Читать интересную книгу Пуля cтавит точку - Роберт Пайк

— Сержант Зонди, очень рад вас видеть, — улыбнулся тот.

— Садись лучше, ты, карри, — и ты тоже.

Как человек, предпочитающий удобства, Муса сел. Гопал, его самозванный страж, с хмурым видом вернулся вниз. Мусульмане в отличие от индусов, заботились о своих единоверцах, так что никто не слышал о банкротстве торговца-мусульманина. Муса же отсидел шесть месяцев за то, что принял краденый товар, причем расходы на процесс раздели его до нитки. Когда он вышел на свободу, Гопал привел его домой и стал ждать, когда тот оправится. Но дело шло туго. Гопал не мог понять, как это Муса может лежать просто так, глядя на выцветшее фото Джейн Рассел и ничего не делая. Мусульманская община вошла в его положение, но сочла, что для человека такого интеллигентного, как Муса, тюрьма могла оказаться слишком сильным потрясением. Тем не менее часть расходов ему согласились компенсировать.

Молнии сверкнули снова, на этот раз сливаясь с громом. Муса поежился.

— Что такое? Ты боишься?

— Я никогда не любил насилия, и вы это знаете. Зонди, поняв намек, зло ухмыльнулся.

— Все ещё утверждаешь, что те приемники тебе подсунули, Муса?

— Да.

— И кто же это, по-твоему?

— Гершвин Мкизи.

Зонди невидящими глазами уставился в пустоту. Потом щелкнул пальцами.

— Ну ладно, хватит болтать, Муса. Я хочу знать, кто был в этой комнате, когда началась буря.

— Только я.

— Если ты лжешь…

— Видит Аллах…

— Я сказал, не…

— Никого тут не было, только я. Честное слово.

— Чем ты занимался?

— Слушал радио, сериал о Спрингбуке.

— В грозу? С молниями?

— Ну конечно, в приемнике трещало, но я…

Повернув руку, Зонди коснулся маленького транзистора. Холодный. Муса забился в угол, под свою любимую картину с большой белой девушкой.

— Тогда поговорим обстоятельнее, — сказал Зонди.

Муса с нараставшим испугом следил, как Зонди откладывает в сторону пиджак. При виде этого у него задергался глаз и сбилось дыхание.

— Вот так-то лучше, — заметил Зонди, надевая пиджак снова. Усевшись, положил ноги Мусе на колени. — Давай, говори. Скажи мне, если ты так боишься грозы, то почему следил за мной из окна?

— Так это были вы?

Зонди удрученно покачал головой.

— Да-да, сержант, я не буду делать вид, что не узнал вас.

— И долго ты там торчал?

— Да, но только при вспышках молний я узнал, кто это. Сегодня так темно…

— Но почему ты следил, Муса? Что там было разглядывать?

— Да разное…

— Например?

— Я кое-кого ждал.

— Кого?

— Гершвина.

— Продолжай.

— Гопал хочет знать, почему я не выхожу на улицу. А вы ходили бы, если бы это чудовище торчит по соседству? Ну да, вы пошли бы, вы не такой, как я. Но я не человек действия, я…

— Но ты наблюдал за ним.

— Ничего не могу поделать. Это как смотреть на змею. На мамбу. Не могу отвести от него глаз. Когда-нибудь я узнаю…

— Что?

— Почему он мне это сделал.

— Тут было слабое место твоей версии, да, Муса?

— Но он же сказал мне, что сделал это. Сказал напрямую. И рассмеялся в лицо.

Муса опять совсем расклеился. Зонди встал и выглянул сквозь занавески.

— Но чего ты ждал? Что ты слышал? Муса довольно хихикнул.

— Да были тут разговоры…

— О чем?

— Гопал мне сказал. Сказал, что у Гершвина неприятности. С вашими людьми.

— Ну и что?

— "Додж" сегодня так и не  вернулся. Он снова хихикнул.

— Тогда мне нужно поговорить с Гопалом.

— Больше он ничего не знает. Люди сегодня не любят говорить о Гершвине.

— Это плохо, — сказал Зонди, делая для себя вывод.

— Если хотите знать мое мнение, его нужно искать на границе с Лесото.

— Или на границе со Свазилендом. Это тоже недалеко.

— Это да, но зато примерно раз в месяц за Гершвином приезжает машина с лесотскими номерами.

Зонди воспринял это спокойно: Лесото — страна без апартеида, где все расы могут научиться взаимному доверию — и оттуда мог появиться убийца со спицей.

— Ты отличный парень, Муса. Кто за ним приезжает в той машине?

— Никогда не видел толком, сидит всегда сзади.

— Белый?

Муса позволил себе удивиться.

— Ну, такое бы я заметил, сержант.

