Читать интересную книгу Добро Наказуемо - Анатолий Отян

— Да, говорю.

— Не смогли бы вы подвезти меня во Франкфурт?

— Почему же не подвезти интересную женщину. А где вы живёте?

— За ZOO, там есть улица Waldschmidtstrasse, что значит — лесной кузнец. Вашего коня не нужно подковать?

— Если ковать будете Вы, причём не коня, а наездника, то поехали.

— Сколько это будет стоить?

— Столько, сколько и подковать.

— Я согласна, поехали.

Оказалось, что женщина, её звали Жанна, приехала из Латвии, разошлась здесь с мужем и живёт одна. У них есть дочь, но она захотела жить с отцом. Жанна работает помощником зубного врача и сейчас у них отпуск. Она неделю провела в Риге. Подъехали к её дому, Ефим выгрузил чемоданы.

— Зайдёте? — спросила Жанна.

Ефим зашёл и остался у Жанны до утра. Она дала ему ключ, и он мог в любое время приходить к ней. Иногда он ночевал у неё, но после того, как приехал шеф и забрал у него половину денег, Соколов ежедневно жил у Жанны, надеясь, что операция на сердце пройдёт для шефа неудачно, и не будет кому потребовать оставшуюся сумму. Хотя он помнил слова шефа, что деньги может забрать Костя, но думал, что, авось, тот не найдёт его. Но через несколько дней в аэропорту подошёл к Соколову Костя и спросил:

— Где ты прячешься?

— Я не прячусь, мне не от кого прятаться.

— Тебе шеф сказал, чтобы ты никуда не девался.

— А что шеф? Что я жить не должен, если шеф сказал?

— Ещё не пришло время, чтобы он так сказал. Понял?

— Понял, — снизил свой тон Ефим.

— Поехали, — сказал Костя и сел в автобус.

Соколов сел за руль, запустил двигатель и не оборачиваясь спросил:

— Куда ехать?

— К тебе домой, нужно забрать деньги.

— Я отдам их только шефу.

— У тебя что, мозги отшибло? Шеф тебе сказал, что отдашь мне. И не думай шутить со мной, — Костя положил ладонь на плечо Ефиму и так сжал его, что казалось треснут кости.

— Ой! Что ты делаешь?! — заорал от боли Ефим и автобус вильнул на дороге так, что ехавший сзади водитель просигналил и объехал их, — Я же за рулём!

— Езжай спокойно, — сказал Костя.

До дома Соколова ехали молча. Костя вышел вслед за Ефимом и пошёл с ним в дом. Ефим не мог попасть ключом в замочную скважину, у него почему-то стали дрожать руки. Он подумал: "Вот сейчас кокнет меня и амба", — но Костя спокойно зашёл в дом и сел на стул.

— Ты напишешь расписку?

— Напишу, у тебя на лбу, — угрожающе сказал Костя.

Соколов полез на шкаф, снял оттуда пакет и отдал Косте. Костя достал деньги, пересчитал пачки и увидел, что одна вскрыта.

Пересчитал её и спросил, почему не хватает одной тысячи. Ефим, стал что-то бормотать о дополнительных расходах, но Костя прервал его:

— Или ты, жлоб, сейчас отдашь тысячу, или поедем к шефу.

— А что он, здоров? — вырвалось у Ефима.

— А ты, с-с-сука, хотел бы, чтобы он не был здоров?

— Нет, что ты?

— Давай деньги.

Ефим полез в свой загашник, взял тысячу долларов, отложенных отдельно, и отдал Косте.

— Теперь слушай, — сказал, Костя, — забудь, что в твоей жизни существовал шеф и всё связанное с ним. Ты понял?

— Да.

— Ты никому не говорил, что приезжал шеф?

— Нет, — сказал Ефим и вздрогнул, вспомнив, что проболтался Марине.

— Отвези меня в город.

— Куда в город?

— На Ostbahnhof — Восточный вокзал.

Выгрузив Костю на станции метро, Ефим решил поехать к Жанне, дом которой находился рядом. Жанна возилась на кухне и обрадовалась приходу Ефима.

— Ты чего такой мрачный?

— Не знаю.

— Сейчас покушаем картошечки, выпьем «Горбачёва», и всё встанет на свои места.

— Да мне нельзя сейчас пить. Нужно к двадцати трём сорока экипаж везти в Flughafen.

— У меня для тебя есть другое средство, — и она полезла в сумочку и достала из неё пакетик с таблетками.

— На, проглоти одну, не запивай.

— А что это?

— Экстази. Безобидный наркотик, повышающий тонус.

— Так и наркотик нельзя, — неуверенно протянул Ефим.

— Дуракам ничего нельзя. А умным одна-две таблетки не помешают.

Они без запаха, и прибор их не берёт. Много нельзя. Проглотил?

— Да. Садись, будем кушать.

