Читать интересную книгу О всех созданиях – больших и малых - Джеймс Хэрриот

Лицо Зигфрида налилось кровью.

— Как бы не так! — рявкнул он. — Ты взялся за нее, только когда «Гуртовщики» закрылись!

— Ну и что же? — Тристан сглотнул и на его лице появилось знакомое мне выражение оскорбленного достоинства. — Да, у меня вчера к вечеру пересохло в горле. Наверное, потому, что я без конца подметал и вытирал пыль.

Зигфрид ничего не ответил. Метнув в брата испепеляющий взгляд, он повернулся ко мне:

— Придется обойтись хлебом с мармеладом, Джеймс. Идемте на кухню и…

Его перебил пронзительный телефонный звонок. Я взял трубку, прижал ее к уху, и Зигфрид остановился как вкопанный, наверное, такое у меня стало лицо.

— Что случилось, Джеймс? — спросил он, когда я отошел от телефона. — У вас такой вид, словно вас лошадь лягнула в солнечное сплетение.

— Вот именно. — Я кивнул. — Вчерашний теленок у Биллингса издыхает, и уже заболел новый. Вы не могли бы съездить со мной туда, Зигфрид?

Зигфрид стоял и смотрел через перегородку на теленка. Теленок, казалось, никак не мог найти себе места: он вскакивал, ложился, брыкался, словно отгоняя невидимую боль, вертел крупом из стороны в сторону. А потом упал на бок и задергал всеми четырьмя ногами.

— Джеймс, — негромко сказал мой патрон, — он отравился.

— Я и сам так думаю. Но каким образом?

Мистер Биллигнс не выдержал:

— Напрасно вы это говорите, мистер Фарнон. Мы все тут пересмотрели, и не один раз. Нечем им было травиться.

— Ну посмотрим заново.

Зигфрид обошел телятник, как уже обходил его я, и вернулся. Его лицо ничего не выражало.

— У кого вы покупаете орехи? — буркнул он, разламывая аккуратный кубик между пальцами.

Мистер Биллингс развел руками:

— У Райдерсов. Лучшие. Уж они-то тут ни при чем!

Зигфрид промолчал. Райдерсы славились тщательностью изготовления кормов. Он выслушал нашего пациента с помощью стетоскопа, измерил ему температуру, потыкал пальцами в волосатую брюшную стенку, невозмутимо вглядываясь в мордочку, чтобы проверить реакцию. Затем он проделал все это с моим вчерашним больным, чьи стекленеющие глаза и похолодевшие конечности неумолимо говорили об ожидающей его судьбе. Потом он сделал, обоим телятам те же инъекции, какие делал я, и мы уехали.

Сначала Зигфрид молчал, но когда мы проехали около полумили, он внезапно ударил ладонью по рулевому колесу.

— Это какой-то минеральный яд, Джеймс. Тут сомнений никаких нет. Но черт меня побери, если я понимаю, как он попадают к ним в желудок!

Возня с телятами заняла много времени, и мы сразу поехали в Скелдейл-Хаус обедать. Как и я, Зигфрид был поглощен загадкой телят мистера Биллингса и даже не поморщился, когда Тристан поставил перед ним дымящуюся тарелку сосисок с пюре. Но затем он погрузил вилку в пюре и словно очнулся.

— Господи! — воскликнул он. — Опять то же самое?

Тристан умиротворяюще улыбнулся:

— Ну да! Мистер Джонсон заверил меня, что сегодняшняя партия сосисок на редкость удачна. Высший сорт, сказал он.

— Ах так? — Старший брат смерил его угрюмым взглядом. — По-моему, от вчерашних их не отличить. Ужинали сосисками, обедаем сосисками… — Его голос стал громовым, но затем снова понизился. — А, да что там! — пробормотал он и начал вяло ковырять сосиску. Мысль о телятах явно парализовала его силы, и я прекрасно понимал, как он себя чувствует.

Но мой патрон никогда не падал духом надолго, и, когда мы встретились вечером, к нему уже полностью вернулись обычная энергия и оптимизм.

— Признаюсь вам, Джеймс, визит к Биллингсу меня совсем было доканал, — сказал он. — Но с тех нор я посмотрел кое-каких моих пациентов, и все они быстро идут на поправку. Удивительно бодряще это действует. Разрешите, я вам налью?

Он достал бутылку из шкафчика над каминной полкой, налил джин в две стопочки и благодушно посмотрел на брата, который занимался уборкой гостиной.

Тристан усердствовал вовсю: егозил щеткой по ковру, расправлял подушки, обмахивал тряпкой все, что подвертывалось под руку. Он вздыхал и покряхтывал — ну прямо верная старая служанка. Для довершения иллюзии ему не хватало только чепчика и передничка с оборками.

Мы допили джин, и Зигфрид погрузился в «Ветеринари рикорд», а из кухни повеяло аппетитными запахами. Около семи Тристан просунул голову в дверь:

— Ужин на столе!

Мой патрон отложил газету, встал и с наслаждением потянулся.

— Отлично. Очень есть хочется.

Я пошел за ним в столовую и чуть было не натолкнулся на него — так внезапно он остановился, ошеломленно глядя на супницу в центре стола.

— Что, опять чертовы сосиски с пюре? — взвыл он.

Тристан помялся:

— Ну… да. Это же очень вкусно.

— Вкусно! Мне эта дрянь уже по ночам снится. Неужели ты не можешь приготовить что-нибудь еще?

— Но я же тебя предупреждал! — Тристан сделал обиженное лицо. — Я же тебя предупреждал, что умею готовить сосиски и пюре.

— Да, предупреждал! — рявкнул его брат. — Но ты не сказал, что умеешь готовить ТОЛЬКО сосиски и пюре!

Тристан неопределенно пошевелил рукой, и Зигфрид бессильно опустился на стул.

— Ну ладно, — вздохнул он. — Накладывай, и да сжалится над нами господь!

После первого же глотка Зигфрид прижал руку к животу и испустил тихий стон:

— Нет, это отрава! После недели на такой диете я уже никогда не стану прежним!

Следующий день начался весьма эффектно. Я только что встал с кровати и протягивал руку к халату, когда дом потряс оглушительный взрыв. По коридорам и комнатам, дребезжа стеклами, промчался ураганный ветер, после чего наступила зловещая тишина.

Я выскочил на площадку и столкнулся там с Зигфридом. Он посмотрел на меня выпученными глазами и кинулся вниз.

В кухне на полу среди хаоса кастрюль, тарелок, битых яиц и кусочков грудинки лицом вверх лежал Тристан.

— Что тут происходит? — рявкнул Зигфрид.

Тристан посмотрел на него снизу вверх с легким интересом:

— Право, не знаю. Я затапливал плиту, и вдруг что-то ухнуло.

— Затапливал плиту?..

— Ну да. Я каждое утро мучаюсь. Никакой тяги. По-моему, надо прочистить дымоход. В таких старых домах…

— Это мы знаем! — перебил Зигфрид. — Но что произошло, черт подери?

Тристан приподнялся на локте и сел. Даже в эту минуту, среди мусора на полу, с перепачканной физиономией, он сохранял невозмутимое достоинство.

— Ну, я решил принять меры, (Его деятельный ум вечно выискивал новые способы сохранения энергии.) Намочил кусок ваты эфиром и бросил в плиту.

— Эфиром?

— Ну да. Он же легко воспламеняется, верно?

— Воспламеняется! — Глаза Зигфрида вылезли на лоб. — Он хуже динамита! Еще счастье, что ты не взорвал весь дом!

Тристан поднялся на ноги и отряхнул брюки.

— Ну ничего. Сейчас займусь завтраком.

— Не надо! — Зигфрид испустил долгий судорожный вздох, подошел к хлебнице, достал булку и начал ее кромсать. — Вон он, на полу, твой завтрак. А к тому времени, когда ты все это уберешь, мы уже уедем. Обойдемся хлебом с мармеладом, Джеймс?

Мы уехали имеете. Зигфрид попросил Кена Биллингса отложить кормление телят до нашего приезда, чтобы мы могли при этом присутствовать.

Ничего хорошего нас там не ждало. Оба теленка сдохли, и на лице фермера было написано глубокое отчаяние.

Зигфрид стиснул зубы, но тут же сделал рукой приглашающий жест:

— Начинайте, мистер Биллингс. Я хочу поглядеть, как они едят.

Орехи подсыпались в кормушку все время, но мы внимательно смотрели, как фермер разлил молоко по ведрам и как телята принялись пить. Бедняга фермер явно уже смирился с неизбежным и не возлагал на эту затею Зигфрида никаких надежд.

Собственно, и я тоже. Но Зигфрид бродил по телятнику, как леопард, словно готовясь к решительному броску. Он нагибался над телятами, и они поворачивали к нему белые от молока мордочки, но дать ответ на загадку могли не больше, чем я.

Мой взгляд скользнул по длинному ряду станков. В них еще оставалось тридцать с лишним телят, и меня охватило жуткое предчувствие, что таинственная эпидемия скосит их всех. И тут Зигфрид ткнул пальцем в ведро:

— А это что?

Мы с фермером нагнулись и увидели, что в молоке плавает черный кружок.

— Грязюка какая-то, — буркнул мистер Биллингс. — Сейчас вытащу. — И он протянул руку к ведру.

— Нет, позвольте мне! — Зигфрид осторожно выловил черный кружок, стряхнул молоко с пальцев и принялся внимательно рассматривать свою находку.

— Это не просто грязюка, — пробормотал он. — Поглядите, он вдавлен, словно чашечка. — Большим и указательным пальцем он потер край кружка. — Я вам скажу, что это. Это струп. Но откуда?

Он оглядел шею и голову теленка, потрогал один из роговых бугорков и вдруг замер.

— Видите ранку? Теперь понятно, откуда этот струп. — Он примерил черную шапочку, и она плотно прилегла к бугорку.