—Сударыня, в вашем доме даже последний слуга отменно красив.
—Уступаю вам его на этот вечер. Только нрав у него строптивый и дерзкий, вы уж с ним построже.
Аридди едва кувшин из рук не выронил. Хотел он броситься к ногам Ашурран, да побоялся ее разгневать. Делать нечего — позволил он увлечь себя на подушки, лишь рукавом закрылся от стыда. И гости тешились с ним весь вечер, употребляя его и спереди, и сзади, как им нравилось. Когда юношу отпустили, до рассвета он проплакал в своей каморке. Однако утром облачился в свою обычную одежду слуги и вышел накрывать стол для завтрака.
—Всем ли ты доволен? Желаешь ли продолжать службу? — спросила его Ашурран.
Опустил он низко голову и сказал тихо:
—Я к вашим услугам, госпожа. Приказывайте.
Пришлось ему отныне ублажать гостей на пирах. Порой плакал он от стыда и отвращения, но все–таки покорялся. Ашурран же не обращала на него никакого внимания и в спальню свою ни за чем, кроме как постель застелить, не звала.
Время шло, и юноша Аридди совсем отчаялся. Служба его доставляла ему одни мучения, но как ему было уйти, ведь это был для него единственный источник заработка! Да и закладная на дом и землю была в руках Ашурран. Вдруг воительница все–таки решит выгнать его семью? Стал он бледнеть и худеть от этих мыслей. И пуще прежнего боялся вызвать недовольство Ашурран.
И вот вызвала она его к себе. Вошел он в ее кабинет, поклонился смиренно, а у самого сердце трепещет от страха. Ашурран сказала:
—Прошло уже три месяца, и я тобой довольна. Сегодня последний день твоей службы. Вечером можешь возвращаться домой. Ждет тебя там мой прощальный подарок — закладная на дом и землю и приданое твоим сестрам.
Юноша Аридди был так потрясен, что не мог найти слов благодарности. Стоял он, опустив голову, и только слезы катились у него по щекам. Посмотрела на него Ашурран недовольно и велела ему выйти вон и больше на глаза ей не попадаться.
Тем же вечером доложили ей слуги, что вынули юношу Аридди еле живого из петли. Ашурран пришла в его каморку и села на постель.
—Что же ты делаешь, глупый мальчишка? — сказала она с упреком. — Сам говорил, что некому твою семью кормить, кроме тебя.
Юноша опустил ресницы и сказал тихо:
—Благодаря вам, сударыня, моя семья теперь обеспечена. Они во мне больше не нуждаются. А мне жить незачем, после того, что со мной случилось.
—Однако случилось это по твоей воле, — возразила ему Ашурран. — Никто тебя насильно в моем доме не держал.
—Ах, сударыня, по моей воле или нет, а все равно я опозорен навеки. Лучше бы мне удавиться на своем поясе после встречи с вами. Тогда пришел бы я к вратам загробного царства чище, чем сейчас.
Ашурран помолчала и сказала так:
—Хотела я тебя только проучить, потому что считала вздорным и глупым. Но не думала, что ты решишь расстаться с жизнью. Разве я виновата в том, что случилось с тобой? Я тебе щедро заплатила и не принуждала ни к чему, не считая нашей первой встречи. Ради своей семьи ты пошел на позор и муку, а теперь хочешь покинуть их ради загробного царства?
—Недостоин я показаться на глаза людям! Даже вы ко мне за все время и пальцем не прикоснулись, верно, от презрения.
Ашурран усмехнулась:
—Зачем ты мне? В веселом доме можно купить ласки и дешевле, и слаще. Продажные мальчики любят меня и встречают с улыбкой, хоть я плачу им не золотом, а серебром. Ты же никогда не чувствовал ко мне расположения. Даже когда я угощала тебя в таверне, ты мне ни разу не улыбнулся и говорил одни дерзости. Верно, ты сейчас тот день проклинаешь, как самый несчастный в своей жизни. Но знай, никто не виноват в твоих несчастьях, кроме тебя самого. Моими руками судьба тебя наказала за высокомерие.
—Ах, сударыня, у бедняка только и есть, что его гордость, а вы и ее у меня отняли.
—А ты думаешь, я родилась богатой и знатной? Да в твои годы у меня только и было добра, что меч и седло. А коня, на котором я въехала в Кассандану, я взяла как трофей в бою. И все остальное я мечом завоевала, а не придворной лестью. Ты же ни на что не годишься, кроме как бумажки переписывать. Даже на ложе от тебя мало толку! Горазд только плакать и жаловаться.
Тут юноша Аридди не стерпел — вскочил на постели и крикнул гневно:
—Сударыня, я больше не ваш слуга, так что не смейте меня оскорблять! Может, я ни на что и не гожусь, кроме как переписывать бумажки, да только я с четырнадцати лет на свой заработок кормлю семью, а вы, верно, в жизни ни о ком не заботились!
—Таким ты нравишься мне больше, — усмехнулась Ашурран. — Раздумал уже умирать?
Тут юноша Аридди решил, что ему уже нечего терять, и воскликнул:
—Не хочу я умереть, не познав еще раз ваших объятий. Раз уж не могу я вам заплатить золотом, заплачу за ночь с вами головой!
И предерзко поцеловал Ашурран в губы.
Думал он, что велит она казнить его на месте, но она только засмеялась:
—Этот товар я отдаю бесплатно красивым юношам, — и поцеловала его в ответ.
Они предались взаимным ласкам прямо на его бедном ложе и остались довольны друг другом. Больше ничего не известно о юноше Аридди. Одни говорят, что Ашурран оставила его прислуживать у себя в доме, а другие — что отправила домой с богатыми подарками. Однако, без сомнения, история его может служить назиданием молодым людям. Судьба вознаграждает тех, кто смело идет к поставленной цели и без жалоб сносит невзгоды и неудачи!
История Иринео из Архизы
Когда королевское войско под началом Ашурран вступило в Архизу, простой народ встретил его ликованием, радуясь, что избавится от набегов варваров и произвола чиновников. Особенно радовались королевским воинам торговцы, хозяева таверн и обитатели веселых домов. Всем известно, что воины тратят деньги только на вино и развлечения, да еще на оружие. Князь Архизы с приближенными, однако, был очень недоволен, ведь пришел конец его планам объединиться с варварами и начать мятеж. К тому же приходилось ему кормить и поить войско во время его пребывания в Архизе, как того требует королевский закон. Боялся он также бесчинств, которые могли учинить воины в городских стенах. Однако на словах князь был очень приветлив с Ашурран и ее сотниками. Он устроил в их честь большой пир в своем замке, на котором присутствовали все богатые и знатные люди Архизы с женами и детьми.
На пиру рекой лилось дорогое вино, подавались изысканные закуски, зажаренные целиком кабаны и олени. Гостям прислуживали красивые юноши и девушки, а развлекали их искусные музыканты и танцоры. Но Ашурран никак не могла преодолеть скуку. Сказала она своим сотникам с досадой: