IX. Иудаизм и будущее
Было бы опрометчиво строить прогнозы относительно того, как иудаизм будет развиваться в ближайшие годы и десятилетия. Предсказания – вообще вещь рискованная, а иудаизм сильно менялся в прошлом, особенно после национальных катастроф.
• После разрушения Иерусалима вавилонянами: один из локальных иудейских культов трансформировался в начинающую мировую религию с общечеловеческим призванием.
• После разрушения Иерусалима римлянами: после нескольких восстаний и конца храмового богослужения религия восстала из пепла – только на смену культу жертвоприношений пришел раввинистический иудаизм с его акцентом на молитву и изучение Торы.
• После христианских крестовых походов и Реконкисты в Испании: появился мистический иудаизм от германских пиетистов до классической испанской Каббалы и лурианской Каббалы Сафеда.
• После европейского антисемитизма XIX века (дело Дрейфуса, погромы в России): появился сионизм.
Какие же перемены повлечет за собой Холокост? Пока это остается неясным, хотя можно ожидать каких-то творческих и самобытных разработок.
Вместе с тем, если оглянуться назад, можно видеть, сколь плодотворным было соприкосновение иудаизма с другими цивилизациями. Библейский иудаизм был бы вообще невозможен без вклада окружающих ближневосточных цивилизаций. Знакомство с греческой культурой принесло удивительно богатые плоды, к которым также можно отнести христианство и западную философскую традицию. Впоследствии сильным было влияние ислама и даже христианства, заклятого врага иудаизма. В предыдущих главах мы видели, сколь существенно изменился иудаизм в результате встречи с современной европейской цивилизацией. В настоящее время это влияние не спадает, причем на повестке дня стоит постмодернизм со своей неопределенностью и некогерентностью. Что из всего этого получится, совершенно неясно.
Тем не менее заметны определенные тенденции, которые могут указывать путь в будущее. Остановимся на некоторых из них и попытаемся осторожно спрогнозировать дальнейшее их развитие.
Внешние факторы
Всего лишь сто лет назад евреи жили в условиях двойного давления: они испытывали на себе, с одной стороны, антисемитские предрассудки, а с другой стороны, давление, направленное на то, чтобы они отказались от своей самобытности.
Антисемитизм, иррациональная и патологическая форма групповой ненависти, возникшая в условиях политической нестабильности Европы XIX века и взлелеянная враждебным языком христианской церкви, противился интеграции евреев в национальные государства. С особенной резкостью антисемиты нападали на ассимилированных евреев, которые одевались и вели себя как правящая элита. Среди ярких примеров – французский офицер Альфред Дрейфус, да и, пожалуй, австрийский журналист Теодор Герцль. В газетах и журналах того времени часто печатались карикатуры на известных евреев, причем черты их лица и внешности искажались таким образом, чтобы они казались чужеродными. Хотя некоторые антисемиты, вроде английского юмориста Хилэра Беллока, призывали покончить с «еврейской проблемой» («проблема», изобретенная самими антисемитами!), ассимилировав евреев в общество – дескать, это человечнее и эффективнее, чем изгонять или убивать их, – большинство предпочитало более жесткие варианты. Нацисты, доведя антисемитизм до своего логического завершения, сделали его неприемлемым. Наряду с другими формами групповой ненависти, он осуждается и отрицается (во всяком случае публично) большинством правительств и политических партий. Во многих социальных кругах назвать кого-то антисемитом значит нанести серьезное оскорбление. Конечно, не стоит думать, что с антисемитизмом покончено навсегда. Еще Герцль был уверен, что ни одна цивилизованная страна не станет воплощать на практике антисемитскую политическую программу. Однако сейчас ситуация совершенно отличается от той, что была сто лет назад.
