Водитель снова замолк, не зная что еще добавить. Сергей Витальевич вылез из салона, посмотрел на студента.
— Могли бы разрешения спросить, — проворчал он.
— Так вы спали, — жалобно протянул водитель.
Полковник обошел вокруг машины, посмотрел на медика.
— Доброволец, значит.
— Вроде того, — благодушно улыбнулся тот.
— Зюзя.
— Вобще-то меня Степаном зовут, Зюзя это так… за заслуги перед отечеством.
Полковник крякнул. Интересно, за какие это заслуги дают подобные погоняла. Степа запустил пальцы в пакетик, выудил что-то светлое, тонкое. Захрустел. Сергей Витальевич сглотнул голодную слюну. Только сейчас понял, что не ел почти сутки.
— Чего жуешь, доброволец?
Степа с улыбкой продемонстрировал на вытянутой руке пакетик. «Ролтон» гласили красные буковки на желтом фоне.
— Это суп что ли, вермишелевый? — поперхнулся от неожиданности Сергей Витальевич.
— Не-а. Это яичная лапша моментального приготовления.
— А кипяточком ее не надо? — ехидно поинтересовался полковник.
— Когда как, — на полном серьезе пустился в объяснения Степан. — Это как хлеб. Бывает мягкий, а бывают сухарики. Вот это сухарики.
Студент поглядел на пакет и жизнерадостно добавил:
— Со вкусом грибов. Хотите? У меня еще есть.
Полковник с сомнением посмотрел на дешевую сушеную лапшу. Жрать хотелось до невозможности. Дома, когда говорил, что хочет жрать, жена всегда ругалась. Называла процесс поглощение пищи ласковым словом «кушать» и требовала того же от мужа. Сергей Витальевич виновато кивал, но нет-нет, да выдавал любимое смачное «жрать». Это в райском саду голая баба позарилась на яблоки и вкусила плод, да дворяне в плохом кино откушивают. А когда сутки не ел вовсе, или неделю в сухомятку, тут уж хочется именно жрать.
— Валяй, — решился Сергей Витальевич.
Молодой медик достал из кармана запечатанный пакетик, протянул полковнику. Тот глядел все же с сомнением.
— Повезло, — подбодрил Степа. — Со вкусом курицы достался.
Пальцы сжали пакетик, потянули в разные стороны. Внутри оказался спрессованный брикет и пара мелких пакетиков.
— А это что?
— В одном вкус, в другом запах курицы, — пошутил Зюзя. — Высыпайте прямо на сухарики, не бойтесь.
На вкус лапша оказалась мерзкой. Хотя… Полковник припомнил свое студенчество, когда все деньги уходили на пиво, а под пиво из закуски в лучшем случае была замерзшая в холодильнике банка шампиньонов, а в худшем — початый пакетик майонеза и половина коробки вискаса. Нет, лапша определенно была приятнее кошачьего корма.
Сергей Витальевич с каким-то мазохистским удовольствием захрустел лапшой. Посмотрел на студента с благодарностью.
— А вас там на вашем медицинском не учили, что такие штуки для желудка вредны?
— Нас там много чему учили, — беспечно отозвался Степа. — За пять лет такого понаслушался. Но самое главное, что понял за время обучения, это то, что человек смертен с вероятностью сто процентов.
Полковник закашлялся.
— Оптимистично.
— Ага, — кивнул Зюзя. — Жить вредно. От этого умирают. Потому что жизнь, это такая болезнь, передающаяся половым путем и заканчивающаяся летальным исходом.
Он запрокинул голову и высыпал в рот остатки вермишели.
— Жизнь дается человеку один раз, — подытожил он, прожевав и отбросив в сторону пустой пакетик. — Потому прожить ее надо так, чтоб второй раз не захотелось.
— Черный медицинский юмор, — кивнул полковник.
— Есть такое, — бодро отозвался Степан. — Хуже и циничнее шутки только у воспитателей в детском саду. Все тоже самое, но про детей. Это психика от специфики профессии защищается.
Кот думал, что проснулся первым, но оказалось ошибся. Пока перекидывался и натягивал портки, ванная комната оказалась занята. Оборотень толкнул дверь.
На краю ванны сидел непривычно хмурый взлохмаченный Игорь. Рука бородатого уперлась локтем в край раковины. В ладони под наклоном была зажата пивная бутылка. Игорь с мрачным удовлетворением смотрел, как пенистая струйка вырывается из горлышка, и распространяя несвежий вчерашний запах убегает в слив.
— Медитируешь? — поинтересовался Кот.
— Ограждаю себя от темного.
Оборотень пригляделся.
— Так пиво вроде светлое.
— Я не в этом смысле, — покачал головой Игорь, отставляя пустую бутылку и включая воду.
Тугая струя ударила в белоснежный тюльпан раковины. Бородатый добавил горячей и зеркало на раковиной мгновенно затуманилось, как Крымский мост.
— Я всю ночь боролся, Кот. И больше не могу. Силенок не хватает. А пива не пил. Первый раз в жизни не пил. Думаю, выпью чуть, хоть каплю, мозги затуманит и сломаюсь.
Оборотень смотрел серьезно, без тени улыбки. Про то, что у них с Ягой ночью произошло решил смолчать. Незачем все это разносить и без того на бородатого свалилось такое, что не каждый сможет даже осознать.
— А еще я думаю вот что, — отстраненно проговорил Игорь. — Как же так. Как же так, я и вдруг мир спасаю. Какой из меня герой, посуди сам. От меня любой нормальный человек шарахнется. Вокруг столько достойных людей, правильных. Которые живут правильно.
— Значит, не настолько правильно живут, — произнес оборотень. — Судить кто прав, а кто нет все равно не общество будет. Не здесь осудят и не по тем законам, а там в другом мире. А в этом мире все равно самый главный судья ты сам. Никто жестче приговора не вынесет, никто смертельнее не накажет, чем сам себя.
— А мир спасать почему-то мне выпадает, — продолжил Игорь, пропустив тираду мимо ушей. — Я думал так только в плохом американском кино бывает. А тут бац, и…
Он усмехнулся как-то грустно.
— Нет, я не жалуюсь, не ищу оправданий, не пытаюсь с себя свалить все это. Просто понять не могу. Как так вышло. Ведь глупо же. Театрально.
Игорь встал и выключил воду. Собираясь на выход не забыл наклониться за пустой бутылкой. Кот смотрел на него так, словно тоже что-то пытался понять.
— А еще говорят, что книжки-киношки и жизнь ничего общего не имеют, — улыбнулся он. — Чушь. Книжки-киношки по сравнению с жизнью выглядят бледно, если жизнь настоящая. Вот вернемся с моста, сяду книжку писать.
Бородатый протиснулся мимо оборотня. Тот завис в задумчивости, потом вдруг вздрогнул, словно только сейчас услышал последние слова. Вприпрыжку преодолел расстояние от ванный до кухни. Игорь выбросил бутылку и бодяжил вчерашний чай, на что щепетильный во всем, что касалось отваров, оборотень даже внимания сейчас не обратил.
— Какой мост? Игорь, ты чего затеял?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});