Тэйлос хотел рвануться за ней следом, остановить, уберечь от преждевременной гибели, но Дэвид удержал его слишком решительно, почти до боли вжав пальцы в предплечье.
— Не мешай, — посоветовал он строгим голосом. — Нам лучше отойти как можно дальше, если всё это в одночасье рухнет, будет глупо погибнуть под осколками.
— Дэвид! — одёрнул его Тэйлос. — Но как же Брун?! Как она… как она сможет вырваться оттуда? Разве мы не обратились к помощи призрака лишь потому, что никто иной не должен пострадать от взрыва? Я и не думал, что она решит отправиться на трибуны сама.
— Брун… не пострадает, — качнул головой Дэвид, но Тэйлос не услышал в его голосе уверенности. Удерживая за локоть, Дэвид с силой потянул его по улице обратно к экипажу, заставил встать прямо за ним, отчего чёрная крыша загородила собой арену. Оказалось, так много легче дышать.
— Скажи мне, что ты не предлагаешь просто бездействовать, — не выдержал Тэйлос, отталкивая Дэвида от себя. — Неужели нам остаётся только стоять и смотреть? Она совершает самоубийство, а ты хочешь, чтобы я хладнокровно наблюдал за этим?
Дэвид качнул головой и глубоко вздохнул.
— Тэйлос, мы должны оставаться здесь, в безопасности, — сказал он тихо. — У неё — один шанс из тысячи вырваться из эпицентра взрыва, — на миг голос его дрогнул. — Но мы должны довериться. Магией она дотянется до нас и выберется. Да, Тэйлос, да, так и есть, мы должны стоять и смотреть.
— У неё не получится, — уверенно сказал Тэйлос, и от того, насколько он был убеждён в этом, его замутило. — Что-то пойдёт не так, нам нужен иной план!
— Иной? Это какой же? Ты знаешь магическую технику, которая сумеет сработать лучше? — горько усмехнулся Дэвид. — Да, она идёт на риск, но только так можно добиться справедливости и…
— Да к Хаосу твою справедливость! — Тэйлос взбешённо отвернулся. Ему хотелось бездумно ринуться следом за Брун, схватить её, увести… Что-то сделать! На арену наползала тьма, и несколько газовых фонарей друг за другом погасли, точно испугались её. — Неправильно, всё не так… а если, если Грэйс выберет жертвой её, Брун, это поможет ему добиться цели?..
— Что ты сказал? — побледнел Дэвид и устремил взгляд к арене. — О, неужели мы просчитались?..
***
Тэйлос надеялся, что когда-нибудь сможет вспомнить ту ночь более чётко, что сумеет выстроить события в хронологическом порядке или хотя бы найти между ними логику, но ровно с того момента, как он предположил, что Брун может стать жертвой, всё смешалось, и он совершенно терялся в калейдоскопе картинок.
Тогда они сорвались с места, хотя оба понимали, что времени не осталось, им просто не догнать Брун, не задержать её, как не сдержать набравшуюся сил Глорию, ведомую жаждой совершить месть. Во рту разлился привкус крови, желудок сжался в рвотном спазме — так быстро они бежали и так отчаянно понимали, что уже опоздали.
В миг, когда они пробегали под аркой ворот, устремившись зачем-то к центру арены, под трибунами засияло алое свечение. Вычертился сокрытый прежде рисунок, и Дэвид на ходу выругался, смешав сразу несколько языков.
Всё пришло в движение, и у них не было возможности остановить его! Обращаясь к этому в воспоминаниях, Тэйлос всякий раз пытался осознать — было ли это красиво и зрелищно, было ли жутко? Но сияние не позволяло найти слов для оценки, наверное, в тот самый миг им владело отчаяние, стёршее всякие другие эмоции и чувства.
Они мчались по ещё влажному от дождя песку, и казалось, что арена увеличилась вдвое, может, даже втрое, что перед ними на самом деле бескрайняя пустыня, вокруг которой скалятся подсвеченные алым клыки трибун.
А потом оказалось, что они в нужном месте. Сразу, без мгновения перехода. Тэйлос замер, тяжело дыша, а Дэвид встал перед ним, словно бы желая защитить от угрозы.
В центре арены стоял Грэйс, и с его лица так и хотелось стереть торжествующую улыбку. Он был одет в белое, как будто бы собирался вознестись в потоке света, как на тех иконах Светоносного, что располагали над алтарём в храме. Он не сразу заметил Дэвида и Тэйлоса — слишком упивался своим успехом, смаковал и предвкушал его, но увидев их наконец, не помрачнел, а только расхохотался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы проиграли, — сказал он сипящим голосом. — Проиграли. Ученица Ариана — столь лакомый приз, что мне не нужны все остальные. Сейчас… Вот сейчас… Я сумел изменить расчёты, всё…
Тэйлос не разбирался в магии так досконально, как Дэвид и Брун. Его чутьё тоже ничего не подсказывало, а голоса призраков внутри испуганно затихли. В нём остался только он сам, только его собственный гнев. Наверное, поэтому он презрел всякие свои принципы и в один прыжок достиг Грэйса. Возможно, если бы он уделял боксу больше времени, его удар был бы поставленным и чётким, но и так получилось достаточно сильно. Он целился в челюсть, а Грэйс, увлечённый моментом, жаждущий рассказать им, как ему удалось изменить собственную ловушку, забыл уклониться, будто бы уже решил, что его физическая оболочка рассыпалась, распалась, что он уже превратился в нового бога, которому никто не может причинить вреда.
Но арена ещё стояла, пусть и сияла в расстилающемся мраке, и взрыв не торопился завершить задумку. Жертва не была принесена, врата не открылись, и существо, замершее на границе между смертным и божественным, ещё не отличалось неуязвимостью. От удара Тэйлоса Грэйс согнулся, удивлённо сплюнул кровь, нелепо взмахнул руками.
— Ты… — выдохнул он и хрипло закашлялся.
Тэйлос не стал ждать, что последует дальше. Когда он выстраивал этот момент в памяти позже, ему казалось, что кровь застилала глаза. Ярость в нём кипела с такой силой, требуя выхода, что он ударил ещё, и ещё… столько раз, что сбился со счёта. Может, это было неверно с точки зрения метафизики, но когда Грэйс лежал в песке арены недвижимым и лишь хрипящее дыхание, вырывавшееся из его груди со странным свистом, подсказывало, что он ещё жив, Тэйлос внезапно успокоился.
Вот теперь его дар говорил — беда пройдёт стороной.
И только в этот момент он понял, что Дэвид с видимым усилием удерживает его за плечи.
— Хватит… хватит ему, — говорил он. — Тэйлос, Тэйлос, стой, ты убьёшь его…
— Нет, он умрёт в своей сети, — неожиданно холодно отозвался Тэйлос. И Дэвид наконец отпустил его. В его лице мешались удивление с восхищением. Будь Тэйлос студентом, таким же, как когда встретил Дэвида впервые, он бы смутился от этого. Но на арене он не был смущён.
— Что у вас тут происходит? — подбежала к ним наконец Брун. — О… кто его так отделал?..
Тэйлос качнул головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, от головокружения, настигших его так же внезапно, как чудовищная ярость. Ноги отказались его держать, и он повис на Дэвиде, а мир вокруг поплыл, размылся, алое смешалось с чёрным.
— Откат, — странно отозвался Дэвид. — Мы уходим, иначе я его не закрою, заверши начатое, Брун!
— Конечно, — кивнула она.
Последнее, что Тэйлос сумел разобрать — как тело Грэйса поднялось над песком, точно подхваченное незримой силой или потоком ветра. Вполне возможно, это всё ему лишь показалось, может, было наполовину явью, наполовину галлюцинацией. Он не мог разобраться ни тогда, ни много позже. Ясно было только, что затем темнота обрушилась отовсюду, затопив весь мир.
Дальше воспоминания были обрывочны, как заметки на салфетках или блики в витражном стекле. Возможно, он очнулся в экипаже в тот момент, когда вздрогнула земля, а арена, оказавшись не мощным каменным строением, а карточным домиком, с шумом сложилась сама в себя. Удивительно, как мало осколков поднялось в воздух. Лошади тогда испугались, но тут же встали смирно, будто их волю подавила чья-то ещё, и Тэйлос попытался уцепиться за это, чтобы убедить себя, что не остался один в стороне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дэвид? — позвал он во внезапном смятении. — Дэвид?! — и попробовал выбраться, пусть его и шатало. Но едва он открыл дверь, как сильные руки втолкнули его назад.
— Я здесь, всё в порядке, — успокоил знакомый голос. — Тебе нельзя покидать экипаж.