Перед лицом антисемитизма и новых перспектив, открывшихся благодаря политической эмансипации, многие евреи Европы и других мест настолько хорошо адаптировались к жизни окружающих обществ, что лишь тренированное око антисемитов могло отличить их от язычников. Когда иммигранты из России в конце XIX века сходили с кораблей в Англии и Америке, их встречали местные ассимилированные евреи, причем на чисто выбритых раввинах были надеты клерикальные воротнички! Приезжие не могли поверить, что перед ними евреи, и относились к встречающим с глубоким подозрением. Между тем на Западе просто шел процесс адаптации. Синагога стала более походить на церковь, а раввины – на христианских священников и пасторов. Адаптация затронула не только внешние стороны, но и повлияла на образ мысли евреев. В наши дни давление на евреев, навязывающее отказ от самобытности, существенно ослабло: ослаб антисемитизм, да и само западное общество изменилось, стало терпимее к различиям. Зримым знаком перемен стало то, что многие молодые евреи публично носят кипу, демонстрируя тем самым свое еврейство.
Впрочем, евреям нелегко привыкнуть к изменившимся условиям: старые привычки устойчивы, и многие евреи застали иные порядки. И еще жив инстинкт, подсказывающий необходимость приспосабливаться. Еще чутки евреи и к любому намеку на антисемитизм, реагируя соответственно. Тем не менее можно ожидать, что если внешнее давление по-прежнему будет ослабевать, то с ходом времени евреи (как отдельные люди, так группа) обретут уверенность и смогут быть самими собой без страха перед презрением, дискриминацией и нападками. Уже появились некоторые признаки нового подхода. Американский реформистский и британский либеральный иудаизм, которые ранее отличались глубоко ассимилированной формой богослужения (с органной музыкой и хором), переходят к формам, более характерным для еврейства. Меняется и ортодоксальное богослужение: оно стало более «народным» и экзотическим, а в последних молитвенниках подкорректирован текст некоторых молитв, который стал ближе к первоначальным формулировкам (некогда текст меняли из опасения оскорбить чувства неевреев). Евреи также жестче стали позиционировать себя в диалоге с христианством: они уже не пытаются лишь защищаться, а тверже стоят на своих принципах. По-видимому, в будущем эти тенденции будут лишь усиливаться.
Демографические тенденции
Как мы отметили в главе 1, последствия Холокоста еще сказываются: число евреев продолжает убывать. Правда, люди живут дольше, что маскирует низкий уровень рождаемости, характерный для всего современного еврейства (за исключением наиболее традиционных секторов), но это означает, что еврейское население мало-помалу стареет. Поскольку общего прироста нет, увеличение численности евреев в одном месте (вследствие миграции) означает уменьшение в другом месте. Как правило, люди перемещаются из меньших центров в крупные. Единственным исключением из этого правила является переселение из Соединенных Штатов в Израиль, но его уравновешивает эмиграция из Израиля в Соединенные Штаты. Если эти общие тенденции сохранятся, то численность всех еврейских общин (за возможным исключением Израиля) будет и дальше убывать, а по мере старения люди будут бережнее обращаться с общинными ресурсами. Во многих странах уже больше оставленных синагог, чем действующих.
Эту общую тенденцию могут скорректировать различные факторы. Вряд ли повысится уровень рождаемости по отношению к уровню смертности, но вполне вероятно, что изменится подход к смешанным семьям. В настоящее время галахическое определение еврейства проводит жесткие границы между евреями и неевреями внутри одной семьи. Дети еврейского отца и нееврейской матери – неевреи в глазах ортодоксального раввината; соответственно и они, и их дети для иудаизма теряются. Ортодоксальный раввинат имеет поддержку государственной власти в Израиле и в меньшей степени во Франции. Он оказывает существенное влияние и в других странах, например в Великобритании, где ортодоксальные синагоги составляют большинство.
Какие возможны альтернативные подходы? В Израиле государство регистрирует всех нееврейских членов семьи как евреев, хотя это и не влияет на их статус в глазах раввината. В результате получаются двойные стандарты, которые создают путаницу и конфликты. В Соединенных Штатах реформистское движение признает в таких детях евреев при условии, что их будут воспитывать с еврейским самосознанием. Этот смелый шаг подчеркивает разрыв между реформистами и другими направлениями иудаизма, хотя похоже, что данная идея начинает проникать и в консервативный иудаизм. Еще одна возможность: облегчить и поощрять обращение в иудаизм нееврейского родителя (и особенно детей) в тех случаях, когда семья декларирует свою приверженность иудаизму.