Читать интересную книгу Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Уильям Теккерей

Сквозь большое окно я вижу въ маленькой комнатѣ двѣ фигуры у стола. У одной каштановые волосы, у другой рыжіе усы.

— Бѣдняжечки, шепчетъ моя жена:- они разстаются завтра. Пусть ихъ наговорятся. Я увѣрена, что она выплачетъ всѣ свои глаза. Бѣдная Шарлотта!

Пока моя жена жалѣла миссъ Шарлотту такимъ патетическимъ образомъ и хотѣла уже прибѣгнуть къ носовому платку, изъ той комнатки, гдѣ влюбленные ворковали, вдругъ послышался сначала громкій хохотъ Филиппа, а потомъ серебристый смѣхъ миссъ Шарлоты и эта молодая особа вышла къ намъ въ садъ, съ круглымъ личикомъ вовсё неорошеннымъ слезами, а румянымъ, свѣжимъ и весёлымъ. Шарлотта присѣдаетъ передо мною, а моей женѣ подаётъ руку и бросаетъ на неё ласковый взглядъ. Онѣ удаляются, обвившись руками, какъ виноградная лоза обвивается вокругъ окна, хотя которая лоза и которая окно въ этомъ сравненіи, я не берусь рѣшить. Онѣ входятъ въ дверь балкона, проходятъ черезъ гостиную и, безъ сомнѣнія, выходятъ на улицу, а мистеръ Филиппъ вдругъ высовываетъ голову изъ окна верхняго этажа съ огромной трубкою во рту. Онъ не можегъ «работать» безъ своей трубки, говоритъ онъ, и моя жена вѣритъ ему.

Миссъ Шарлотта сдѣлала намъ опять маленькій визитъ вечеромъ, когда мы были одни; дѣти легли спать. Душечки! Шарлотта должна пойти поцаловатъ ихъ. Мистера Филиппа Фирмина не было дома. Она, кажется, вовсе этого не примѣчала и не сдѣлала ни одного вопроса о нёмъ. Мы были тамъ добры къ ней, такъ ласковы! Забудетъ ли она когда нибудь нашу доброту? Она была такъ счастлива — о! такъ счастлива! Она прежде не была такъ счастлива. Она будетъ писать очень часто и Лора будетъ писать постоянно — будетъ?

— Да, милое дитя! говоритъ моя жена.

Потомъ опять пошли поцалуи, а тамъ ужь пора возвращаться домой. Какой чудный вечеръ! Луна сіяетъ на пурпуровомъ небѣ, а звѣзды блещутъ міріадами.

— Прощайте, милая Шартотта; будьте счастливы!

Я схватилъ ея руку. Я почувствовалъ отеческое желаніе поцаловать ея круглое личико. Ея кротость, ея безыскусственная весёлость и добродушіе заставили насъ всѣхъ полюбить её.

— Постойте, моя милая! вскричалъ я съ любезностью: — я провожу васъ до дома.

Надо было бы вамъ видѣть тогда ея бѣлое, круглое личико: какое плачевное выраженіе разлилось по нёмъ! Она поглядѣла на мою жену, а мистриссь Дора дёрнула меня за фалду.

— Что это значитъ, моя милая? спрашиваю а,

— Не выходи въ такую ужасную погоду. Ты простудишься, говоритъ Лира.

— Простужусь, душа моя! говорю я. — Помилуй, въ такой чудный вечеръ…

— О! какой же ты глупый! говоритъ Лора и начинаетъ смѣяться.

А миссъ Шарлотта уходить-себѣ отъ насъ, не говоря болѣе ни слова.

Филиппъ воротился черезъ полчаса. И знаете ли, я сильно подозрѣваю, что онъ ждалъ за угломъ. Еслибы это прежде пришло мнѣ въ голову, я, конечно, не предложилъ бы миссъ Шарлоттѣ проводить её домой.