И все равно информация эта настолько обрадовала Зонди, что он тут же распрощался и припустил бегом в управление. Ему давно уже было пора быть там.

* * *

Крамер в сотый раз взглянул на часы на стене. И снова углубился в кипу иностранных журналов. Упорно листал страницы, хотя ничего не воспринимал. Больше часа пришлось ему ждать возвращения сержанта Принслоу, а теперь тот же двадцать минут торчал в лаборатории и до сих пор никто ещё ему ничего не сказал. В довершение всего Зонди опаздывал, а ему нужно было попасть в Трюдо ровно в восемь.

Двери темной комнаты отворились и наконец вышел Принслоу, вытирая полотенцем руки. Заметил, что Крамер уставился на страницу, изрезанную ножницами цензуры.

— Да, меня это приводит в бешенство, — сказал Принслоу. — Ладно, не надо нам их наготы — но я хотел прочесть на обороте статью о мелкозернистых проявителях.

Крамер его едва не убил.

— К сожалению, лейтенант, ничего у меня для вас нет, — продолжал Принслоу, доставая из кармана халата второй портрет сердечком.

— Копия ни к черту. Я думал найти хоть одну деталь, которую можно было бы увеличить, но ничего нет. По всему снимку все очень нечетко.

— И это отняло у вас столько времени?

— Да нет. Я сделал несколько копий и увеличил их с большей контрастностью.

— На кой черт?

Сержант побагровел от ярости. Швырнул снимки Крамеру…

— Мне пришлось чертовски помучиться. Вы только посмотрите! Одна вуаль. Посредине просто черное пятно. Сзади маленькие светлые пятна, сливающиеся вместе. Зерно — как песок на пляже. Полная мура.

Это было правдой. Крамер надеялся, что удалось бы сделать узнаваемым хоть часть того, что изображало мужчину, стоящего у забора, спиной к солнцу. Лицо вышло таким темным, что не разобрать было даже линии носа.

— Ни к чему все это, не знаю, почему она эту ерунду не выбросила вместе со всем остальным, — ворчал Крамер, одновременно словно извиняясь.

— Не так уж и ни к чему.

— Как это?

— Вот вы листаете альбом со снимками, — пояснил Принслоу. — Половина фотографий не лучше этих. "Это дядюшка Фрикки", — говорят вам, а вы видите только старый гриб в пляжной шляпе. Замечаете только что-то новое, а потом машинально листаете дальше. Что-то отложится в вашей памяти и создаст определенный образ. И не только со снимками так…

И Крамер вдруг понял действительный смысл фотографии: она была очень интимной и в то же время ничего не говорила постороннему человеку. Теперь он уже был убежден, что мисс Ле Руке была девушка с прошлым, которое пыталась скрыть.

Тем важнее становились линзы.

Зонди столкнулся с Крамером на лестнице, но тот только сердито его обругал и побежал дальше, не желая ничего слушать, пока они не оказались в машине, сворачивавшей к Гринсайду. Зато потом выслушал очень внимательно, не злясь, что его приказ не выполнен. Главным достоинством Зонди была дерзость.

* * *

В необычно элегантной обстановке Крамер почувствовал себя свободно только тогда, когда ощутил запах средства для чистки мебели. Его бабушка была убеждена, что за мебелью нужно ухаживать ежедневно, чтоб она блестела как шкура породистого жеребца. Только чтобы овчинка стоила выделки, нужно иметь такую мебель как та, что его сейчас окружала. Вся она была из дерева имбуя или из черного дерева тропических лесов, в солидном стиле первых капских колонистов.

Но только это Крамеру здесь и нравилось. Картины он любил разные и помногу, а не одно громадное полотно, как здесь. И он предпочел бы изящную вазу, пусть с искусственными цветами, чем стоявшие по углам винные бутылки с торчавшими из них стеблями сухой травы.

Осторожно шагая по натертому паркету, Трюдо принес выпить. Крамер взял стакан и взглянул в окно на панораму Треккерсбурга. Буря стихла, стояла прекрасная лунная ночь. Внизу в парке сверкала гладь большого бассейна.

— Вам нравится, лейтенант? Нам — да. Чудесный вид,  все эти огни как ожерелье на черном бархате, — так иногда говорит Сусанна.

— У вас очень красивый дом, — сказал Крамер.

— Вы так считаете? Очень рад. И мы нашли прекрасного повара представьте, он раньше работал садовником, надо же! Нет, мы не хотели бы жить нигде, только здесь!

— Очень красиво, — повторил Крамер, выпив коньяк одним глотком.

— Я полагал… гм… что вы на службе не пьете?

— Не пьем.

— А, ну да. Что же тогда привело вас к нам? Сусанна говорила, что-то срочное?