- Я не собираюсь терять с тобой связь, Лида, но встречаться без острой необходимости не буду, – он выждал и улыбнулся растерянности, почти обиде на моем лице, – по крайней мере, пока ты настолько отвратительно себя контролируешь.
- Простите, Ласкар, – я смутилась. – Этим тоже нужно заняться…
Я закусила губы и не сдержала смеха. Мужчина недовольно покачал головой.
- Совет. Один. Личный.
Я вскинула брови.
- Не совет – предостережение, – поправился он, – не знаю, что у вас там произошло, хотя можно догадаться. Но ради себя самой… держи себя в руках. Не делай из любимого человека марионетку.
Я открыла рот и тут же закрыла. Челюсти сжались от подступившей злости.
- Уверен в мягком взлете и посадке. Хорошего пути.
Поднявшись, Ласкар постоял мгновение. Я не подняла лица. Тогда он развернулся и ушел.
6.
Через восемь часов сна, трех часов обвешивания деталями и уточнения формулировок для предохранителя, часа просматривания новостей и часа толкотни в аэропорту, я целовала родное лицо. С видимым усилием отстранив меня, Марк подхватил чемодан и зашагал к выходу. Я не могла унять улыбку. Я так виновата… Но я залижу все раны, залатаю все прорехи…
Я хотела рассказать о докторе Давиде Малиновск, польском еврее, в чьем доме провела последний месяц, но Марк остановил меня безразличным взглядом. О Ласкаре рассказывать было нечего. По крайней мере, до того, как я не поведаю ему долгую историю о себе самой и мне подобных. Зайдя в квартиру, я почувствовала неладное. Когда зашла в спальню, подозрения подтвердились: его монстера загнулась, кажется, окончательно. Марк не жил здесь.
Я резко обернулась и кивнула на погубленное растение. Проследив за моим взглядом, Марк пожал плечами.
- Не предполагал, когда ты вернешься. Спокойной ночи.
Он направился к двери.
- Ты не… - сердце бухало в груди. Я не верила, что его решение может быть серьезным. Что он вообще что-то действительно решил. – Марк!
Я схватила его за руку.
- Давай поговорим. Не уходи.
- Ну, давай поговорим, – посмотрел он на сжимающие его запястье пальцы и вывернул руку, освобождаясь.
Я растерялась и потупилась. Не на такую встречу я надеялась и не такого настроя ожидала.
- Я люблю тебя, Марк.
- Я больше не играю в такую любовь. Честно пытался, но как оказалось, мне это не по силам.
- Я понимаю! Никому не по силам терпеть такое отношение. Прости меня. Я не понимала. Не видела. Я все исправлю…
- С чего начнешь?
Я совершенно растерялась, отвыкнув от его конкретности и определенности. Потупившись, пыталась выловить из вываливающихся, словно тесто из кастрюли на батарее, мыслей о предохранителе что-то касающееся моих намерений в отношении Марка. Я же думала о нем. Но что именно я думала? Было ли что-то связное, не относящееся к чувствам и эмоциям? Что я хотела исправить, какие конкретные шаги предпринять?
Почувствовав слезы на щеках, вытерла глаза.
- Ты не должен был молчать. Не должен был терпеть такое отношение.
Он улыбнулся как взрослый, раскусивший нехитрую детскую уловку.
- Каждый раз, когда я не молчал, ты просила не ныть.
- Я буду вести себя по-другому, Марк. Не уходи, пожалуйста.
- Лида, - он устало вздохнул, – если за сменой поведения не стоит смена отношения к человеку, она не принесет результатов.
- Как я должна к тебе относиться? – в поднявшемся голосе послышались постыдные истеричные нотки.
Марк молчал. В глазах застыла грусть, с какой смотрят на неизлечимого больного. Меня покоробил этот взгляд. Я могу так много, что сама не представляю где границы постепенно открывающихся возможностей. Так, неужели, я не смогу удержать тебя?
- Дай мне шанс.
- Хорошо, – невесело усмехнулся Марк, – думаю, для того, чтобы использовать его, мое участие в твоей жизни не нужно. Тебе всегда было достаточно просто знать, что я у тебя есть. Где-то там…
Я нахмурилась и не решилась снова задержать, когда он пошел к двери. Открыл и, не глядя на меня, вышел.
Присев на лавку, я скособочилась и замерла.
Через минуту или десять зазвонил телефон. Вынув трубку из сумки, я усмехнулась: Миша.
- Какого хрена я узнаю о том, что ты вернулась из форума?
- Какого форума?
- Тебя видели в Домодедово!
Я вздохнула и опустила голову.
- Миша, Марк ушел от меня.
Растерянное молчание.
- Я не знаю что делать. Не представляю…
- Как ты себя чувствуешь? Устала?
- Да нет, вроде. Выспалась в самолете.
- Я сейчас подъеду.
Нажав отбой, я посмотрела на часы: одиннадцатый час. Прошла в спальню к монстере. Возможно, что-то от нее можно спасти? На подоконнике жил ее кувшинчик с водой и пульверизатор. Листья пожухли окончательно, но если есть хотя бы шанс на спасение, нужно его использовать. Полив землю, я вернула кувшин на место и села рядом с бедным растением на подлокотник кресла.
Где сейчас живет Марк? Это ведь его дом. На даче? Или у родителей? Вряд ли у них… Скорее всего на даче.
Миша подъехал через сорок минут. Окинув меня обычным оценивающим взглядом, прошел и стянул ботинки. Пройдя на кухню, усмехнулся красноречивому стакану и бутылке любимого и уважаемого виски рядом с ноутбуком.
- Будешь? – проявила я намек на гостеприимство.
- Я за рулем, – отрицательно качнул он головой. – Что случилось-то?
Я раскрыла и закрыла рот, сдерживая позыв зареветь.
- Я такая дура! Такая эгоистичная сволочь! Я всегда думала о нем в последнюю очередь. Мне на самом деле было достаточно знать, что он у меня есть.
Сев на стул, я закрыла ноутбук и отпила.
- У любого человека может кончиться терпение… Но я не представляю, что делать.
Миша усмехнулся. Потом неожиданно коротко засмеялся и успокоился.
- Он тебе нужен?
- Да! – я вскрикнула. Потом кивнула в подтверждение: да.
- Лид, он знает о тебе больше, чем я или Гриша? – Миша сел напротив, на место Марка. – Ты знаешь, о чем я говорю. Эти твои… способности.
Я отрицательно покачала головой, скользя взглядом по серебристой поверхности холодильника.
- Знаешь, семейной жизни присущи некоторые понятия, почитай значение в словаре, когда я уйду. Можешь записать: доверять, делиться, заботиться. Никогда не слышала о подобном?
Я остановила на нем взгляд.
- Возможно, тебе, просто, не стоит усложнять себе жизнь подобными проблемами? Если ты не способна довериться человеку, с которым даже расписалась не под дулом пистолета, может он того не стоит? Ну, просто не достоин доверия? Не поймет, не оценит, упрекнет, усмехнется. Ну, разве можно предположить, что ты не умеешь доверять людям в принципе? А уж заботится о ком-то? – у Миши ровные красивые зубы. Он называет их представительскими. Но сейчас улыбка была похожа на злой оскал. – Потренируйся на рыбке.