Действительно, у Ефима появилось игривое настроение, он врубил музыкальный центр, и под поп музыку вышел на средину комнаты, задвигал в такт ей телом, в общем, развеселился. Затем Жанна затащила его в постель, они занялись любовью и изнеможённые уснули.

Проснулись поздно вечером. Ефим чувствовал какой-то неприятный привкус во рту, и сказал об этом Жанне.

— Ничего, так вначале бывает. Я тебе дам ещё одну таблетку, и тебе захорошеет. Только ты езжай осторожней, не гони.

— Да что я, пацан, что ли.

Он проглотил таблетку и поехал в гостиницу за экипажем. По дороге он много болтал, и один из пилотов ему сказал:

— Шось ты, Фима сегодня такой весёлый? Выпил, чи шо?

— Не чи шо, а бабу трахнул, — ответил Ефим, и пилоты засмеялись.

— Это как раз и есть "чи шо".

Ефим выгрузил пилотов в аэропорту и поехал домой. Он вспомнил, что теперь свободен от всяких обязательств перед шефом, что у него есть неплохая женщина, которой он ничем не обязан, что он свободная птица и всё ему ни почём. Автобан был свободен и Ефим нажал на педаль газа. Стрелка спидометра стала подниматься кверху и скорость ещё больше пьянила. Ефиму чего-то ещё не хватало. Он включил приёмник, и когда тот автоматически выбрал поп музыку, запел во весь голос. Его автобус влетел в город, и стал обгонять редкие автомобили. Ему гудели вслед, а он мчался по Кеннеди алее, посылая их подальше и давил на газ. Дорога раздваивалась: налево вела на главный железнодорожный вокзал, а вправо через Заксенхаузен к ZOO.

Ефим поздно заметил, что нужно поворачивать и резко повернул руль вправо.

Водители ехавших сзади машин, увидели, как автобус на бешенной скорости врезался в железобетонный столб, стоящий на развилке, сломал его, сплющился в гармошку, и остановился. Столб упал на автобус, смял и расплющил его сверху. Уличное освещение погасло и стала образовываться пробка из автомобилей. Через несколько минут завыли сирены полицейских машин и скорой помощи, пробивающихся к месту катастрофы. Спасать было некого. Водитель был прижат рулём к спинке сиденья, и сверху придавлен к сидению столбом. Полиция пустила весь транспорт через жд вокзал, оставив таким образом место для техники, необходимой для ликвидаций последствий аварии, прибывшей через десять-пятнадцать минут. Краном подняли столб, гидродомкратом разжали автобус кверху, гидравлическими ножницами разрезали стойки и вынули изуродованное тело из автомобиля. Труп положили в чёрный полиэтиленовый мешок, застегнули застёжку-молнию и увезли в морг. Через три часа проезжающие мимо водители не видели никаких следов катастрофы. Столб, установленный вместо сломанного стоял на своём месте, а улицы полностью освещались. И только отсутствие цветов вокруг столба и пару новых бордюров, могли сказать наблюдательным водителям, остановившимся у светофора, что здесь производились какие-то работы.

Всё это случилось ночью под пятницу, и полиция, уточнив, что Соколов прибыл по программе еврейской эмиграции, обратились в Гемайду в надежде разыскать его родственников. В социальном отделе Гемайды вспомнили, что он приводил свою тётку, приехавшую из Одессы и сообщили полиции её адрес. Полицейские сотрудники поехали к тётке, сообщили ей о гибели племянника, и сказали, что она нужна для осмотра квартиры. Слишком его гибель походит на самоубийство, и они надеются, что найдут какую-то записку от погибшего. Тётка завыла, её успокаивали, но бесполезно. Она плакала и причитала в машине пока они её везли на квартиру к Соколову. Ключи, найденные в кармане погибшего водителя подошли к замку, квартиру открыли, осмотрели внешне, и спросили Соколову, не желает ли она поехать в Гемайду, потому что дальнейшая забота о похоронах ложится на неё. С Фаины взяли расписку за ключи и отвезли в Гемайду.

Из Гемайды позвонили на еврейское кладбище и там сказали, что труп им уже привезли и похоронить можно будет в понедельник в три часа дня, но родственники обязаны обеспечить десять мужчин, чтобы можно было отпеть усопшего. Когда об этом сказали Фаине, она растерялась.

— Где же я возьму десять человек, да ещё мужчин?

— Поезжайте к ZOO, там на улице Рёдербергвег есть высокий дом, обратитесь к господину Эфрони, он Вам всё организует. Но придётся людей отблагодарить.

— Понятно, а как же иначе.

Фаина всё делала автоматически, она ещё не осознала, что погиб её любимый племянник Фимочка. Она поехала по указанному адресу и высказала Эфрони свою просьбу.

— Это Вам будет стоить пятьсот марок.

— Сколько? — перепугалась Фаина.

— Пятьсот. Должен же я дать каждому по пятьдесят марок. Я же не себе их беру.

— Хорошо, хорошо, только у меня сейчас нет таких денег. Но Вы не волнуйтесь, я отдам.