— Разошлись они, — кивнул Рома в сторону шума.
— Берегут силы, — ухмыльнулся Лёша. — Трусят. Закидывают снарядами и штрафниками. В открытую идти пока боятся, — Алексей передал сигарету Роме.
— Нам бы от их трусости коньки не откинуть, — вздохнул Рома и передал сигарету дальше.
В этом момент прямо над ними рванул снаряд. Осыпалась земля, голова раскалывалась, но все уцелели.
— А мы им тут как заноза в заднице, — ответил Лёша, откашлявшись. — Гвину с нами мириться — потерять авторитет. Но мы это можем устроить. Главное — не помирать.
В ответ Рома только ухмыльнулся.
— Я не понял, — Лёха нахмурился. — Это что сейчас было?
— Очень вовремя ты это сказал. Когда земля вокруг прямо стонет.
— Ещё раз повторяю: никто не умирает. Это проще всего. Умер и все твои косяки списаны, а новых уже не прибавиться. И в глазах других ты герой. И рождался, получается, не зря, а ради подвига.
— Что-то ты разошелся. Никто не хочет умирать.
— Не спорю. И это личное дело каждого.
— Лично дело? Вот сейчас к нам прилетит, я посмотрю как снаряд будет спрашивать о твоём личном деле!
— Не драматизируй. Наша цель одна: методично и спокойно уничтожать противника. Без геройства. Сложнее всего будет потом всё здесь отстроить.
— Как там наши танкисты интересно?
— За них не волнуйся. Их даже прямое попадание не возьмёт. Очень вычурная у них защита брони.
Артобстрел продолжался. С каждой минутой убитых и раненых становилось всё больше и больше. Царица полей выковыривал тех, чьё укрытие оказалось недостаточно глубоким. Никому из павших не судилось попасть в Вальхаллу. Не было здесь ни грамма чести.
— Лёша, — зашипела рация. Это был Вильгельм. — Здесь есть хорошая позиция для корректировки гаубиц?
— Дай подумать. Кажется, есть. В лесу построили двухэтажный домик для охраны.
— Нужно наведаться. А то нас так всех перебьют. Как только закончат палить, мне нужны добровольцы для рейда к домику.
***
Саманта старалась не обращать внимания на какофонию со стороны поместья. Сердце сжималось от осознания, что там оставались люди. Что там остался Алексей. Больше всего девушка боялась, что его принесут полуживым, а она не сможет ничем помочь.
Доставили ещё пятерых. Одну сильно изувеченную девушку. Саманта понимала, что жить ей оставалось, в лучшем случае, пол часа. Она дала раненой попить, нежно провела по грязной щеке и пообещала, что скоро должно полегчать. Девушка всё поняла и больше не стонала, а вскоре и вовсе затихла. Она упокоилась с миром.
С остальными поступали по следующей схеме: расширяли рану, обильно заливали спиртом и вытягивали пинцетом осколок или пулю. Дальше оставляли под присмотром карапуза. Если ран было слишком много, Саманта вкалывала морфин и оставляла бедолаг на потом. Им предстояло пережить ампутацию.
Стоны, бормотание в полу бреду, детский плачь и непрекращающаяся пальба в далеке. Воздух пропитался кровью и перекисью. Всё смахивало на кошмар. И Саманте очень хотелось проснуться, но об этом можно было только мечтать. До этого дня девушка думала, что закалила рассудок. Однако, сегодня ей предстояло проверить его на прочность.
Ей выдалась свободная минутка. Обессилев, Саманта плюхнулась под стволом дерева, запрятав голову в коленях. Хотелось плакать, но на такую роскошь непозволительно было тратить силы.
— Парни! — послышалось со стороны лесной чащи. — Парни, вы где?!
— Опять несут, — промурчала Саманта. — Дайте передохнуть хоть пять минут.
Внезапно по коже прошлись мурашки, а сердце бешено начало стучать. Девушка осознала, что крик шел не с той стороны, откуда доставляли раненых. Неужели прошли мимо и заблудились? Но почему тогда слышно только одного?
Саманта жестом приказала вести себя тихо и на цыпочках пошла в сторону шума. Басистый голос всё продолжал звать. Вскоре американка увидела его обладателя. Молодой парень. Солдатская форма не по размеру. Сползающая каска. Качающийся автомат. Красная повязка на руке. Шел прямо к госпиталю.