Очень рано на слѣдующее утро встала моя жена и истратила, по моему мнѣнію, очень много безполезнаго времени, хлѣба, масла, холодной говядины, горчицы и соли на цѣлую кучу сэндвичей, которые были завёрнуты въ «Пэлль-Мэлльскую газету». Эта страсть приготовлять разныя закуски на дорогу довольно странна въ женщинахъ, какъ-будто въ гостиницахъ и на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ не довольно находится съѣстныхъ припасовъ. Я отнёсъ сэндвичи въ контору дилижансовъ, откуда отправлялись наши друзья. Генеральша Бэйнисъ разсадила всѣхъ по мѣстамъ, указала генералу его мѣсто зонтикомъ и fouette cocher! Прощайте хорошенькая Шарлотта, съ вашимъ нѣжнымъ личикомъ, нѣжнымъ голоскомъ и добрыми глазками! Но позвольте спросить, почему мистеръ Филиппъ Фирминъ не пришолъ проститься?

Прежде чѣмъ дилижансъ тронулся, мальчики Бэйнисы поссорились и подрались, кому сѣсть наверхъ, на имперіалъ, но кондукторъ не пустилъ мальчиковъ туда, говоря, что оставшееся мѣсто занято однимъ джентльмэномъ, котораго они должны взять на дорогѣ. Кто же это оказался? За городомъ этотъ джентльмэнъ вскочилъ на имперіалъ; его лёгкая поклажа была уже на дилижансѣ и эта поклажа принадлежала Филиппу Фирмину. А! вотъ почему они были тамъ веселы вчера — въ день разлуки, потому что они вовсе не разлучались. Клянусь по совѣсти, я во всю мою жизнь не слыхалъ о подобномъ неблагоразуміи. Да это вѣрная нищета для того и для другого: они умрутъ съ голода!

— Я не люблю вмѣшиваться въ чужія дѣла, сказалъ я моей женѣ:- но подобное сумасбродство выводитъ меня изъ терпѣнія. Я жалѣю зачѣмъ я не говорилъ съ генераломъ Бэйнисомъ объ этомъ. Я напишу генералу.

— Мой милый, генералъ знаетъ, сказалъ, по моему мнѣнію неблагоразумный другъ Шарлотты и Филиппа: — мы говорили объ этомъ, и какъ человѣкъ съ здравымъ смысломъ, генералъ сказалъ:- молодые и останутся молодыми. Ей-богу, сударыня, когда я женился — я долженъ бы сказать когда мистриссъ Бэйнисъ приказала мнѣ жениться на ней — у ней не было ничего, а у меня только капитанское жалованье. Живутъ же люди какъ-нибудь. Молодому человѣку лучше жениться и уберечь себя отъ праздности и разныхъ бѣдъ; а я обѣщаю вамъ, что тотъ, кто женится на моей дочери, получитъ сокровище. Я люблю этого мальчика ради моего стараго друга Филя Рингуда. Я не вижу, чтобы люди съ богатыми жонами были счастливѣе, или чтобы мущины не должны были жениться до-тѣхъ-поръ, пока они не сдѣлаются старыми подагриками.

Итакъ Филиппъ отправился за своей очаровательницей. Бэйнисы позволили этому бѣдному студенту правовѣдѣнія ухаживать за ихъ дочерью и провожать ихъ въ Парижъ.

Вскорѣ послѣ этого, въ концѣ сентября, лондонскій пароходъ въ прекрасный солнечный осенній вечеръ высадилъ насъ у таможни среди густого тумана. Ахъ, какое возвращеніе послѣ двухнедѣльнаго отсутствія! Какая куча писемъ лежитъ въ кабинетѣ! Мы весело пьёмъ чай утромъ при свѣчахъ въ первые два дня послѣ нашего возвращенія, а я имѣлъ удовольствіе обрѣзать себѣ подбородокъ, потому что слишкомъ темно бриться въ девять часовъ утра.

