— Но почему Вы не обращались к врачам? В Вашей медицинской карте не зафиксировано ни одной подобной жалобы, — прервал наш диалог полковник, который надел для проформы белый халат.
— Терпел до последнего, — кристально честно признался пионер. — Теперь вот мочи уже не стало терпеть, поэтому вот, да и случай в общем-то подходящий, поэтому решил пожаловаться.
— Товарищ Малафеев сказал, что Вы очень начитанный юноша и любите фантастику. Не могли ли Вы все те болезни, о которых Вы нам рассказали себе напридумывать?
— Естественно мог, если исходить из вашего тезиса. Однако мне кажется, что такая постановка вопроса абсолютно не корректна. Исходя из Вашей аксиомы, которую Вы только что вывели, получается, что любой человек способный читать — это здоровый человек. Однако уверяю Вас такая позиция крайне ошибочна. Уж не Вам ли это знать в первую очередь?!
— Не любой, а только тот, который хочет показаться больным, таковым не являясь.
— Товарищи, я очень люблю философию и философствовать и могу часами рассуждать, цепляясь не только за фразы, но и за отдельные слова и даже предлоги, но, товарищи, времени у нас с вами нет. У меня, товарищи, работа. Да и вас, наверняка, тоже ждут дела. Поэтому, скажите пожалуйста, что конкретно вас не устроило в моём рассказе?
— Да, собственно, всё! — подвёл черту артиллерист. — Из твоего монолога становиться ясно, что ты крайне болен. Что ты не можешь, не сгибаться, не разгибаться. Не можешь нормально ходить и даже не можешь голову нормально повернуть, — предъявил мне он. — Но мы сейчас видим, что это не так.
— Я же вам уже объяснил, что держусь только на морально-волевых… — произнёс пионер и поморщился, показывая всем как тяжело ему это даётся, а затем произнёс: — Можно я присяду, а то стоять уже не могу — ноги не держат.
Мне поднесли стул, и я с удовольствием, но морщась для вида, на него сел.
— Ну что ж, товарищи, задавайте свои вопросы пациенту, — обратился к коллегам полковник.
— Моё мнение — юноша симулирует, — хмыкнув, произнёс бородатый доктор и обратился ко мне: — Скажи, как ты себя чувствуешь по утрам? Как и все юноши твоего возраста — бодро?
— Ну, что Вы, доктор, — горестно вздохнул пациент. — Увы и ах, я еле с кровати поднимаюсь. Состояние не бодрое, а сонное. Всё тело ломит. Ни руку, ни ногу разогнуть, ни спину, ни шею не повернуть. Кое-как поднимаюсь и проклинаю при этом всех и вся.
— И когда боли проходят?
— Только к вечеру, когда расхожусь и то не все.
— Скажите: Вы сказали, что Вам больно наступать на пятки, не покажите, где именно болит, — попросила женщина врач.
Я показал.
— Александр, встаньте пожалуйста, нагнитесь и достаньте кончиками пальцев до пола, — и видя, как я не могу согнуться: — Это что всё? Тут же до пола сантиметров тридцать не хватает. Ну же, постарайтесь сильнее согнуться!
— Не… Не… Не могу больше! А-а!! — застонал будущий призывник и, схватившись рукой за поясницу, не спеша и постоянно скрежеща зубами распрямился.
— Это что шутка? Ты же только что — полчаса назад довольно нормально ходил и двигался, — удивляясь и негодуя произнёс военкоматский полковник.
— А я обезболивающих много выпил, вот и мог нормально ходить, — покосившись на ухмыляющегося Кравцова, пояснил я. — Сейчас, наверное, таблетки действовать перестали, вот боли и вернулись.
— Это правда?
— Разумеется, да!
— А какие обезболивающие ты пьёшь?
— Анальгин, баралгин, цитрамон и ещё какие-то.
— Тебе их кто-то назначал? Участковый врач? Терапевт?
— Нет. Я занимаюсь, что называется — самолечением.
— А мама твоя о проблемах с твоим здоровьем знает? — влез в разговор вредный комитетчик. — Она знает, что ты болен и постоянно пьёшь таблетки?
— Нет, конечно, — произнёс я и пояснил: — Не хотел её расстраивать.
Консилиум совмещённый с допросом продолжился, и продолжался он почти час. И весь этот час я что-то говорил, показывал какие-то упражнения и вновь начинал жаловаться.
