Снова зазвучали приветственные крики.
Конан же шагнул к монаху и сказал вполголоса, нагнувшись так, чтобы никто более его слов не услышал:
– Когда мне доложили, что мой приказ исполнен и ополченцы радостно растаскивают арсенал, я был весьма удивлен. Ясно, почему Эртель так жаждал тебя повесить. Впрочем, насчет ополчения – хвалю. Командуй, если сумеешь, и держитесь крепко, ибо, боюсь, с наступлением темноты нам придется туго.
* * *
Опасения Аквилонца подтвердились сразу вслед за тем, как на Вольфгард опустилась ночная тьма. К тому времени крепостной двор стараниями поименованных Конаном офицеров, а также Бомбаха и еще нескольких человек из ополчения был освобожден от теснившихся вдоль стен беженцев. Горожан разместили во внутренних помещениях цитадели, раненых унесли, и в коронном замке установился относительный порядок. Не дремали и магики. Время от времени с верхней площадки донжона срывалась очередная вереница магических шаров, устремляясь на замену гаснущим – тем, что с сонной равномерностью облетали замок по окружности. Гроза, отшумев свое, удалилась за Граскааль, и на стенах во множестве запылали факелы, а в прозрачном ночном небе появились яркие крупные звезды.
Обычной ночью караульщики нипочем не заметили бы в их зыбком, недостоверном свете быстрые тени, вынырнувшие из мрака городских кварталов там, где постройки ближе всего подступили к подножию крепостного холма. И даже теперь, когда непреходящий страх заставлял часовых вздрагивать от каждого шороха, а арбалетчики готовы были палить почем зря по малейшему шевелению, попытку нападения со стороны Снежных ворот едва не проглядели. Несколько дюжин скогров, принявших самые причудливые очертания, неслышно вскарабкались по стенам. Первые твари уже протискивались в зазоры между зубцами на гребне, когда один из гвардейцев, обернувшись на звук, увидел на фоне звездного неба уродливую черную фигуру.
Стражник заорал, призывая на помощь, и в упор разрядил арбалет. В следующее же мгновение могучий удар смел его со стены. Когти оборотня не смогли пробить кольчугу, однако падение с высоты добрых сорока локтей оказалось для человека роковым. Спустя несколько ударов сердца над Снежными воротами закипела кровавая сеча, раздались крики боли, боевые кличи и яростный звериный вой, зазвенела сталь.
Скогры напали нестройной толпой, действуя скорее как кровожадные животные, чем как существа, наделенные разумом. Единственное, что ими двигало – жажда убийства. На их стороне была внезапность и ночная тьма, в коей твари видели ничуть не хуже, чем при дневном свете.
Оба эти преимущества оборотни вскоре утратили.
Люди успели подготовиться и рубились отчаянно, не отступая ни на пядь, смертоносные когти и клыки скользили по стали кольчуг, и ночные монстры быстро уяснили на собственной шкуре, что даже их удивительная способность к восстановлению имеет границы. Арбалетную стрелу в глазницу, отрубленную голову или перебитый хребет не в силах залечить ни одно живое существо, а падение с крепостной стены на мощеный булыжником двор убивает скогра столь же верно, что и человека. Что же до темноты, то после того, как часовые подняли тревогу, она продержалась недолго. Одна из бойниц донжона вдруг заискрилась, замерцала голубыми искрами, а затем на полсотни ярдов пространство кругом Снежных ворот залил яркий, мертвенно-белый свет из вспыхнувших в небе над ними магических сфер.
Обороной на этом участке стены руководил Вольд. Когда зажглись магические светильники Озимандии, обе стороны, и нападающие, и осажденные, испустили дружный вопль ужаса. Скограм внезапный яркий свет больно хлестнул по глазам. Защитники же крепости впервые ясно увидели вблизи, с чем имеют дело. Сам Вольд, будучи не робкого десятка, едва не упустил секиру, разглядев своего противника – ибо загадочное колдовство, видимо, придало народу Карающей Длани способность изменяться не в двух или трех привычных ипостасях, но принимать почти любую смертоносную форму. Обоюдное замешательство, впрочем, длилось недолго. Противник прыгнул, и Вольд встретил его сталью, мощным замахом наискосок, снизу вверх. Жутковатое существо, помесь волка и хищной обезьяны из дарфарских джунглей, рухнуло со стены с разрубленной грудью. Еще двое защитников замка сразили своих противников. Однако в тот же миг с полдюжины стражников пали под точно направленными ударами, а на стене, рыча и завывая, появлялись все новые и новые существа.
Гвардейцы и ополченцы дрогнули перед лицом неминуемой и страшной гибели. Кое-кто попятился, готовый бежать.
– Назад! – проорал дюжий бакалейщик, пластуя перед собой воздух широкими взмахами боевого топора. – Не отступать! Назад, трусы! Сражайтесь, прах вас побери!
Движение за спиной он ощутил неведомым шестым чувством, но вместо того, чтобы парировать направленный в шею удар, увернулся и резко присел. Оборотень, промахнувшись в отчаянном прыжке, полетел, размахивая длинными лапами, головой вниз на булыжную мостовую – снизу донесся громкий удар тяжелого тела о камни.
Когда со стороны Снежных ворот донеслись тревожные крики и щелчки арбалетных залпов, брат Бомбах находился у подножия деревянной лестницы, ведущей на стену, в сотне шагов от места событий, с двумя дюжинами ополченцев из числа тех, что покрепче и поопытнее. То был его резерв на случай крайней необходимости. Не раздумывая ни единого мгновения, митрианец скомандовал своим воинам:
– За мной, во имя Светоносного! – и поспешил туда, где один за другим гибли, отражая нападение, его товарищи. Они успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще с десяток скогров, похожих на выходцев из ночного кошмара, спрыгнули на узкую галерею вдоль гребня стены. В слепящем магическом свете твари были видны до мельчайшей шерстинки, до последней чешуйки на уродливых телах. Ближайшей из них граненый шестопер митрианца тут же раскроил череп. В тот же миг Бомбах получил сильнейший удар между лопаток, однако кольчуга не подвела, а меч одного из ополченцев вонзился напавшему в бок. Рана не была опасной, учитывая невероятную живучесть обращенных тварей, но заставила оборотня шарахнуться с криком боли. Отпрянув по-кошачьи гибким движением, зверь перемахнул через стену и обратился в бегство.
По стене к штурмуемому участку бежали новые воины. Лучники, стоя во дворе, принялись обстреливать скогров зажигательными стрелами. Чешуйчатый полумедведь, замахнувшись когтистой лапой на Вольда, вдруг утробно взревел и повалился навзничь – из шеи у него торчало два фута тисового древка с полосатым оперением. Его место немедленно занял другой, а раненый монстр покатился по настилу, рыча от боли и пытаясь достать лапами стрелу. В конце концов он обломал древко и, шатаясь, неуклюже полез через стену наружу. Второй болт клюнул его в покрытый шерстью загривок. Скогра обмяк и рухнул в окружающий крепость неглубокий ров.