Моя жена не можетъ бытъ такъ нечувствительна, чтобы хохотать и быть весёлой оттого, что со мной случилась бѣда, которая навремя обезобразила меня? Передъ ней лежитъ письмо, отъ котораго она совершенно въ восторгѣ. Когда она особенно довольна чѣмъ-нибудь, я могу видѣть по ея лицу и по особенному одушевленію и ласковости ея ко всему семейству. Въ это утро лицо ея сіяло. Комната освѣщалась имъ, а можетъ быть также и двумя свѣчами, которыя стоятъ на чайномъ столѣ. Дрова въ каминѣ трещатъ, огонь весело пылаетъ.

— Письмо отъ Шарлотты, папа! кричитъ одна изъ дѣвочекъ.

— Письмо отъ дяди Филиппа, папа! кричитъ другая:- и имъ такъ нравится Парижъ, продолжаетъ маленькая вѣстовщица.

— Вотъ сэръ, не говорила ли я вамъ? кричитъ моя жена, подавая мнѣ письмо.

— Мама всегда говорила вамъ, повторяетъ ребёнокъ, важно кивая головкой:- и я не стану удивляться, если онъ будетъ очень богатъ; а вы будете удивляться, мама?

Я не напечатаю письма миссъ Шарлотты, потому что она не совсѣмъ правильно писала, а въ письмѣ было такъ много помарокъ, что для меня было ясно, что воспитаніе ея было небрежно; а такъ-какъ я очень её люблю, я не желаю поднимать её на смѣхъ. А письма мистера Филиппа я напечатать не могу потому, что я не сохранилъ его. Кчему сохранять письма? Я говорю, что ихъ надо жечь, жечь, жечь. Не нужно сомнѣній; не нужно упрёковъ; не нужно вчерашняго дня. Счастливъ онъ быль или несчастенъ — думать объ этомъ грустно всегда.

Въ письмѣ Шарлотты заключался подробный разсказъ, какъ Бэйнисы помѣстились у баронесы С*, гдѣ дѣйствительно имъ было очень удобно и дёшево жить. Филиппъ же помѣстился въ Сен-Жерменскомъ предмѣстьи, въ гостинницѣ Пуссенъ, которую ему рекомендовали его друзья-художники, въ улицѣ этого имени, которое лежитъ, какъ вамъ извѣстно, между Мазариновой библіотекой и Музеемъ изящныхъ искусствъ. Въ прежнія времена мой джентльмэнъ жилъ роскошно и хлѣбосольно въ англійскихъ гостинницахъ; теперь онъ очень прилично помѣстился за тридцать франковъ въ мѣсяцъ и съ пятью или шестью фунтами, какъ онъ послѣ безпрестанно говорилъ, онъ очень комфортэбельно могъ прожитъ мѣсяцъ. Я не говорю, мой юный путешественникъ, чтобы вы нынѣ могли быть такъ счастливы. Мы разсказываемъ то, что было двадцать лѣтъ назадъ, прежде чѣмъ локомотивы начали визжать по французскимъ рельсамъ и когда Луи-Филиппъ былъ королёмъ.

Какъ только мистеръ Филиппъ Фирминъ разорился, нужно ему было влюбиться. Чтобы не разставаться съ возлюбленнымъ предметомъ, нужно ему было послѣдовать за нимъ въ Парижъ и бросить занятіе юриспруденціи на родинѣ, хотя, надо отдать ему справедливость, я думаю онъ ничего не сдѣлалъ бы хорошаго. Не пробылъ онъ въ Парижѣ и двухъ недѣль, когда причудливая госпожа Фортуна, которая, повидимому, убѣжала отъ него, вдругъ улыбнулась ему какъ бы говоря: «юный джентльмэнъ, я еще не покончила съ тобою».

Не предполагайте будто Филиппъ вдругъ выигралъ двадцать тысячъ ф. с. въ лотерею. Не очень нуждаясь въ деньгахъ, онъ вдругъ получилъ возможность пріобрѣсти нѣкоторую сумму довольно легко.