***
— Отличный залп, Заря один. Теперь сместим огонь на поместье. Давайте пристрелочный выстрел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Корректировщик глядел в бинокль из окна второго этажа, сидя рядом с большой радиостанцией. Ему хотелось открыть окно и проветрить затхлое помещение, но так он рисковал обнаружить свою позицию. Оставалось терпеть. Благо, снарядов у артиллерии оставалось на несколько залпов. Сидеть здесь оставалось не долго.
Послышался скрип половиц.
— Юлька, это ты? — спросил корректировщик. — Неси сюда, так жрать хочется.
— Прости, на обед только свинец, — ответил Рома и бесцеремонно нашпиговал хартийца пулями. — Это вам за Кенни, сволочи.
— Закат один, — шипел рация. — Закат один. Дали выстрел. Закат один?
Рома быстро побежал к радиостанции. План созрел мгновенно.
— Закат один слушает. Были помехи, — ответил он, надевая наушники и пытаясь подражать голосу покойника. Рома взял бинокль. Снаряд упал точно в поле.
— Отличный выстрел. Попали точно по дому. Продолжайте в том же духе, конец связи.
Рома вздохнул. Кажется, проверили. Ударив по стальному корпусу несколько раз прикладом и удостоверившись, что рация больше не заработает, парень покинул второй этаж.
— Вильгельм, у вас чисто? — крикнул он, спускаясь.
— На первом этаже никого. У тебя порядок?
— Если отбросить подробности — да.
— Отлично. Теперь уходим.
Покидая дом, Вильгельм услышал шуршание в кустах.
— Я проверю, — вызвался Вилли.
Подходя к зарослям, шуршание усилилось. Раздвинув ветки, Вильгельм увидел девочку.
Она была совсем ещё крохой. Лет двенадцати. Несмотря на юный возраст, ей уже выдали форму, ушитую в ногах и руках. Красная повязка давала понять, что Вильгельму нужно сделать. И он это сам понимал. Но Вилли посмотрел в её слезящиеся глаза. Маленький рот шевелил губами, шепча: «Пожалуйста». Внутри что-то ёкнуло. Вильгельм отвёл взгляд. Вокруг девочки лежали котелки для еды. Придя она на несколько минут раньше, её бы уже убили. Но не убьют ли её сейчас?
— Что там, Вилли? — спросил Рома.
Вилли не ответил. Лишь достал Кольт. Девочка зажмурилась. Вильгельм сделал несколько выстрелов.
— Беги, — шикнул Вильгельм.
Девочка скрылась в зарослях.
— Спасибо, — едва услышал Вилли.
— Кто там был? — спросил Рома.
— Заяц, — ответил Вильгельм, избегая его взгляда.
***
— Парни! Чёртов лес. Куда же они пошли?
Саманта спряталась за сосной, пытаясь успокоить дыхание. Сердце билось так громко, что казалось будто стук мог услышать хартиец. Руки тряслись. Адреналин зашкаливал. И тут её осенило.
«Нож!»
Нащупав заплетающимся пальцами выпуклую рукоять, Саманта вытянула клинок из ножен. Острое лезвие переливалось в лучах. Армейский нож мог свалить любого. Требовался лишь меткий удар. Вот только она была не готова. Как назло в этот момент проснулась совесть.
«Неужели ты отнимешь чью-то жизнь? Готова ли ты причинить кому-то боль и страдание?»
Саманта заглушила её голос. В конце концов сейчас все убивают ради кого-то. Так почему она должна стать исключением?
«Я убью его. Ради раненых ребят. Ради детей. Ради тех, кто сейчас сражается. Ради Лёши. Никто другой сейчас не может. Только я».
Рядом хрустнула ветка. Солдат был совсем близко.
Громко закричав, Саманта бросилась на него с ножом наперевес. Парень даже не успел направить автомат, как его свалили и всадили нож прямо в сердце. Оно ещё несколько раз стукнуло, отдавая вибрацией по рукояти. Солдат закатил глаза и затих.
— Прости, — прошептала Саманта и закрыла ладонью глаза мертвецу. — По-другому нельзя.
Ей внезапно стало жалко убитого. Возможно, его ждали дома? Или его ищут товарищи? К горлу подкатил ком. Стало невыносимо паршиво.
«Лёша. Ты же меня готовил для этого момента. Верно?»
***
— Что с вами стряслось? — спросил Алексей Вильгельма. Вилли тащил на себе раненого Рому и едва донёс до траншеи. — И где остальные?