Читать интересную книгу Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - Александр Козенко

Неужели не может Ада позволить ему сохранить и ее любовь, и любовь девушки? Неужели не может она вынести это? Говорит, что может; но ее лицо, ее глаза и голос выдают обман; при каждом ее слове сердце его сжимается от жалости. Так вот, стало быть, каков для него реальный выход. Разве способен он принять от нее такую жертву, вынудить ее на муки и видеть, как она сгибается и вянет под их гнетом? Разве способен он купить свое счастье такой ценой? Счастьем ли будет ему это счастье?

И Джон подумал: «Я, верующий в храбрость и доброту; я, ненавидящий жестокость, – если я совершу это жестокое дело, во имя чего буду я жить? Как смогу работать? Как прощу себе? Если я сделаю это, я погиб – я превращусь в отступника моей же собственной религии – в предателя перед лицом всего, во что верю».

Глава 21

Джон принял наконец окончательное решение, и 26 января 1912 г. чета Голсуорси уехала в Литлхэмптон, их обычное место отдыха. Джон тогда написал в своем дневнике: «Мы оба чувствуем себя ужасно», и на следующий день: «Проклятая “Мимолетная греза”!».

Ада вела себя благородно и, отвечая на письмо Маргарет, писала:

«Вы не должны чувствовать себя несчастной, наоборот, очень счастливой. Первая любовь в вашем возрасте – может ли быть что-нибудь более святое! И вы не должны думать обо мне: я довольна. Просто я сейчас очень слаба физически, и это производит тяжелое впечатление, но в душе я ощущаю силу и доброжелательность». И закончила письмо на оптимистической ноте: «Этот мир не такое уж плохое место – вы это поймете. Все должно быть и будет хорошо».

И Маргарет при встрече, чтобы успокоить Джона, дала ему прочитать это письмо, но эффект оказался прямо противоположным. Слова Ады о ее «физической слабости» убедили Джона в том, что продолжение отношений с Маргарет будет происходить за счет здоровья и счастья его супруги, а этого он никак не мог допустить. Он пошел даже на то, чтобы отменить ранее сделанное приглашение Маргарет с матерью на чай на Аддисон-роуд. Извиняясь, он писал Маргарет: «А. теперь не в состоянии разговаривать или видеть кого-нибудь, да и я сам несколько обезумел и не хочу, чтобы именно сейчас настал “последний шанс изменить что-либо”».

Но Джон уже принял решение уехать с Адой за границу как можно быстрее. Голсуорси пришел на премьеру «Простака» (Голубя) 30 января один, без Ады, и после окончания спектакля не пошел за кулисы, а ограничился лишь тем, что послал Маргарет записку:

«Маргарет!

Простите меня, если сможете, за то, что я уезжаю, не повидавшись с вами. Ни я, ни вы не сможем построить свое счастье на чужих страданиях и болезни. Будьте храброй девочкой и думайте о лучших временах, которые, поверьте мне, настанут очень скоро. Напишите мне, если захотите».

Супруги Голсуорси сразу же уехали в Париж. Откуда Джон написал Маргарет 1 февраля, что Ада «чувствует себя уже лучше; поэтому и вы не грустите и не отчаивайтесь». В Париже Голсуорси написал предисловие к роману Диккенса «Холодный дом», собрание сочинений которого издавал Уэверли. Затем они поехали на юг Франции в Грасс. Оттуда Ада из «Гранд-отеля» писала Моттрэму: «Париж нам очень польстил: там множество интеллектуалов, которые наизусть цитируют отрывки из произведений Дж. Г. и, похоже, знакомы с его творчеством лучше, чем в Англии». Ада даже сама написала Маргарет, предлагая писать ей, «когда и что она захочет». Тем не менее Джон сообщает Маргарет: «Но, я думаю, дух ее еще не окреп, поэтому не нужно писать все, что захочется». Голсуорси просил Маргарет уничтожить его письма или вернуть ему их при встрече. Из Грасса они поехали в Канны, чтобы встретиться с Арнольдом Беннетом. И, наконец, остановились в Болье. Голсуорси направлял ей письма из Болье «до востребования», а 18 февраля, можно сказать, отправил ей прощальное письмо.

«Мое дорогое дитя! В моих письмах к тебе я обычно повторял “ей лучше, ей лучше”. Это неправда, но, пока у меня была надежда, я не хотел ввергать тебя в отчаяние. Однако, если быть честным до конца, ей не может быть лучше, пока между нами все не будет кончено. Я наблюдаю за ней день и ночь – таких мук и страданий я никогда не видел и вряд ли вынесу, если увижу опять. Остается только одно: мы должны отказаться друг от друга, и окончательно. Наша с нею жизнь и наша любовь была и остается Священным Граалем. Ты слишком мила и добра, чтобы не разделить мое чувство: мы не сможем построить наше счастье на ее горе и отчаянии. Нам с тобой судьба оставила только скрытность и острую тоску, а я не думаю, что тебе, которая так дорога мне, подойдут одиночество и тайная жизнь. Лучше совсем ничего, лучше тебе вырвать с корнем свое чувство ко мне. Скоро тебе встретится лучший друг, чем я, он сможет дать тебе жизнь более счастливую и полную. И если сознание, что я любил тебя, доставляет тебе хоть какую-то радость, как мне все еще радостно думать о таком же чувстве, которое и ты могла питать ко мне, – ну что ж, это так, и всегда так будет, радость останется, даже если мы оба преодолеем в себе чувства. Итак, дорогая моя, бедняжка моя, мы должны проститься – проститься по-настоящему и навсегда. И благослови тебя Господь! Забудь, забудь и прости меня!».

