захохотала и, прошептав Андрону что-то на ухо, заявила, обращаясь к своему безвольному супругу:
– Алик, унеси! Лучше мне квашеной капустки с грибочками, а не эту сладкую ерунду. Ну, живо! И с брусникой!
Алика как ветром сдуло, а Зоя при упоминании квашеной капусты вдруг поняла, что действительно улавливает ее очень слабый аромат, до этого, видимо, заглушавшийся всеми прочими заполнявшими будуар Великой Продюсерши благовониями.
Она осторожно осмотрелась, желая убедиться, что не обнаружит среди крайне дорогой аляповатой безвкусицы, всех этих фарфоровых ангелов, бронзовых доспехов и серебряных ваз, золоченое или, кто знает, даже золотое блюдо с остатками квашеной капусты.
Никакой посуды с капустой она не увидела, хотя нельзя было исключать вероятность того, что искомое блюдо притулилось за щитом инкрустированного малахитом и лазуритом камина, в смежной гардеробной или в ванной комнате.
Но нет, это не был запах квашеной капусты, которая находилась в помещении – это было амбрэ, исходившее от роскошной кровати. Не исключено, что блюдо с квашеной капустой, золоченое или даже, кто знает, золотое, было где-то в недрах места сна и прочих утех Великой Продюсерши и ее Алика, но Зоя уже давно научилась различать запахи подлинные – и те, что могла уловить только она сама, свидетельствующие о наличии определенного заболевания.
И это был именно он – запах болезни. И Зоя даже знала, какой именно. Наблюдая за тем, как Великая Продюсерша уже утягивает Андрона в недра своей безразмерной кровати, девушка кашлянула.
Кажется, хозяйка только в этот момент поняла, что в будуаре есть кто-то еще: Зоя привыкла к тому, что внимания на нее мало кто обращал. И уж точно не люди, подобные Великой Продюсерше.
– Милочка, если вам кашляется, то выйдите прочь! – заявила та крайне недовольным тоном. – А то еще заразите меня!
Андрон, еле избавившись от цепких, увенчанных кровавыми ногтями, лапок музыкальной хищницы, подошел к Зое – он понял, что она подала ему знак.
– Начинающийся цирроз печени, – прошептала еле слышно она.
Андрон чуть заметно кивнул и вернулся к пожилой диве. Возник и Алик, который опять не угодил супруге: та, заявив, что не может и на дух выносить запах квашеной капусты, отослала его за пряниками.
Заметив, как Андрон быстро взглянул на нее, Зоя поняла: надо оставить целителя и его клиентку одних. Потому что некоторые диагнозы вызывали крайне бурную реакцию – и Зоя не сомневалась, что в этом случае будет точно так же.
Наверняка Великая Продюсерша налегала на спиртное, что привело к плачевному результату. Сама Зоя без обиняков сказала бы ей это прямо в лицо, но обходительный, владеющий всеми психологическими трюками Андрон умел тактично донести самую тяжкую весть до клиента, даже до самого капризного и богатого.
А Великая Продюсерша была именно из таких.
Выйдя из сияющих дверей будуара, Зоя уставилась на сверкающую зеркалами в тяжелой серебряной оправе смежную комнату, а потом, кое-что заприметив за одним из зеркал, подошла к нему и, запустив за него руку, вытащила оттуда пустую бутылку из-под французского коньяка.
Зоя обнаружила за зеркалом целую батарею пустых бутылок и вздохнула – с учетом потребляемого количества спиртного, было странно, что цирроз у Великой Продюсерши только на начальной стадии. Вот что значат сибирские гены – мадам очень гордилась, что родом была из таежного поселка. Может, даже еще и вылечить без особо ощутимых последствий получится.
Не зная, что делать с бутылками, Зоя, держа их в руках, вышла в длиннющий коридор, устланный, как в Букингемском дворце, красной ковровой дорожкой с искусным золотым шитьем, и снова ощутила запах прелых ландышей.
Поставив бутылки на потрясающий комод красного дерева, над которым висел огромный портрет Великой Продюсерши, нереально молодой и чертовски обворожительной, какой она была лет эдак тридцать, если не все тридцать пять, назад, Зоя отправилась вслед за запахом.
Запахом смерти.
Этому она тоже научилась во время олфакторного тренинга – не просто чувствовать запах, но и безошибочно определять его источник, в особенности если ты имеешь дело с большим количеством людей, например, толпой.
Но никакой толпы в средневековом рублевском замке не было, и запах прелых ландышей с каждым шагом все усиливался. Спустившись на этаж ниже, девушка снова миновала длиннющий коридор, устланный королевской ковровой дорожкой, на этот раз лазурной и с серебряным шитьем, свернула за угол – и поняла, что нашла эпицентр запаха смерти.
Он находился за высоченной резной дверью с тускло посверкивавшей ручкой в виде лапы мифического чудища.
Зоя осторожно постучала. Потом громче. Наконец, забарабанила в эти ворота – ответа все не было.
Тогда она надавила на ручку, дверь распахнулась – и в лицо ей ударил концентрированный аромат прелых ландышей.
Но как Зоя отметила с самого начала, он был какой-то другой, с иной ноткой, делавшей его еще более тяжелым и невыносимым.
Раньше на такие нюансы она бы не обратила внимания, да и не смогла бы их заметить, но теперь, после олфакторного тренинга, была в состоянии различать и такое.
В комнате, не особо и большой, царил полумрак. Зоя заметила работающий телевизор, по которому беззвучно перемещались западные поп-звезды, окна, неплотно задернутые черными шторами, так, что сквозь них в комнату вливался призрачный свет, и, наконец, огромную софу.
Эпицентр запаха смерти был именно там. Сначала Зоя не поняла, что на софе кто-то лежит, и только присмотревшись, смогла различить контуры человеческого тела.
Неужели она опоздала?
Однако нет. Худенькая девочка с длинными светлыми волосами, лежа на животе, к Зое спиной, дергала ногами в такт музыке в наушниках.
Именно от нее и исходил запах смерти.
Приблизившись к софе, Зоя остановилась, наблюдая за ногами в красных, правда, уже весьма грязных носках, которыми девочка болтала в воздухе, и вдруг, когда та повернула голову, поняла, что это не девочка, а мальчик.
Ну да, она припомнила то досье, которое отдел по работе с ВИП-клиентами составил для Андрона: у Великой Продюсерши были и великовозрастные дети, и даже уже совершеннолетние внуки и, кажется, один правнук, но вместе с ней в средневековом рублевском замке жил ее самый младший отпрыск, которого она родила, будучи уже в весьма солидном возрасте: мальчик с длинными волосами, которого она таскала с собой на все светские мероприятия и прилюдно целовала в губы, называя своим ангелочком и подарком небес.
На самом деле он был подарком ее предпоследнего супруга, солидного бизнесмена, с которым она вела крайне грязную бракоразводную войну, приводившую в дикий восторг желтую прессу и не менее желтое телевидение. Главной ставкой там были даже не деньги, которых у обоих экс-супругов, некогда обожавших друг друга до безумия, а потом столь