Удивить меня всегда трудно было, а уж радовался я, только когда сыны рождались. Ну еще когда из зоны выходил. Поеду.
– А такой фотографии у тебя нет? – Лука показал ему снимок генерал-полковника и дамы с веером.
– Была, но при выходе с зоны зашмонали дубаки и при мне, паскуды, разорвали и в морду мне бросили. А откуда они у твоего Семена оказались?
– Спас его с отцом этот граф. – Лука посмотрел на фотографию молодой пары.
– А Степан говорил, что это их он спас.
– Знаю, что врал Степан, поэтому я с ним и не говорил про графа. Он же, сука, пел, что граф – японский шпион. Хотел я ему мозги на место поставить, да не стал. Значит, граф твоего дядьку спас… В той канители еще капитан-пограничник участвовал. Фамилию не помню. Мужик правильный был, за графа заступался. Ну не то чтобы заступался, а правду говорил. Его вроде тогда и кончили. А графа к нам в зону сунули.
– Давай оставим воспоминания на потом, – предложил Лука. – Завтра с утра я на вездеходе заскочу за вами. Твои орлы ведь с тобой поедут?
– Конечно. А ты чернобурки готовь! – Тарасенко засмеялся. – Вот и влип ты, парень.
– Слепой сказал: посмотрим, – ответил Лука.
– Обижать не хочется, а то послал бы тебя на хрен. Да и прокатиться желание появилось. Давненько я нигде не бывал.
– Обещаю тебе кое-что очень интересное. А чернобурки я Надежде Андреевне подарю. Знаешь, – Лука засмеялся, – я как представлю твое лицо, просто…
– Слушай, ты, Соколиный глаз, нет ничего такого, чего я в жизни не испытал бы.
– Посмотрим, – хитро улыбнулся Лука.
Москва– Странно, – покачал головой майор ФСБ. – Его зовут Говард Дилан, агент ЦРУ. Он дважды был в России, один раз его чуть не взяли. И снова появился. Интересно… Убит в компании бывших сотрудников милиции. Очень странно. Что там произошло? – спросил он полковника милиции.
– Двое наших сотрудников возвращались от друга и решили пройтись…
– Мимо кладбища, – усмехнулся майор, – и с оружием? Странные прогулки у ваших сотрудников. Так, – он посмотрел на часы, – доставьте ко мне обоих. И вот что, товарищ полковник, посоветуйте им говорить правду. Последствий для них никаких не будет при условии, что я узнаю, как все случилось на самом деле.
– Да они и так говорят правду и только правду.
– Жду обоих через пять минут. Потрудитесь, чтоб нас не беспокоили.
– Похоже, в ФСБ не поверили, – вздохнул старший лейтенант.
– И хрен с ними, – отмахнулся рослый, – стоим на своем, и все. Мы услышали выстрел, побежали туда, ну а дальше – как договорились. И никто нам ничего не сделает. А этот, оказывается, бывший цэрэушник. Похоже, у полковника неприятности. Впутывать его не будем. Тогда Семенова потянут, а у него и так репутация хулигана! – Он засмеялся. – Хорошо, что группа на активное сопротивление подписалась в один голос.
– Я вообще с этими насильниками даже говорить не могу. Пристрелил бы на месте!
– Вас к фээсбэшнику зовут, – заглянул в кабинет капитан.
– Не звонил этот доброжелатель? – спросил Ольгу вошедший Иван Евгеньевич.
– Нет. А что случилось?
– Одно могу сказать точно: спасибо этому доброжелателю. Кто он такой и что от нас кому-то надо? А Катя звонила?
– Да. У них все нормально. Говорит, что вы оказались правы. Артур какой-то тоже упоминал о драгоценностях. И было бы неплохо, если бы Семенов с ним поговорил. Вот адрес этого Артура. Но он пока там, а когда вернется, она не знает.
– Ясно. Черт бы побрал эти разговоры! Убьют, и не узнаешь, за что. Так, Ольга, одна никуда не выходи. К тебе будет приставлен человек. Это не обсуждается.
– А кого, папа, ты приставишь? – Александр улыбнулся.
– Наймем телохранителя. Мой знакомый инструктор в школе телохранителей посоветует, кого взять. Черт возьми, вообще ничего не пойму! Если позвонит этот доброжелатель, где бы я ни был, немедленно вызывайте. Сотовый мне дайте и научите, как пользоваться.
– Что же это такое происходит, папа? – спросил сын.
– Если бы я знал… Но вот Катя сообщила, что Артур Страннов тоже о каких-то сокровищах говорил. Вот его и надо брать в оборот. Но обращаться в органы – значит, терять время. Он откажется от своих слов, а подтвердить Екатерина ничем не сможет. Придется своими силами выяснять, что ему известно. Так, позвони Семенову, пусть придет. Надо установить наблюдение за домом, в котором живет этот Страннов. Неужели действительно это связано с отцом? Просто не верится. Кто этот доброжелатель? Почему больше не звонит? Он был там и сломал шею одному из бандитов. Странно… – пробормотал Мирославский.
– А если этот Артур не появится в Москве? – спросил Александр.
– Такое тоже может быть. Но надо что-то делать. Катя молодец, что сразу же об этом сообщила. Но кто же этот доброжелатель? И почему молчит сейчас? Получается, немало людей знают, а мы в полном неведении. Даже Артур, который совершенно случайно встретился с Екатериной, вдруг полетел с ней, стал оказывать знаки внимания, а потом сообщил, что имеются оставленные отцом сокровища. Знаешь, сын, я уже и сам начинаю думать, что отец действительно причастен к каким-то событиям, связанным с сокровищами. Хотя как? Он был в плену, потом каким-то образом оказался в США. Я нашел рапорт с пограничной заставы Чукотки о том, что из США перелетел самолет-разведчик, был подбит, летчики выпрыгнули с парашютами. Один покончил с собой, другой был задержан вместе с диверсантами-японцами. Его посчитали одним из них, кто-то его оболгал. И получается, что отец стал причастным к каким-то сокровищам. Почему он оказался в США? Почему угнал самолет?
– Иван Евгеньевич, вы забыли о том, что говорили Гороховы? – вмешалась Ольга. – Эйверман очень просил их пригласить вас на день рождения.
– Прекрасно помню, но, разумеется, ни на какой день рождения не пойду. И кстати, Саша, ты не помнишь, где мой именной пистолет?
– В сейфе, в вашем кабинете, – ответила за мужа Ольга.
– Спасибо. Ты бы тоже свой «Удар» с собой носил. Все-таки какое-никакое, а оружие самозащиты. По крайней мере сможешь оказать сопротивление троим бандитам. Правда, я не особо доверяю этому газовому оружию, но это лучше, чем ничего. А ты, Оленька, носишь с собой газовый баллончик?
– Всегда. Мне все-таки уже сорок семь.
– Я помню, что ты родила Катю в семнадцать, – улыбнулся Иван Евгеньевич. – Саша пришел такой взволнованный. Папа, говорит, помнишь Олю? Она скоро родит ребенка. На что я совершенно спокойно ответил, что меня моя мама произвела на свет божий тоже в семнадцать, а папе было чуть больше восемнадцати. Видно, это наследственное. Но сейчас уже не важно, слава Богу, все живы и здоровы. А угроза, как я понял после событий в парке, вполне реальна.