После долгой беседы, в которой меня светилы медицины всячески пытались изобличить, я был отправлен на прохождения рентгена, то есть на флюорографию. После не неё сдал несколько различных анализов и мне предложили одеться, решив, что на сегодня с меня достаточно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хотите анекдот, — натягивая штаны, произнёс пионер, посмотрев на совещавшуюся между собой комиссию, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Приходит как-то пациент к доктору. Жалуется на то, что у него что-то болит, а затем спрашивает: «Скажите доктор, я жить буду?» Доктор на него внимательно посмотрел и произнёс: «А смысл?»
Никто даже не улыбнулся, и я в полной тишине одевшись сел на стул.
— Н-да. Смешной анекдот, — с озадаченной физиономией произнёс военкоматский полковник и протянул мне несколько листков. — Вот это тебе.
— И зачем мне это? — удивился я, взяв бумаги, которые оказались направлениями в различные медицинские учреждения города.
— Если ты действительно заявляешь, что у тебя такие боли, то тебе необходимо обследоваться в специализированных институтах, а потом уже с результатами этих исследований приехать к нам.
— Так я и сделаю, — свернув в трубочку направления, произнёс пионер. — Ну а по предварительным данным вы уже поняли, что это за болезни?
— Ну… Об этом ещё рано говорить. Возможно это просто переходный возраст, — предположил военврач.
— Да какой там переходный возраст. Абсолютно ясно что у меня. Я медицинскую энциклопедию по этим вопросам досконально изучил, — отмахнулся пионер.
— И какой ты сам себе поставил диагноз? — хмыкнул бородатый.
— Не один диагноз, а диагнозы. То есть их сразу несколько. Хотите услышать?
— Да, — неуверенно и в разнобой произнесли все присутствующие.
— Пожалуйста, — легко произнёс пионер и стал перечислять: — Реактивный артрит, под пяточный бурсит, двусторонний сакроилеит, остеохондроз и ещё парочка, названия которых я забыл.
— Мамочки родные, — закрыв ладонью рот, выдохнула врачиха, во все глаза глядя на полуживого будущего призывника.
Впрочем, ошарашенными и молчаливыми были все.
Я же тем временем завязал шнурки и риторически поинтересовался: — Насколько я понял следующая медкомиссия должна будет произойти через полгода? — и видя растерянность. — Обещаю приложить все усилия и сделать общее обследо…
Договорить я не успел так как дверь распахнулась и в комнату быстрым шагом, буквально влетели, человек десять военных с автоматами в руках.
Мы все открыли рты, а главный из вновь прибывших, в котором я узнал генерала ГРУ Петрова, посмотрев на застывшие лица, произнёс: — Здравствуйте товарищи! Как проходит обследование?
Глава 33
Всю дорогу, пока мы ехали, я предъявлял проотвечавшемуся Кравцову за то, что к девяти утра, как он обещал, мы на съёмки никак не попадём, ибо уже на часах было половина десятого утра.
— Дядя Кравцов, блин, ты ж мамой клялся, что я на работу не опоздаю! Получается, обманул пионера? Получается, за слова свои не отвечаешь? Получается, врёшь, как сивый мерин? — вещал я, обличая неответственного товарища.
— Ну так, непредвиденные обстоятельства! Это равносильно, как метеорит на Землю упал! Форс-мажор, блин! — отмазывался он.
— Может ещё на Божью волю сошлёшься? Может скажешь, что пути Господни неисповедимы? — стебанул пионер проотвечавшегося гражданина.
— Не скажу, потому что я — атеист, — отвечал тот, но тут же добавлял: — Хотя в чём-то ты прав. Вряд ли кто-то ещё, кроме названного тобой, мог предвидеть приезд вояк.
Так и ехали…
Когда уже подъезжали к месту проведения съёмок, я спросил: — Товарищ Кравцов, а скажите, откуда вы так хорошо знаете генерала Петрова?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— С чего ты взял, что мы знакомы? — притворно удивился тот.
— Ой, только не надо мне тут заливать.
— А если серьёзно? С чего ты взял?
— А с того, что это было понятно по вашему взгляду на него, когда вы здоровались и представлялись. Я уверен, что вы ожидали что-то подобное, но не ожидали, что они будут с автоматами.