Волочась, он выбрался из прохода, спустился вниз по стене и забрался на панель управления. Оттуда он дал винтам обратный ход, в результате чего батискаф начал сдавать назад, отрываясь от артефакта. Медленно он начал выравниваться, тело Торквато выскользнуло из шлюзового прохода и рухнуло на пол.
Альтман слез с панели управления, уселся в кресло и начал процесс подъёма батискафа. Механизм сброса свинцовых шариков был заклинен, панель управления вокруг него была в рубцах и вмятинах, которые оставил Торквато. Судно начало подниматься; шарики медленно высыпались, но не так быстро, как он надеялся. К тому же всё ещё оставалась вероятность, что когда он достигнет определённой плотности воды, судно полностью прекратит движение и он зависнет на месте, медленно умирая.
Он записал сообщение о бедствии, зациклил его и пустил в эфир. В нём он просил их прийти за батискафом и как можно быстрее поднять его на поверхность. Получат ли они его вовремя, он не знал. Просто на случай, если у него ничего не получиться, он записал ещё одно сообщение для Ады, в котором говорил, что любит её и сожалеет, что так вышло.
Стало очень тепло. Ему не хватало воздуха. Он подумал, что лучшее, что он мог бы сейчас сделать, это заснуть. Таким образом он расходовал бы меньше кислорода. Он размышлял о том, чтобы опуститься на пол подводной лодки, полагая, что воздух внизу может быть немного лучше.
Но он просто оставался на месте, развалившись в кресле, уставившись на останки Торквато.
А затем внезапно, он увидел, что рука Торквато двигается.
Невозможно, подумал Альтман. Он мёртв.
Альтман развернул своё кресло так, чтобы он мог лучше его видеть, внимательно наблюдая. Нет, он мёртв, он не мог двигаться, как бы он смог?
И тогда рука пошевелилась снова.
Привет, Альтман, сказал Торквато.
— Возвращайся к мёртвым, — сказал ему Альтман.
Это не так просто, как кажется, сказал Торквато. Сперва мне нужно, чтобы ты кое-что понял.
— Понял что?
— Это, — сказал Торквато и рванул вперёд.
Торквато вскочил на него, сдавливая ему горло. Он попытался вырваться из его рук, но они слишком крепко вонзились в его шею. Он вцепил свои руки в шею Торквато, сдавливая изо всех сил; а затем потерял сознание.
Когда он пришёл в сознание, то обнаружил свои руки на шее трупа. Труп был жёстким, холодным и был мёртв уже очень долгое время. Что происходит? задавался он вопросом.
Он попытался встать, чтобы убраться от трупа, но не смог. Он убрал свои пальцы, откатился в сторону и разлёгся прямо возле него. Он надеялся, что находится уже близко к поверхности, но отсюда этого узнать было нельзя.
Вдруг он увидел нечто странное. Женщину. Она была очень похожа на Аду, но это была не она. Это стало очевидно, когда он взглянул поближе. Но, возможно, это была её мать, ещё тогда, когда он впервые встретил её, прежде чем у неё обнаружили рак.
Но это невозможно, подумал он. Мать Ады мертва.
У меня снова галлюцинации, подумал он. Так же, как было с Торквато.
Привет, Майкл, сказала она.
— Разве ты не мертва? — спросил он.
Как я могу быть мертва, если я здесь с тобой?
На мгновение он просто хотел принять как должное, то что она говорила, но потом почувствовал, как в нём возрастает сопротивление.
— Кто ты в действительности? — спросил он. — Почему у меня галлюцинации о тебе?
Мать Ады проигнорировала его вопросы. Я пришла, чтобы передать тебе сообщение, сказала она. Об Обелиске.
— Что ещё за Обелиск?
Ты знаешь, что это, сказала она. Ты приближался к нему множество раз, но каким-то образом ты сопротивлялся ему.
Она скрестила указательный и средний пальцы, держа руку в его направлении.
— Хвост дьявола, — сказал он. — Ты имеешь в виду — артефакт.
Она кивнула. Нужно забыть о нём. Обелиск опасен. Прежде всего необходимо оставить его там, где он был найден.
— Я не понимаю, какого чёрта ты говоришь, — сказал Альтман. — Какое отношение я имею к Обелиску?
Не только ты, сказала она и широко раскинула свои руки. Все вы. Независимо от того, какой выбор будет сделан, это коснётся всех вас.
Она склонила свою голову в манере очень похожей на то, как это часто делала Ада. Огромное давление возросло в его голове; а затем исчезло.
— Так что за сообщение? — спросил Альтман.
Воссоединение — это смерть, сказала она. Вы не должны поддаваться Обелиску. Вы не должны позволить ему начать Воссоединение.
— А что значит, это Воссоединение?
Это означает, что в конечном итоге нужно будет начать с нового начала.
— Начало чего? И только я?
Она снова широко раскинула руки. Вы. Все вы, сказала она. А затем, всего на несколько мгновений, она показалась почти один в один похожей на Аду, что очень взволновало его. Я люблю тебя, Майкл, сказала мать Ады. Я рассчитываю на тебя. Пожалуйста, помоги мне остановить его. Пожалуйста, не допусти ошибки.
После чего, так же быстро, как и появилась, она исчезла. Он снова попытался встать, но упал на спину. Мир вокруг его начал темнеть, как если бы он смотрел через чёрную вуаль. Медленно становилось ещё темнее, а потом, внезапно, всё исчезло.
44
Он проснулся с закреплённой на лице, кислородной маской, окруженный группой одинаковых по внешнему виду мужчин, одетых в белое, их лица закрывали хирургические маски.
— Ему удалось, — сказал один из них. — Он жив.
— Какие-нибудь признаки повреждения головного мозга? — спросил другой.
Альтман попытался заговорить, но не смог проронить ни единого слова. Один из докторов положил руку ему на плечо. По его глазам, он догадался, что это был Стивенс.
— Просто расслабься, — сказал он. — Тебе повезло, что ты жив.
Он закрыл глаза и сглотнул. А затем его посетила ужасная мысль: А что, если это была просто еще одна галлюцинация?
Он попытался пошевелить своими руками, но не смог. Он открыл глаза, отчаянно оглядываясь вокруг.
— Он сбит с толку, — услышал он, как говорил один из них. — Дезориентирован. Он не знает, где он находится.
Как там она говорила? Вы не должны поддаваться Обелиску. Вы не должны позволить ему начать Воссоединение. Он должен был сказать им.
— Обелиск, — прошептал он. Марков наклонился поближе. — Обелиск, — повторил Альтман.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});