Джону потребовалось собрать все свои душевные силы, чтобы написать это письмо. Он отказывался от молодости, от любви-страсти и вынужден был подавить свое чувственное влечение. Находясь на одном из лучших курортов Средиземноморской Ривьеры, на полпути от Ниццы к Монте Карло, в Болье-сюр-Мер, этом уголке уединения, полном неповторимого изящества и средиземноморских красот в долине между морем и величественными горными массивами, он невообразимо страдал. Он отказывался от того, что Ада уже не могла ему дать. Сказывался ее возраст и что их взаимное влечение постепенно угасало. А история с Маргарет сделала в дальнейшем их близость невозможной, и Джон это хорошо понимал. Такая ситуация для него, еще полного сил, была труднопереносимой, но таким образом сохранялся брак, основанный на душевной близости, искренности и общих интересах. Но такое трудное решение он принял не только ради Ады, как могло бы показаться на первый взгляд. Отчасти оно было продиктовано и обеспокоенностью за судьбу Маргарет. Он хорошо помнил страдания Ады в первые годы их близости из-за ложного положения, необходимости всемерно скрывать их связь. Но тогда была надежда со временем узаконить ситуацию. В случае с Маргарет такой надежды быть не могло. И вся ее жизнь была бы испорчена из-за связи с ним. Даже если бы Джон с Адой, по мнению Маргарет, со временем стали относиться к ней как к приемной дочери, это не изменило бы ситуацию. Обо всем этом Джон думал за день до того, как написать прощальное письмо, лежа на солнце у моря. Но в своем дневнике, доступном Аде, чтобы не волновать ее, он написал лишь: «Вчерашний день провел, лежа над морем на мысу Святого Жана. Это было прекрасно. Вечером были в Монте. Проиграли вместе 2 фунта». Тогда же он написал в дневнике и о принятом ими окончательном решении: «Вопрос о нашем отъезде решен. Едем в Нью-Йорк, где будет постановка “Простака”, затем путешествуем и в Англию вернемся в июне». Примечательно, что во время этой поездки 7 февраля Джон начал писать роман «Темный цветок». Он начал работу над романом с раздела «Лето», впоследствии ставшим второй частью.

24 февраля Джон и Ада на поезде прибыли в Ливерпуль и на следующий день на трансатлантическом лайнере «Кампания» отплыли в Нью-Йорк. Голсуорси отмечал: «Судно водоизмещением 12 300 тонн самое маленькое из флота Кунарта. У нас хорошая каюта и слуги превосходные». Вместе с тем монотонность путешествия угнетала его. Привыкший рационально использовать время, он с трудом переносил вынужденное бездействие. И в это обычное в зимнее время пересечение Атлантики Джон, особенно в начале пути, много спал. Гилберту Мюррею он писал: «Все путешествие стало апофеозом скуки. Приходится тратить массу усилий, чтобы хоть как-нибудь приспособиться к безделью. Я полагаю, мне нужно избегать морских путешествий, так как вынужденный и полный вакуум для меня невыносим. Я по третьему разу читаю “Лунный камень” – это единственное, что я могу делать, помимо поглощения лекарств от морской болезни; Ада пребывает в том же состоянии».

Джон, конечно, понимал, что дело не в морском путешествии. Если бы он путешествовал с Маргарет, то ему вряд ли было бы скучно и тоскливо. Просто он стал скучать с Адой, все его чувства и мысли были направлены к другой женщине. Он страдал от неудовлетворенности и тоски, которые испытывает влюбленный, разлученный с объектом своей страсти.

Когда утром 3 марта они прибыли в Нью-Йорк, Голсуорси удалось избежать всех репортеров, кроме одного. Эта неудачная встреча повлекла за собой целую серию интервью на следующей неделе. Длительные репетиции «Простака» привели к хорошему результату, и премьера в небольшом театре Эймса на 44-й улице прошла удачно. Голсуорси отмечал: «Репетировали “Простака” с полудня до 2 часов ночи. Постановка значительно улучшилась, особенно 2-й акт. Мы прошли каждый акт 3 раза». После того как Джон забрал Аду из Лейквуда, Нью Джерси, где она отдыхала неделю, Эймс организовал для них очень веселый ужин. Супруга Голсуорси писала госпоже Рейнолдс: