Каждый раз, когда они остаются наедине в офисе или он осведомляется о ходе работы, Эшлин начинает бить нервная дрожь.
— Есть какие-нибудь проблемы? — спросил он за день до этого, когда она принесла ему кофе. Черный, без сахара.
— Все хорошо, — уверенно ответила Эшлин. — Элизабет — очень хороший секретарь, и я надеюсь, что буду не худшей заменой. «Секретарь, а не кусок мяса в юбке! Понятно тебе, мерзавец?» — подумала она про себя.
Она всегда завидовала Джо. Ее способности привлекать внимание мужчин, ошеломляя своей сексуальностью и естественным обаянием. Однако существует разница между восхищением и желанием завалить на письменный стол. Если бы какой-нибудь мужчина когда-либо осмелился вести себя с Джо так же вызывающе, как Лео Мерфи, она немедленно поставила бы его на место. Лео не просто смотрел, нет, он пожирал Эшлин глазами и заставлял чувствовать себя очень неловко. Но что она мосла поделать с этим?
Это единственная работа, которую ей пока посчастливилось получить, и она не может уйти только из-за того, что не в состоянии поладить с начальником. Разведенка с двумя детьми, без каких-либо навыков, не считая способности приготовить идеальное сырное суфле, не может позволить себе перебирать работой. А значит, ей придется привыкнуть к Лео, его скользким взглядам, ухмылкам и двусмысленным комментариям.
С полудня он пребывал в дурном настроении.
Он никак не отреагировал, когда Эшлин сказала, что Элизабет уйдет в декретный отпуск раньше.
— Хмм, — равнодушно буркнул Лео. — Принеси мне дело Уилкинсона. Там должно быть три папки. И свяжись с ним по телефону. Ах да, кстати, меня не будет в офисе в понедельник, так что отмени все встречи и оставь свободным расписание до вторника. Это все.
Эшлин радостно отметила про себя, что он даже не глянул в ее сторону. Ура. Она с легким сердцем спустилась в кабинет с личными делами. Возможно, это лишь ее воображение сделало из Лео страшного серого волка, в то время как он был просто умирающим от тоски начальником, который в перерывах между делами развлекается, наблюдая за временными секретарями.
Когда Эшлин вернулась к нему с делом Уилкинсона, Лео разговаривал по телефону. Очевидно, это был личный звонок, так как по всем остальным вопросам звонили либо она, либо Элизабет, даже если это был звонок к дантисту.
— Еще раз так скажешь…
В сильных, покрытых жесткими черными волосками пальцах Лео сжимал красный карандаш с такой силой, что казалось, вот-вот сломает. Хрясь! Сломал.
Эшлин положила папки на стол и почти бегом бросилась к двери. Если он звонил миссис Мерфи… Боже, помоги несчастной! На мгновение Эшлин ощутила радость оттого, что у нее больше нет необходимости терпеть телефонные звонки раздраженного мужа, которому нужно выместить на ком-нибудь свой гнев.
Оказавшись в безопасности своего кабинета, Эшлин пожалела, что лишена возможности запереть дверь и не выходить до конца рабочего дня. Она решила поработать над письмами, которыми до обеда занималась Элизабет, и молилась, чтобы начальник забыл о ее существовании. Но не тут-то было.
— Эшлин, спустись ко мне. — Его голос, внезапно раздавшийся из интеркома без четверти четыре, заставил сердце уйти в пятки. Она все еще доделывала начатую Элизабет работу и отменяла встречи, назначенные на понедельник. Поскольку Лео не пожелал утруждать себя объяснениями, ей не осталось ничего другого, как на ходу выдумывать некую загадочную и важную причину.
— Мистер Мерфи вынужден уехать по срочному делу и потому пока не сможет встретиться с вами, — уверенным тоном повторяла Эшлин. Она подозревала, что врет для Лео. Интуиция подсказывала, что его внезапное отсутствие не имеет никакого отношения к составлению нотариальных актов.
Когда Эшлин спустилась к нему в кабинет, он все еще выглядел мрачно.
— Ты закончила набирать письма, которые я продиктовал? — рявкнул он.
— Да, почти.
— Так закончила или почти? — с издевкой спросил он. Эшлин почувствовала, что краснеет, ей захотелось прямо сейчас оказаться где угодно, только не здесь. В сравнении с этим даже уборка садового сарая в компании с осами и пауками выглядела гораздо более приятной перспективой.
— Я закончила шесть писем, осталось еще два, — ответила она, запинаясь.
— И это все? — Лео вздернул брови, презрительно уставившись на нее.
Про себя Эшлин, конечно, отметила, что набор шести писем за полтора часа параллельно с отменой огромного количества назначенных на понедельник встреч — очень даже неплохо для новичка, но предпочла промолчать.
— Ты будешь совершенно бесполезна, если не сможешь работать в нужном ритме, — злобно сказал он.
— Простите, Лео. Я буду работать быстрее, обещаю, — она практически умоляла. «Боже, пожалуйста, не дай ему меня уволить», — молилась она.
— Что ж, надеюсь на это. Ты умеешь стенографировать? У меня есть письма, которые необходимо отправить сегодня вечером.
— Да, — ответила Эшлин. Впрочем, она ответила бы «да», даже если бы он спросил, сможет ли она выпрыгнуть из окна с парашютом. Умение стенографировать на самом деле не входило в ее обязанности, когда она работала в отделе автомобильного страхования, однако долгие телефонные звонки от сердитых клиентов воспитали в ней умение быстро записывать. Этот навык остался при ней, и потому после непродолжительной расшифровки неряшливо написанных строчек, она закончила с письмами в течение пятнадцати минут.
Его действительно можно назвать многословным, хотя, возможно, это результат юридического образования. Так или иначе, если бы стоял выбор — выразить что-либо в двух словах или использовать десять, Лео был бы из тех, кто использует двенадцать. Он не принимал поспешных решений. Прежде всего проблема должна быть со всех сторон рассмотрена, обговорена, и только после этого выносится без сомнения справедливое решение.
Как только письмо было подписано и отправлено по почте, Лео превратился в другого человека, очаровательного и доброжелательного. Он светился от переизбытка эмоций. Шумно поднявшись по лестнице в кабинет к Эшлин, он положил несколько папок на стол и комфортно устроился в кресле напротив.
— Какие у тебя планы на выходные? — спросил он так, словно и не ругал ее на чем свет стоит всего несколько минут назад. Эшлин нервно улыбнулась и, чтобы справиться с неловкой ситуацией, открыла еще один электронный документ. Может, он наркоман и принял дозу в кабинете? Или у него раздвоение личности? Черт, с ним ни в чем нельзя быть уверенной.
— Ничего особенного, — сказала она, надеясь, что на этом разговор будет окончен.