Он никогда не потерпит поражение. Он только отходит, чтобы наброситься вновь.
Вытерев рукой глаза, я прислонился к двери и съехал по ней на пол. Ненавижу праздники! Конечно, хорошо, когда тебя никто не дёргает, не командует, но…
Дверь отворилась так резко, что я вывалился во двор. Распластавшись на дорожке.
– Бегом собери мусор! – не глядя на меня, гаркнул декан Водолюбов и ткнул пальцем в сторону крайнего стола.
Кто-то из чародеев умудрился перевернуть поднос с тарталетками, и они рассыпались по песку.
– Уже несусь, – пробормотал я, поднимаясь.
Вот и довелось поучаствовать в фуршете. Может, найду не очень грязное угощение. Противно, конечно, но от одной мысли о сдавливающем горло ошейнике, всё остальное теряет значение. Ненавижу колдунов! Никогда ещё во мне не закипала, такая жуткая смесь из стыда и ярости. Я чувствовал себя животным, каким меня и представляли. С трудом отогнав неприятные мысли, я взял совок с веником и побрёл к упавшему подносу.
Волшебники смеялись, обнимались, хвалились детьми. Вели себя шумно и высокомерно. Дворника никто не замечал, поэтому особенно сильно хотелось залепить метлой по надменным лицам и совком пониже спины, чтобы не больно, а обидно.
– Что вы можете без магии, – пробормотал я. – Чтоб засох ваш источник. Подавитесь своими блюдами, чаробрёхи недоколдованные.
Не поднимая глаз, я смёл облепленные мусором тарталетки. Набраться бы смелости, да поставить незаметно обратно на стол. Я представил, как лоснящийся волшебник холеной рукой берёт облепленную песком корзинку и кладет в рот. Жует, и песок скрипит на его зубах.
– Чего лыбишься, блохастый? – спросил рыжий студент, проходя мимо, и толкнул меня плечом.
Подцепив ногой пыль, я махнул ему вслед.
– Пусть тебя собственная молния сожжет, – вполголоса пожелал я и уже двинулся в обратный путь, но передо мной появилась маленькая девочка.
Она с интересом разглядывала мою сгорбленную фигуру, а потом торжественно вытащила из-за спины руку, протянув маленький цветочек. Свежий и прекрасный. Горящий солнечным светом осколок прошедшей весны.
– С праздником! – бодро проговорила девочка.
Мои руки занимали совок и метла. Пока я раздумывал, как удобнее принять щедрое подношение, родители заметили её отсутствие.
– Оборотни опасны! – пробасил папа.
– Немедленно отойди от него! – заголосила мама.
Девочка пожала плечами и, бросив цветок, убежала.
Сунув метлу подмышку, я подхватил подарок и бросился в каморку, стараясь не растерять тарталетки.
Вслед летели проклятия и угрозы. Даже одна магическая оплеуха проскочила рядом с головой. Только спрятавшись в дворницкой, я оказался в безопасности, а гневные крики во дворе сменились обидным смехом.
– Пусть у вас волосы во рту вырастут, хохмачи! – громко крикнул я, словно меня мог кто-то услышать.
Пнув ни в чем неповинную дверь, я сгрузил мусор в мешок и зашвырнул метлу.
– Аппетит испортили, чароплеты проклятые, – выругался я.
Еда меня больше не беспокоила. Сев на матрас, я с удивлением воззрился на цветок. Крошечный увядающий комочек с бледно желтыми лепестками уже не казался мне сверкающим лучиком солнца. Жухлые листья неровно торчали в стороны. Коричневый стебель засох. Подарок больше походил на мусор, чем на поздравление с праздником, но я за всю свою жизнь не получал ничего подобного.
Почувствовав тонкий, едва различимый запах, я поднёс цветок к лицу. От горького аромата запершило в носу. Странное совпадение. Так благоухает моя родина. Пахнет быльник, затянувший склоны холмов. Их мохнатые головы торчат над лесами, а с песчаных косогоров открывается потрясающий вид. В ясную погоду из далёкой дымки вырастают горы и странное марево на севере. Когда-то я любил сидеть среди кустов, вдыхать пахнущий травой воздух и смотреть вдаль. Мне казалось, что наша долина – целый мир. Огромный и непредсказуемый. В горах живут великаны. Замшелые грубые гиганты. Они необычайно сильны и намерены сражаться со всеми, кроме оборотней. К нам они испытывают глубочайшее уважение и всегда готовы прийти на помощь.
В северной мгле скрываются злобные чернокнижники. Они безумны и опасны. Их колдовство способно уничтожить целый мир, но они не в силах выбраться из магического тумана.
Иногда ко мне приходил отец. Садился рядом. В его насмешливых глазах пробегали отраженные от неба облака. Он притворно ворчал, о том, что я снова забыл пообедать, а потом рассказывал волшебную историю. Мне особенно нравилась сказка о маленьком волшебнике превращенном в щенка. Даже в собачьей шкуре он преодолел все трудности. Победил тёмного колдуна и снова стал самим собой.
Я смотрел на цветок и понимал, я не совсем один. У меня тоже есть шанс! Если получилось у щенка, смогу и я. Когда-нибудь, я стану великим магом и покорю источник!..
Я вздохнул. Грязная лачуга исчезла. Я лежал не на соломенном матрасе, а на кровати Оливье. Давно пропал засохший цветок, но мне по-прежнему не хватало нежности и ласки, а единственные в тридцати мирах девушки, готовые ими делиться – исчезли в кровавом провале перевёрнутого маяка. А мне остались одиночество и ненависть.
Я встряхнул подписку, снова вперив покрасневшие глаза в платную рубрику. Ничего не изменилось, только появился еще один некролог:
«Сегодня скончалась потрясающаяся женщина. Любимая жена, выдающаяся…»
Не в силах сдержаться, я взвыл. Поднялся, решительно направившись к двери. Вышел на палубу, молча снял с пожарного стенда топор и пошёл к трюму.
– Ты чего это? – поинтересовался хранитель.
Я не ответил. Открыл крышку и начал спускаться.
– Они же безоружны, – залепетал голем. – Ты же не собираешься… – у него сорвался голос.
– Ненавижу чёрного колдуна, – прошипел я сквозь зубы. – Амос, где ты, старый убийца?
Глаза медленно привыкали к темноте, я даже различил скрюченные фигуры поборников. Трое при моем приближении вжались в стену, но косматый старик не двинулся. Сидел с закрытыми глазами, точно так же как в тюрьме, и покачивался в такт собственному бормотанию.
– Ты, ты, – я размахнулся топором. – Ты столкнул Ирину…
Слова не складывались в предложения. Вся длинная, злая обвинительная речь, еще недавно неистово вопящая в голове моим же собственным голосом, никак не хотела срываться с языка.
– Не надо, Люсьен, – попросил Евлампий.
– Прикончи колдуна! – восторженно выдохнул Оливье.
– Он нам нужен, – попытался голем. – Без него огневика не одолеть!
– Посмотри на меня! Посмотри! – потрясая топором, завопил я.
Амос открыл глаза. Я ожидал увидеть чёрные распахнутые пасти скалящихся черепов, но меня ждало разочарование. Опустив оружие, я замер, прикусив губу. Мой враг был полностью уничтожен, сломлен и разбит. От грозного убийцы блёклых не осталось и следа. Передо мной на грязном полу трюма трясся от холода и страха несчастный старик.
– Ненавижу тебя, – еле выговорил я. – Ты бросил её в… как…
Меня душили злые слезы, но ярость спала.
– Она не